Александра Маринина - Каждый за себя

А вот четыре купюры по пятьдесят долларов с идущими подряд номерами, их я получила прошлым летом, в июне. Тополиный пух. От него не было спасения, и от жары тоже, и приходилось выбирать между спасительным сквозняком, моментально наносящим маленькие светлые сугробы во все утлы и на все ковры, и чистотой в невыносимой духоте. Учитывая нездоровье Николая Григорьевича (всех остальных целыми днями не было дома, а Алена вообще после окончания учебного года уехала отдыхать на Мальту с подружкой и ее родителями), предпочтение отдавалось сквозняку, и убирать квартиру мне приходилось дважды в день.

Каждую купюру я помню. И помню, когда и за что я ее получила. Это был честный труд, ни одна зеленая бумажка не досталась мне даром, за просто так.

И может быть, через несколько дней мне придется расстаться с ними. Отдать их в чужие руки. И это будут отнюдь не руки продавца квартиры, для которых деньги, собственно говоря, и предназначались. А вдруг никакого толку не выйдет? Я деньги отдам, а скандал все равно разразится, и Николай Григорьевич…, не дай бог, конечно…, и меня уволят. А вдруг скандал разразится именно потому, что я влезла в это дело своими неумелыми руками и глупыми мозгами? И получится, что я сама привела себя к краху. Как же поступить? Как правильно?

"Дай мне силы, чтобы каждое мое действие было на благо других, Дай мне силы, чтобы быть уверенной в моих мыслях, которые укрепят разум…"

Надеюсь, вам понятно, что и эта ночь не прервала невыносимо длинного дня, он все продолжался и продолжался, не давая мне передохнуть, расслабиться, набраться сил. Наступило утро среды, позади две бессонные ночи и миллион горестных и пугающих мыслей, а сколько всего этого еще впереди?

Глава 7

Среду я кое-как прожила, хотя, признаться, плохо помню, как именно. Я что-то все время делала, куда-то ходила, то в магазин, то в прачечную с тяжеленной сумкой, набитой постельным бельем, то на базар (тоже, кстати, один из поводов для постоянных издевок со стороны Дениса и Алены - моя ташкентская привычка называть рынок базаром), то в ДЭЗ за какой-то справкой для Натальи (вот те крест - не могу даже вспомнить, за какой именно, голова была будто песком набита: мозги тяжелые, тупые и неповоротливые), еще я что-то готовила и, кажется, гладила… Нет, точно, гладила, только вот что? Не то сорочки Гомера и Дениса, не то блузки Мадам, не то выстиранные кухонные полотенца, а может, все вместе.

А еще я потихоньку, чтобы никто не слышал, звонила Назару Захаровичу и спрашивала, нет ли новостей. Новостей пока не было, и это, как вы сами понимаете, ни душевного спокойствия, ни ясности мысли не прибавляло.

Но организм у меня все-таки зайка, не дает глупой бабе истощить ресурс до конца, не позволил мне третью ночь посвятить переживаниям, волнениям и слезам. В среду вечером он уснул. Крепко, глубоко и безмятежно. И даже снов посмотреть не дал, заставил меня отдохнуть по полной программе. Так что в четверг утром я встретила наступающий день во всеоружии хорошего настроения и прекрасного самочувствия. Да пропади оно все пропадом, и шантажист этот поганый, и шмотки, и украшения, и деньги! У меня есть самая главная ценность - моя жизнь, моя единственная безраздельная собственность, которой я могу распорядиться так, как мне хочется, а разве этого мало? Деньги, в конце концов, растрачиваются, вещи ветшают и ломаются, и как бы я ни старалась, они приходят и все равно уходят, у них свои законы существования, повлиять на которые я не могу. А законы, по которым существует моя жизнь, я устанавливаю сама.

Я - хозяйка своей судьбы. Не кто-то, не Олег, не Мадам, не какой-то чужой дядька и уж тем более не шантажист, а я сама. Как я решу, так и будет. В конце концов, нет неразрешимых проблем, есть неприятные решения Просто мы не любим неприятные решения, мы любим, чтобы все было приятно и легко, поэтому, когда приятно и легко не получается, делаем вид, что решения как бы не существует вовсе. А оно есть.

Так что на утренний "собакинг" я выплыла лучезарной, спокойной, уютной и мягкой, как меховые тапочки.

