Франк Тилье - Атомка
Несколько километров они проехали молча, тишина эта была ужасающей, и Люси наконец пришла в себя, взгляд ее стал осмысленным.
— Комб-ла-Виль нам по дороге, давай туда заедем?
— Я заеду без тебя, Люси. Это ребенок. Нельзя тебе нарушать обещания и ломиться в двери, которые только-только и с трудом начали закрываться.
— Ты можешь не заниматься этим делом, но мне никто не помешает идти до конца. Я хочу поймать сукина сына, который мог такое сотворить.
17.32.
Ужас какой мороз — градусов небось восемь или даже девять. Галогеновые лампы фонарей вбирали в себя тьму и бросали на землю желтоватые, почти белые круги света. Впереди — застывшие силуэты людей в куртках с люминесцентными полосками, позволявшими заметить их издали. Треск ледяной корки на снегу под ногами, похожий на кашель.
Люси и Шарко вместе подошли к шефу, который разговаривал на берегу пруда с жандармами… ага, вот и Патрик Тремор… Белланже, одетый в лыжный костюм, увидев своих, оторвался от маленькой группы, двинулся навстречу. На голове у него темно-синяя шапочка, глаза покраснели, лицо вытянулось, будто к щекам подвесили гирьки, — может, от холода, а может, еще от чего, откуда бы Шарко знать… Казалось, Никола всего-то за пару дней стал на пять лет старше.
— Кошмар какой-то, — сказал Белланже. — Это же мальчик, ребенок!
В нем не было прежней самоуверенности, спокойной силы, делавшей его начальником, к которому прислушиваются. Он поглядел на Люси, потом снова на Шарко, переминаясь с ноги на ногу, чтобы не замерзнуть окончательно.
— Ты-то как?
— Да ничего… Эти морозы начинают действовать мне на нервы. Можно подумать, мы в Гренландии.
Люси сделала шаг в сторону, не сводя глаз с группы людей у толстого ствола:
— Он там?
Белланже долю секунды поколебался: надо ли отвечать. Спросил взглядом комиссара, тот медленно опустил ресницы, значит считает, что надо.
— Там, в чехле. Жандармы через десять минут уезжают, отвезут тело в Институт судебной медицины. Сами этим займутся, так что нам хоть аутопсию не придется брать на себя.
Люси вздрогнула, подняла воротник куртки до носа, скрестила руки на груди и тихонько двинулась вперед. Ветки деревьев трещали от мороза. Люси озиралась, ей чудилось, что вокруг мечутся призраки, что призраки перебегают от дерева к дереву… но это были всего лишь вытянутые в длину тени жандармов. Силясь избавиться от призраков, она сжимала кулаки, но с каждым шагом в ее голове все отчетливее звучали голоса девочек… Хмурые мужчины расступились, пропустили ее к носилкам. Там лежал небольшой черный мешок. Молния на мешке очень ярко блестела в лучах фонарей.
«Неизвестно, Клара это или ее сестра-близняшка. Тело почти сожгли, только ноги остались нетронутыми… босые ножки, — должно быть, пламя до них не добралось… — может быть, они были под камнем или чем-то вроде…»
Люси перевела взгляд на жандарма рядом:
— Что вы сказали?
— Ничего, мадам. Я ничего не сказал.
Люси втянула голову в плечи. Опустилась на колени, в снег, хотела расстегнуть молнию, но почувствовала, что ее берут за руку. Это был Шарко.
— Не надо, Люси. Пойдем.
Она попробовала сопротивляться, но в конце концов сдалась и позволила комиссару отвести ее на берег пруда, к Белланже, который сразу же стал рассказывать:
— В середине дня местные подростки пришли на пруд — покататься. Верхний слой воды заледенел, его припорошило снегом, потому сразу и не заметили. Но в конце концов один из ребят обнаружил тело — прямо подо льдом, лицом к небу. — Никола говорил так, будто ему не хватает воздуха, будто холод проникает ему в легкие. — …Через час сюда приехали коллеги из Ри-Оранжи. Поскольку им было известно о сигнале «Тревога: киднеппинг», они сразу же подумали, что это тот самый похищенный из больницы мальчик, и позвонили Тремору. — Он вздохнул. — Да, оказался тот самый.
— Но как…
Она не договорила: образы, всплывшие в ее памяти, были чересчур живые, чересчур сильно на нее действовали. Люси смотрела на свои утонувшие в снегу ботинки. Жюльетту тоже нашли в лесу, таком же, как здесь. Все, что в ней осталось человеческого, были две белые, как мука, ножки… Шарко прижал подругу к себе, погладил ее по спине и сделал Белланже знак, чтобы тот продолжил.
— Первый осмотр дает основания думать, что ребенок перед тем, как его бросили в воду, был задушен: на шее — характерная борозда. Вы видели — дорога тут неподалеку. Убийца не стремился спрятать тело так, чтобы его подольше не нашли, нет…
— Главное для него было — поскорее отделаться, — сказал Шарко. — Он тоже знал о сигнале «Тревога: киднеппинг» и боялся, что поймают.
