Мертвый кролик, живой кролик - Елена Ивановна Михалкова
– Да, конечно, – отозвался Леня. – Он играл с нами, угощал печеньем и в целом производил впечатление молчаливого, но доброжелательного человека.
Бабкин крякнул про себя.
– Ты не помнишь, кем работал этот молчаливый доброжелательный человек?
– Он служил сапером, – не задумываясь, ответил Леня. – В детстве профессия военного казалась мне полной романтики, и я смотрел на дядю Васю как на героя.
– А когда подрос? – не удержался Сергей.
– Я осознал, что служба в армии далека от моих романтических представлений, – серьезно ответил Леня. – Но дядя Вася не стал мне от этого менее симпатичен.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Вот же хитрый старый хрен!
Бабкин гнал в Красные Холмы. Вдоль дороги зажглись фонари. Их свет как будто плыл над дорогой, вместо того чтобы делать видимыми глубокие ямы и небрежные заплатки на асфальтовом полотне. Когда Сергей въехал в лес, отделявший деревню от шоссе, стало совсем темно. Деревья по обеим сторонам дороги стояли не шелохнувшись. Бабкин открыл окно, но вместо лесного шума услышал только работу мотора и хруст веток под колесами.
Что-то зловещее и странное было в этом беззвучии. Он взглянул на часы: еще нет и семи. Термометр показывал, что температура за последние два часа упала на шесть градусов.
Он взглянул на тучу, закрывшую небо. Туча опустилась так низко, что почти лежала на лобовом стекле. Бабкин прибавил скорость: ему не хотелось пробираться через овраг под ледяным дождем.
– Макар, я снова в Красных Холмах, думаю, Егор прячется у соседа, Василия Севостьянова, – продиктовал он голосовое сообщение. – У пацана был с собой миноискатель, а Севостьянов – бывший сапер. Наберу, когда что-то выяснится.
Он оставил машину за кустами в стороне от оврага, чтобы Егор не заметил его из окна и не сбежал. Но, едва ступив на склон, почувствовал неладное.
В окнах не горел свет.
– Черт!
Сергей ускорил шаг и почти побежал вниз, то и дело оскальзываясь. Может, старик с мальчиком сидят перед телевизором, потому и нет света… Но чутье подсказывало ему, что причина не в этом. Что-то произошло.
Форточка открыта, но изнутри не доносится ни звука. «Если бы уехали, закрыли бы». Бабкин поднялся на крыльцо, толкнул дверь. Быстро обошел пустые комнаты, заглянул под кровать и в шкаф.
Никого.
В прихожей стояли две пары сапог большого размера, калоши и разношенные мужские ботинки с облезлым мыском. Севостьянов ушел в тапочках?
Сергей вернулся на крыльцо и заметил рюкзак и пакет, которые кто-то запихнул глубоко под лавку. Он узнал рюкзак – с ним Егор Забелин сбежал из дома.
Теперь он почти не сомневался, что найдет два трупа. Но когда Сергей подошел к сараю, тот оказался заперт снаружи. Дверь подперли лопатой, и так прочно, что Бабкин только со второй попытки выдернул ее из земли.
Он распахнул дверь, готовый к чему угодно, – и едва не споткнулся о неподвижное тело. Севостьянов лежал на полу. Бабкин решил, что старик мертв, но, прижав пальцы к шее, нащупал слабое биение пульса. Он приподнял его и расслышал тихий стон.
– Потерпи, отец.
Затащив Севостьянова в дом, Бабкин положил его на постель. Щелкнул выключателем, наклонился к нему.
– Где мальчик? Василий, где Егор?
Тот слабо мотнул головой. Губы у него пересохли и потрескались. Бабкин принес воды, приподнял Севостьянову голову, дал напиться. При свете он рассмотрел жуткую багровую гематому на лбу старика.
По шее и подбородку Севостьянова потекли струйки. Сергей осторожно промокнул их полотенцем.
– Егор вернулся к обеду… – пробормотал тот. – Я ему говорю: принеси закуску. А потом ничего не помню…
– Кто тебя ударил?
Севостьянов качнул головой, показывая, что не знает.
– Откуда он должен был принести закуски?
– Из погреба…
– Где погреб? В доме?
– Нет… Снаружи…
Севостьянов пытался махнуть рукой, указав направление, но еле дернулся. Поймав его ладонь, Бабкин почувствовал, что она ледяная.
Он накрыл старика пледом, бросил, что скоро вернется, и выскочил на улицу.
Если старик упал в середине дня, ударился об угол стола и потерял сознание, почему Егор не нашел его? Почему дверь была приперта снаружи? Неужели пацан пытался с ним расправиться?..
Завернув за угол, Бабкин увидел низкую постройку из кирпича, похожую на крышу дома, по плечи провалившегося в землю. Дверца не была заперта. Он нащупал на стене выключатель, и в тусклом свете лампочки блеснули кольца садовых ножниц. Просунутые под скобу, они удерживали крышку люка.
Бабкин быстро натянул перчатки, отложил ножницы в сторону. Рывком поднял крышку и перевалился через край, вглядываясь вниз.
Что-то черное, шуршащее, похоже на гигантскую жужелицу двигалось на дне с ритмичными резкими выдохами. Бабкин опешил. Но в следующую секунду «жужелица» странно извернулась, и прямо под ним оказалось белое лицо Егора Забелина в обрамлении какой-то черной дряни, похожей на разлитую нефть. Егор закрылся от света рукой и отпрянул в темноту.
– Так, спокойно, – сказал Бабкин вниз. – Я частный детектив, меня наняли, чтобы я тебя нашел.
Тишина. Он поморщился: пацан до смерти перепугался, в каждом будет видеть врага… Слава богу, что живой. Надо спуститься к нему.
От облегчения, что мальчишка цел, он зажмурился.
Внизу снова зашуршало. Бабкин открыл глаза и покосился вниз. Егор стоял возле лестницы, положив руки на ступеньку. За те несколько секунд, что Бабкин его не видел, лицо у него, казалось, побелело еще сильнее.
– Кто вас нанял? – спросил Егор. Сергей скорее догадался, чем расслышал это. – Моя семья?
Бабкин тяжело вздохнул. «Меня наняла твоя мама, которую ты считал погибшей. Она пропала вечером того же дня. Возможно, теперь она и в самом деле мертва».
– Долгая история, – сказал он. – Я тебе все объясню, только давай сначала вытащим тебя оттуда. Не вздумай лезть сам. Я сейчас спущусь. На всякий случай отойди-ка подальше.
– На какой это случай? – спросил Егор.
– Если ступеньки подо мной проломятся, – ответил Бабкин.
Идея влить в Севостьянова самогон принадлежала Егору. Сергей, посмотрев на старика, потянулся за телефоном, чтобы вызвать скорую. Но Егор неожиданно выскочил в прихожую – Бабкин даже не успел ничего крикнуть ему вслед, – и вернулся с пластиковой бутылкой.
– Там много, – туманно пояснил он.
Прежде чем сунуть Севостьянову стакан, Бабкин пригубил сам. На вкус – первоклассный самогон, отдающий ржаными корками. Он не был уверен, что старику стоит это пить, но Севостьянов, ни слова не говоря, вынул стакан из его руки и влил в себя, как воду. Бабкин вышел на
