Пикантная тайна банкира - Марина Серова

Но вот дальше происходит нечто плохо объяснимое. С какой целью Веретенников назвал Шилову свое имя и отчество? И зачем он практически сразу понес комплект украшений в скупку?

А может быть, это Шилов сочинил такую байку про «Константина Михайловича»? Да нет, вроде бы он говорил правду. Когда Кирьянов обрисовал ему ситуацию, Шилов понял, что ему светит пожизненное, сразу перестал ерничать и посерьезнел.

Так что же руководило Веретенниковым, когда он решился на такой необдуманный, с точки зрения здравого смысла, поступок?

Может быть, Веретеников является заядлым картежником? Проиграл крупную сумму и ему необходимо было погасить долг? А возможно ли, что Веретенников пристрастился к наркотикам и нуждался в деньгах, чтобы приобрести дозу? В общем, Веретенникову почему-то срочно потребовались деньги, и поэтому он решил продать украшения. Обе эти версии имели право на существование. И их следовало как можно скорее проверить. Тем более что я еще ни разу не общалась с этим фигурантом уголовного дела. А возможно, и главным его участником.

Я уже докурила сигарету и собралась возвратиться в комнату, как вдруг в голову мне пришла новая мысль.

События могли разворачиваться и по-другому. А именно: Джембровского собирался устранить кто-то из руководства «Бонбанка». Ну, хотя бы тот же Волошников. Безусловно, он знал о непростых отношениях Веретенникова и Джембровского. И очень ловко подставил Веретенникова. Не зря же он в разговоре со мной делал вид, что совершенно не в курсе всех тонкостей, связывающих руководителя «Сервис Плюс» и Джембровского. И, кстати, очень ловко переводил стрелки на Деревянщикова: вроде бы именно он как раз, что называется, находится в «теме».

Значит, сейчас я поеду в офис к Веретенникову. А после разговора с ним решу, что делать дальше. Но сначала я решила позвонить Кирьянову, для того чтобы узнать о его планах относительно Веретенникова.

– Алло, – сказала я в трубку.

– Я вас слушаю, – отозвался мужской голос, но это был не Кирьянов.

– Можно пригласить Владимира Сергеевича Кирьянова? – спросила я.

– Сожалею, но Владимир Сергеевич срочно выехал, – ответил мужчина. – Позвоните позже.

– Хорошо, – сказала я и положила трубку.

Значит, Кирю вызвали на очередное дело.

Я подошла к шкафу и выбрала деловой костюм светло-синего цвета. Потом причесалась, нанесла макияж и, взяв сумку, спустилась к своей машине. Заведя мотор, я поехала в офис «Сервис Плюс».

Войдя в здание коммерческого центра, где помимо других представительств делового мира Тарасова располагался офис «Сервис Плюс», я спросила у охранника, где находится этот офис.

– Поднимайтесь на четвертый этаж и идите по коридору налево. На кабинете есть табличка, – объяснил охранник.

Я последовала инструкции и, найдя нужную табличку, постучала в дверь.

– Войдите, – услышала я мужской голос.

Я открыла дверь и оказалась в небольшом кабинете. В кресле за столом у окна сидел довольно молодой мужчина, на вид лет тридцати пяти – тридцати восьми. Выглядел он представительно, возможно, из-за своих внушительных габаритов.

– Здравствуйте, Константин Михайлович, – поздоровалась я и, подойдя к столу, придвинула стоящий рядом стул. – Я частный детектив, Татьяна Александровна Иванова, – отрекомендовалась я, садясь на стул. – Вот моя лицензия. – Я достала из сумки файловую папку, в которой хранила лицензию.

Веретенников изучил ее и вернул мне со словами:

– Я не понял, по какому случаю вы здесь?

– Простите, я не сказала. Я занимаюсь расследованием убийства Иннокентия Алексеевича Джембровского, председателя директоров «Бонбанка».

– Но чем я могу вам быть полезен? – Он недоуменно пожал плечами.

– Ответьте, пожалуйста, на мои вопросы, – сказала я.

– Ну, если смогу, то отвечу, – согласился Веретенников.

– Скажите, Константин Михайлович, вы знаете Шилова Виктора Борисовича? – задала я первый вопрос.

Веретенников удивленно посмотрел на меня.

– Нет, я первый раз слышу эти имя, отчество и фамилию:

– Так, ладно. А Джембровского Иннокентия Алексеевича вы знаете? – спросила я.

– Да, конечно, – спокойно ответил Веретенников, – это председатель совета директоров «Бонбанка», царство ему небесное.

– В каких отношениях вы были с покойным Джембровским? – спросила я.

– В нормальных, – пожал плечами Веретенников, – наша организация брала кредит в «Бонбанке». Так что нас связывали деловые отношения, – пояснил он.

– Где вы находились с половины двенадцатого дня до часу в день убийства Джембровского?

– У себя в кабинете, здесь то есть. Позвольте, а почему вы задаете мне подобные вопросы? Вы что, подозреваете меня в убийстве Иннокентия Алексеевича?! – нервно воскликнул Веретенников. – Ну, знаете! Вы бросаетесь такими обвинениями! Я не буду отвечать на ваши вопросы без своего адвоката!

– Константин Михайлович, успокойтесь, пожалуйста. Я вас пока ни в чем не обвиняю. Подозрения есть, я не стану этого скрывать. Но подозрения и обвинения – это разные вещи. А адвокат вам сейчас ни к чему. Вот когда вам действительно предъявят обвинение, тогда – пожалуйста, приглашайте своего адвоката. Ну, так что? Будем дальше говорить? – спросила я.

– Будем, только я хочу сразу заявить, что вы заблуждаетесь, подозревая меня в убийстве Джембровского, – твердо сказал мужчина.

– А что, у вас не было повода его убить? – спросила я.

– Конечно, не было. Зачем мне было убивать главу банка, в котором моя фирма получала кредиты?

– Кредиты, по которым вы отказывались платить.

– Я не отказывался платить, вас неверно информировали.

– Не отказывались платить? А как же это называется? Вы довели отношения с «Бонбанком» до такого состояния, что Иннокентий Алексеевич приказал не пускать вас в офис банка до тех пор, пока вы не выплатите кредиты. Скажете, такого не было?

– Вот тут вы правы, – признался Веретенников. – Но это не значило, что я отказывался платить в принципе. Просто возникли затруднения, поэтому я попросил Иннокентия Алексеевича дать мне отсрочку. Мы как раз вырабатывали взаимоприемлемые условия, чтобы и его, и меня все устраивало.

– Именно с этой целью должна была состояться ваша с Джембровским встреча у него дома в день его убийства? – спросила я.

– Какая встреча? – удивился Веретенников. – Мы не