Белланже взглянул на следы, все вокруг было затоптано.
— Чертова уйма народу тут побывала, особенно вчера — гуляли, выходные ведь… Так что на следы надеяться нечего. А после пребывания в воде можно проститься и с ДНК, и с прочими уликами!
— Что сказал их судебник насчет времени смерти?
— Труп был погружен в воду, заледенел, трудно было что-то сказать. Пока судмедэксперт предполагает, что смерть наступила как минимум сорок восемь часов назад. Тем более что два дня назад было не так холодно, как сейчас, и пруд, скорее всего, еще не замерз.
Шарко что-то быстро про себя подсчитывал, а Люси, не шевелясь, смотрела на потрескавшийся лед.
— Убийца, похитив мальчика, приехал из больницы прямо к пруду. Ребенок сам по себе, наверное, ничего для него не значил…
Белланже согласился, отвел Шарко в сторонку и прошептал:
— Люси скверно выглядит, Франк… Думаю, ей лучше бы уехать отсюда, а?
— Лучше, но попробуй ее убеди! Она зациклилась на этом деле, за уши теперь не оттянешь…
Белланже вздохнул, помолчал.
— Да, еще о ребенке. У него на груди не хватает кусочка кожи — убийца вырезал ту татуировку, о которой ты рассказывал. Возможно, имел глупость подумать, что мы ее не заметили…
Комиссар с нежностью посмотрел на подругу, которая стояла одна, дрожала, но с места не двигалась. Потом Шарко снова повернулся к шефу и заметил, что тот тоже смотрит на Люси.
Они отошли еще чуть подальше, чтобы она точно их не услышала.
— А что с анализами крови?
— Пока ничего. Было бы странно, если бы мы хоть что-нибудь узнали завтра, но в среду утром, думаю, нам скажут о том, чем болел мальчик, больше, чем известно сейчас. — Он горестно вздохнул. — Мы во что бы то ни стало должны найти это чудовище, Франк!
На этот раз Шарко остался спокоен.
— Знаешь, только что, по пути сюда, Люси, сама того не сознавая, сказала интересную вещь. Она сказала: «Комб-ла-Виль нам по дороге, давай туда заедем?» Мальчик был похищен в Кретее, а нашли его на двадцать километров южнее, поблизости от шоссе А6, которым мы возвращались в Париж…
— Иными словами, ты считаешь, что убийца ехал на юг?
Шарко подумал о человеке в толстой куртке цвета хаки. О синем «мегане», обогнавшем их на горной дороге. Об этой приспособленной под человеческое жилье овчарне на краю света. О распятиях и святой воде. У него не выходило из головы, его преследовало одно имя: аббат Франсуа Дассонвиль. Удалось ли Шантелу выяснить, на какой тот ездил машине? Пойдет ли Шантелу дальше, как обещал?
— Это-то совершенно очевидно. Возможно, жандармы Шамбери в самое ближайшее время все прояснят. Нам надо быть в постоянном и очень тесном контакте с Шантелу. Надеюсь, ты станешь непрерывно дергать его по телефону и не позволишь уклониться.
Руководитель группы кивнул. Служащие морга унесли наконец-то мешок с телом мальчика: крепкие парни в шапках и толстых нейлоновых перчатках, экие непроницаемые у них лица… Синий маячок на крыше их машины, вращаясь, бросал свет на деревья, и вид у леса от этого становился апокалиптический…
— Нам надо разобраться со старой фотографией, той, где ученые: что она означает, зачем была вложена в тетрадь, — продолжал Шарко, — а главное — кто там третий. Зачем бы могли встретиться Эйнштейн и Мария Кюри? Что собой представляла принесенная в аббатство человеком с Востока таинственная рукопись? Кому она могла принадлежать? Подлинная ли она была? К какому точно времени относилась? Короче, нам нужны первоклассные специалисты. Сейчас поеду в контору и отвезу то, что у меня есть.
— Я могу и сам это сделать, вот закончу здесь и…
— Да нет, не стоит, мне все равно надо заглянуть в компьютер — уточнить некоторые важные детали… Можешь проводить Люси домой? Только убедись, что с ней все в порядке и что она хорошенько заперлась, ладно?
Белланже вроде бы удивился, потом, немного смутившись, кивнул:
— Если хочешь…
— Спасибо!
— Думаю, Паскаль еще на работе, пусть тогда расскажет тебе, до чего додумался. Ему удалось выяснить насчет этой заметки в «Фигаро» кое-что весьма интересное, и мне кажется все более и более вероятным, что завязка этого дела — в Нью-Мексико. Я уже предупредил ребят в отделе, который занимается командировками, что нам надо будет слетать туда, чем скорее — тем лучше. Думаю… думаю, прямо завтра. Копая в этом направлении, мы сможем продвигаться вперед гораздо быстрее, что существенно, потому как о нашем деле уже заговорили. А теперь еще и мальчик…
