Б. Седов - Дама Пик (Роман)
- Что, уже началось? - радостно заорал Роджер Уотерс, державший в могучей клешне пулемет с неестественно толстым стволом.
К пулемету снизу был приделан магазин размером с коробку из-под телевизора.
- Да, началось, - ответила Наташа, и, выхватив у него из ножен десантный тесак, надрезала им платье и резким движением оторвала узкий и длинный подол, под которым обнаружились моднейшие трусы, состоявшие из белых ленточек шириной миллиметров по пять, которые спереди едва прикрывали вход в волшебную страну, а сзади и вовсе исчезали между упругими загорелыми ягодицами.
- У-у-у-у! - дружно взвыли ротвейлеры, увидев такое, а Уотерс, не растерявшись, достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и ловко засунул ее Наташе за трусы.
Видать, напрактиковался в стрип-барах, собака!
- Угомонитесь, кобели! - сказал я, и кобели тут же дисциплинированно угомонились.
Один из них протянул мне «Узи» и «Люгер», а также несколько обойм к ним.
Повесив «Узи» на плечо, я стал рассовывать обоймы по карманам, и в это время со стороны крыльца донеслись возбужденные голоса.
Осторожно выглянув из-за деревьев, мы увидели, что на улицу выскочили шестеро бородатых бандитов и, выставив автоматы перед собой, стали оглядываться по сторонам.
Я схватился за «Узи», но мистер Уотерс отодвинул меня мощной татуированной рукой и сказал:
- Отдохни, сынок, дай-ка мне…
После этого он передернул на своем танковом пулемете затвор, похожий на дверную щеколду, и, выйдя из-за деревьев, нажал на спуск.
Пулемет неторопливо загрохотал, напоминая отбойный молоток, да и действие у него оказалось почти таким же. От стены, у которой сгрудились жаждавшие нашей крови воины Аллаха, полетели кирпичи, а сами они один за другим повалились на землю.
Эффект применения этого пулеметика оказался ужасающим.
У одного из гвардейцев Аль Дахара оторвало руку, и она, вертясь, упала на землю, а голова другого разлетелась так, будто в ней взорвалась граната.
Уотерс прекратил огонь и, повернувшись к нам, сказал:
- Учитесь, щенки!
Однако времени на эффектные кинематографические разглагольствования не было, и я спросил:
- Что с девочками?
Генри, будучи старшим, ответил:
- Когда началась пальба, я раздал обслуге оружие и приказал защищать их, как конституцию Соединенных Штатов.
Я посмотрел на Наташу, которая в это время засовывала честно заработанный полтинник в бюстгальтер, и, вздохнув, сказал:
- Обкуренные недоумки, которые во дворце - не в счет. Они, конечно, будут палить во все подряд, но ковбои из них никудышные. А вот те, которые подтянулись ночью вместе с Надир-шахом - серьезные ребята. Имейте в виду.
Генри кивнул и, как бы в подтверждение моих слов, со стороны дороги к южным воротам раздался одиночный выстрел, и Уотерс схватился за ухо.
Между его пальцами показалась кровь, и он завопил:
- Ах ты, мусульманский козел! Ну, я до тебя доберусь!
Все пригнулись, а Генри бросил на Уотерса пренебрежительный взгляд и сказал:
- Ну что, пошли?
Я посмотрел на Генри и ответил:
- Пошли. Напоминаю: ваша задача - прикрывать нас с Наташей, пока мы будем делать там свои дела. Потом - на крышу и в вертолет. А что Алена?
- Они с Батчером пробираются к северным воротам.
- Хорошо. Ну, с Богом.
И мы, внимательно посмотрев по сторонам, бросились к главному входу во дворец.
Я хорошо помнил, где находится сокровищница, поэтому, поднявшись на площадку второго этажа, залитую кровью, мы остановились и Генри приказал четверым ребятам оставаться здесь и валить всех подряд.
Заглянув в обеденный зал, который десять минут назад мы с Наташей покинули так невежливо, и посмотрев на застреленного твердой женской рукой Садика, валявшегося на ковре, мы огляделись, и Наташа, неожиданно подняв пистолет, выстрелила в камеру слежения, которая как раз поворачивалась в нашу сторону.
Все правильно, блин.
Теперь за нами будут следить, и, если удастся, перещелкают не спеша.
Черт бы побрал европейскую цивилизацию, добравшуюся-таки до этого средневековья! Вот сидели бы они тут в своих дворцах, постаринке, подслушивали бы друг друга через вентиляционные ходы…
А теперь Надир-шах, а это мог быть только он, сидел перед мониторами и наблюдал, как мы крадемся по коридорам. О хозяине дворца я просто забыл и не хотел вспоминать. Наверняка он сейчас забился в щель и трясется от страха. Я еще на конкурсе понял, что это за тип, так что нисколько не беспокоился о том, что он будет за нами охотиться. Ему бы только свою шкуру спасти.