И про давешнего юного Вертера вспомнила только в тот момент, когда увидела его. Надо же, как крепко отдыхала голова-то! Даже про такую нерядовую вещь, как появление молодого поклонника, забыла. Вообще-то, интересно жизнь устроена, и поговорка "разом густо - разом пусто" не с неба нам свалилась, а самим течением событий проверена. Сначала муж бросил, и больше года - ни одного заинтересованного мужского взгляда. А теперь буквально за два дня целых три человека образовалось, сначала, в понедельник днем, бывший муж Мадам за ручку держал и разрешения позвонить просил, потом, вечером того же дня, Никотин комплименты говорил, а во вторник уже и про замужество что-то намекал, во вторник же вечером мальчонка подкатил. А кстати, вчера-то, в среду, мальчонка был или нет? Как ни напрягала я память, ничего отчетливого не вспоминалось, вчерашний день казался мне листом бумаги, разорванным в клочки, смятые в грязный слипшийся комок: вот есть бумага, вот есть на ней какой-то текст, но прочитать его уже невозможно. Вроде бы и утром в среду, и вечером я гуляла одна… Но я не уверена.

- Доброе утро, - первой поздоровалась я.

- Доброе утро.

А мальчик-то какой-то хмурый сегодня. Не в настроении? Плохо спал? Ну так и не выходил бы с утра пораньше на свидание, спал бы себе в полное удовольствие. Никто ведь не заставляет…

- Вы меня не забыли? - неуверенно спросил Костя.

Когда я поняла, что помню его имя, мне почему-то стало легче. Выходит, голова-то не совсем отказала, кое-какую информацию удерживает. Однако же, судя по его вопросу, вчера он ко мне не подходил. Так что если я не помню, как общалась с ним накануне, то не потому, что у меня амнезия, осложненная маразмом, на фоне острого нервного истощения, а потому, что его действительно не было.

- Не забыла, - улыбнулась я. - Как ваш конфликт с родителями? Уладился?

- Не совсем. А куда вы идете?

- В магазин. Утренний выгул собаки я обычно сочетаю с покупкой продуктов.

- Можно я с вами пойду?

- Можно, - разрешила я. - Поможете мне сумки нести.

В этот момент я сообразила, что Наталья-то сегодня опять сидит дома, и в магазин, стало быть, можно будет сходить и попозже, а сейчас, в половине седьмого утра, ограничиться только чистым "собакингом". Да, хвалить свою голову я явно поторопилась. Но менять решение не стала, зачем вызывать у нежного мальчика лишние вопросы? То мне надо в магазин, то не надо… Ладно, догуляем быстрым шагом до круглосуточной лавки, я куплю что-нибудь полезное, но необременительное, например, свежий хлеб с семечками, который очень любит Денис и который как раз в шесть утра привозят с хлебозавода.

Или ананас для изысканного завтрака Мадам. Или даже три ананаса, поскольку есть тягловая сила, которая дотащит их до дома. Наталья ананасы обожает, и мне приходится покупать их каждые три дня по одной штуке. А они тяжелые.

- Вы так рано всегда выходите с собакой, - проговорил Костя почему-то нерешительно. - Почему? Вы же не работаете, вам не нужно к девяти утра бежать в присутствие. Вы жаворонок?

А бог его знает. Пока работала на "Скорой", просыпалась, когда надо, и ложилась, когда могла Пока жила в Москве с Олегом, дрыхла до полудня и ложилась за полночь. А сейчас… Снова встаю, когда надо, и вопрос о получении удовольствия не стоит. Надо - значит, надо.

И обсуждать тут нечего. А вообще-то, поспать я ох как люблю!

- Не знаю, - ответила я. - Просто встаю и иду с собакой. Мне так удобно.

- А ваш муж тоже встает рано?

Дался ему мой несуществующий муж! Сказать, что ли, правду? Вот взять и рассказать милому трогательному мальчику, что муж меня бросил, а сама я живу в прислугах, и на мне пять человек и трое животных. Интересно, как он отреагирует? Если он вздумал за мной ухаживать, то, наверное, обрадуется. Нет, не стану я его радовать, пусть лучше думает, что у меня есть муж и я вполне довольна и счастлива. Не может восемнадцатилетний мальчик влюбиться в тетку моего возраста, вокруг него уже достаточно много юных и вполне доступных прелестниц, близких ему по интересам и вкусам. Да не просто влюбиться, а еще и на расстоянии, из окошка глядючи.

Семнадцатый век, честное слово! Нет, пожалуй, девятнадцатый. В семнадцатом-то веке женщина тридцати семи лет уже была старухой и нянчила внуков, если вообще доживала до этого возраста. А восемнадцатилетние юноши командовали войсками, вели сражения и правили государствами.

- Да, он встает рано, - коротко ответила я.

- Скажите, Вероника, а почему он сам не гуляет с собакой? Я ни разу не видел его с Аргоном, только вас.

- Мне так удобнее, - повторила я спасительную формулировку. - И потом, я люблю Аргона и люблю с ним гулять, мне это в радость.

- А ваш муж его что, не любит?