Генри, поняв, что делает Наташа, огляделся и метким выстрелом разнес вторую камеру, от которой во все стороны полетели осколки черного пластика.
- Все, пошли в закрома, - сказал я, и мы снова вышли на площадку.
Там уже никого не было, и я понял, что ротвейлеры отправились на охоту.
Во дворце была тишина, и мы медленно поднялись на третий этаж, где в конце лабиринта коридоров, как раз напротив входа в гарем, находилась сокровищница.
Неожиданно в другой части дворца прозвучали несколько приглушенных одиночных выстрелов, автоматная очередь, затем отдаленный отчаянный крик, и снова настала тишина.
Мы переглянулись и осторожно вошли в анфиладу комнат, ведущую в нужную нам сторону.
Я шел впереди, за мной - Наташа, озиравшаяся по сторонам в поисках телекамер, а замыкал процессию вооруженный до зубов Генри. Он был вооружен несколькими пистолетами, двумя армейскими автоматами, гранатами, пристегнутыми к бронежилету, а также имел за спиной небольшой рюкзак с дополнительным хозяйством.
Пока все было тихо, и эта тишина начинала действовать мне на нервы.
Если бы откуда-нибудь выскочили вопящие ваххабиты и началась откровенная перестрелка - было бы лучше. А так - идешь и слышишь только шорох собственных шагов. И что будет в следующую секунду - не знаешь.
Вдруг сзади меня раздался выстрел, и я аж подскочил.
Оглянувшись, я увидел Наташу, опускавшую пистолет. Она молча указала мне на разбитую камеру под потолком.
- Предупреждать надо, - проворчал я. - Или ты хочешь, чтобы я еще и заикой стал?
Наташа хмыкнула, и мы продолжили движение.
Комната за комнатой оставались за нашими спинами, и пока что все было подозрительно спокойно. Но вот у Генри на груди запищала рация, и он, схватив ее, нажал на клавишу.
- Ну, что там? - недовольно поинтересовался он, глядя на меня.
Рация захрипела, потом мы услышали прерывистое дыхание одного из спецназовцев, и наконец раздался его голос, искаженный болью:
- Брауна застрелили, а я попался на булавку. А-а, черт…
Снова раздалось его громкое булькающее дыхание, потом голос:
- Их было пятеро, мы их всех положили… Деньги - Клариссе. Ты знаешь, как ее найти…
Снова пауза, затем его голос стал тише, будто он говорил в сторону:
- Так ты еще не сдох, подонок? Отправляйся к своему Аллаху, пусть он тебе, уроду, жопу разорвет!
И мы услышали два выстрела.
Они раздались одновременно - и в рации, и оттуда, где только что произошла перестрелка.
Генри нажал на клавишу и обеспокоенно спросил:
- Симпсон, ну что у тебя там?
Рация снова захрипела, и через секунду прозвучал ответ Симпсона:
- Похоже, мне крышка, Генри… Деньги…
Настало молчание.
Видимо, Симпсон не ошибся, и ему действительно пришел конец.
Генри молчал несколько секунд, прислушиваясь к шипению рации, затем выключил ее и сказал:
- Симпсона и Брауна нет. Теперь там остались только двое наших.
- А что такое булавка? - спросила Наташа.
Генри посмотрел на нее долгим взглядом и неохотно ответил:
- Большое и толстое ржавое копье, которое выскакивает из стены, если встанешь куда не надо. Симпсона проткнуло насквозь. Иначе не бывает. Так что смотрите под ноги и остерегайтесь подозрительных отверстий в стенах. Все, лекция окончена, пошли дальше.
Мы двинулись дальше и через минуту подошли к концу анфилады.
Перед нами была дверь, за которой, если я не ошибался, должна быть лестница, по ней - на следующий этаж, и там справа - гарем, а слева - сокровищница жирного шаха. Перед гаремом - стража.
Вспомнив об этом, я сказал:
- Генри, ты не забыл, что гарем охраняют ребята с автоматами?
Он кивнул и зловеще процедил:
- Сейчас эти ребята потрогают свои автоматы в последний раз. Если успеют.
И он протянул руку к двери.
Осторожно повернув вычурную золотую ручку, он тихо отворил дверь настежь и шагнул вперед.
Пол под его ногой тихо скрипнул, и я, машинально посмотрев вниз, заметил, что половица, на которой он стоял, чуть подалась. Не знаю, что сработало у меня в голове, но я схватил его за шиворот и, рванув изо всех сил, отбросил от двери.
В ту же самую секунду из узкой вертикальной щели, шедшей вдоль косяка, бесшумно вылетело широкое сверкающее лезвие и, мелькнув сверху вниз, снова исчезло. Если бы Генри в этот момент был в проеме двери, то обе его половинки лежали бы сейчас в луже крови.
