Оборотни в погонах - Сергей Алов
Колонну замыкали десять человек, одетых в армейский камуфляж, выглядевший крайне нелепо в этом футуристическом интерьере. Как жирафы в планетарии. Оружие они держали наизготовку и, судя по решительному виду, им не терпелось его применить на деле. Крюков, Карабинович и Эльвира успели укрыться за барной стойкой.
— На сколько игровых автоматов ты подписался? — шепотом спросил Крюков у Карабиновича.
— Ка-кажется на десять, — отозвался тот, украдкой выглядывая из своего укрытия.
— Вот они, познакомься, — Крюков указал ему на десятерых камуфляжников. — Твои болваны их, поди, сами в зал и доставили. В яркой и красивой упаковке. Теперь можешь с ними поиграть, если найдешь партнера с нестандартной ориентацией.
— Сексуальный шовинист! — обозвал его предприниматель.
— Молчите, дон Педро, — отплатил той же монетой опер…
В этот момент незваные гости, рассредоточившись по залу, обнаружили их и пол дулами автоматов заставили выйти из укрытия… Скулов и Ерохин просто светились от счастья: наконец-то их обидчик попал к ним в руки…
Несколько минут назад у налетчиков возникла серьезная проблема. Из позвала комплекса подоспела криминальная гвардия, охранявшая самого Черкеса. Это были опытные, обстрелянные бойцы с богатым военным и бандитским прошлым. И если грабителям относительно легко удалось справиться с плохо подготовленной и захваченной врасплох охраной казино, то теперь им предстояло самим отбивать атаку серьезного противника. Они были вытеснены с первого этажа, путь к отступлению был отрезан. Поэтому нападающие воспользовались лифтом и попади в «пентхауз» Карабиновича…
Двери лифта снова распахнулись, и из него ударили автоматные очереди: это люди Черкеса вышли на похитителей. Возглавлявшие отряд экспроприаторов Скулов и Ерохин вовремя заметили опасность, рванули в стороны, но трое парней в спецовках замешкались и рухнули, сраженные пулями. Остальные инстинктивно рванули к кубу и заняли оборону, используя стойку бара в качестве прикрытия. Крюков успел повалить Эльвину на пол и заставил отползти туда же. Карабинович к ним присоединился.
Выстрелы замолкли — обе стороны взяли таймаут для оценки создавшегося положения.
— Что делать? Прорываться будем? — крикнул Ерохин.
— Берем заложников! — предложил Скулов. — Эй, братва, не стреляйте, у нас Карабинович и мент с бабой!
Ответом были пули. По приказу Скулова трое камуфляжников выдвинулись вперед и открыли огонь по атакующим браткам, используя вместо щитов титановую мебель. Остальные из-за барной стойки огнем прижали нападающих к полу. Те вынуждены были искать укрытия за креслами и диванами. Очереди, которыми непрерывно обменивались обе стороны конфликта, высекали из титановой мебели длинные снопы желтых искр. Но прозрачные стены и потолок были сделаны из непробиваемого пластика, поэтому пули рикошетили, изменяя траекторию полета самым непредсказуемым образом…
Через несколько минут хаотической стрельбы большая часть грабителей была ранена или убита. По команде Скулова накачанный стероидами крепыш вытащил за ногу из-под стойки верещавшего Карабиновича. Двое других камуфляжников прижали к полу Эльвину и Крюкова. Он даже не сопротивлялся: в этой ситуации излишняя активность могла стоить жизни.
— Где тут запасной выход? — проорал в лицо трясущемуся Карабиновичу Скулов.
— Я покажу, не надо насилия… — заблеял бизнесмен.
Он на четвереньках подобрался к стене куба, встал на колени и нажал невидимую кнопку. Степки куба расступились, открывая вход в довольно объемистый лифт. Первыми в него вошли «грузчики» с сумками денег и раненые камуфляжники с Ерохиным, затем Скулов грубо запихнул туда Карабиновича с Эльвиной.
С Крюковым, однако, этот номер не прошел. Неожиданным ударом в челюсть он помог Скулову войти в лифт, а сам с ловкостью Тарзана вскарабкался на куб, используя в качестве опоры многочисленные отверстия и выступы на его поверхности.
Выйти наружу никто из грабителей не решился. Двери закрылись, и лифт поехал вниз…
В тот же момент покровская братва, воодушевленная матерной бранью Черкеса, решительно пошла на приступ. Но на их выстрелы никто не отвечал. Окружив куб со всех сторон, братки остановились, в недоумении переглядываясь и почесывая затылки. Вид у них был довольно глупый.
Неожиданно сверху раздался голос Крюкова:
— Эй, братва, не стреляй, это я! Они ушли…
* * *
Крюков и Черкес сидели на покрытой вмятинами от пуль стойке посреди разгромленного «пентхауза». В руке каждый держал по бутылке текилы, и время от времени они, морщась, прикладывались к горлышку. Снимали стресс.
— Гад буду, они мне за такой беспредел ответят! — ревел белугой криминальный авторитет покровской братвы. — Кровью умоются! Говном блевать будут!
— Ты врубился, кто это был? — спросил сыщик.
— А хрен ли тут врубаться? Наши это, покровские. Тс, кто от братвы откололись, за Дьяконом пошли и под ментов легли. Мои ребята их бригадира, Сидора, приметили.
— Про каких ментов речь? — не понял Крюков.
— А тех, которые Чистильщика науськали. Они Ложкина замочили, а теперь у Карабина хотят «Эльдорадо» выкрутить. Видно, припекло их, вот и решили одним махом бабки срубить. Так что казино сегодня чистила сводная бригада. Половина бойцов — дьяконовы, половина — от ментов. Такая вот дедукция.
Крюков с уважением посмотрел на авторитета. Он никак не ждал от него такого глубокого анализа.
— Они Карабиновича увели. И Эльвину, — сказал сыщик.
— Тут все до кучи, — махнул рукой авторитет. — Будем стрелу забивать. Это уже не рамсы, а чистый косяк. Пора Дьякону предъяву делать.
* * *
Когда-то Дьякон служил в армии. И первый срок получил, как говорится, без отрыва от службы, на пару с приятелем. Были они молодыми солдатами. Салабонами. И попало их, салабонов, всего двое на взвод. И не то, чтобы взводные «деды» и «черпаки» специально над ними издевались, просто вся грязная работа доставалась им. Как полы мыть или «дедушкам» обмундирование стирать — Вавилин и Дьяконов: «Шагом-арш!». И делать все это приходилось, в основном, ночами. Ну, а если что не так — сразу в морду.
Обалдев от хронического недосыпа, побоев и понуканий, оба, в конце концов, взбунтовались. Вавилин, находясь в карауле, застрелил лейтенанта и двоих дембелей. За что и получил исключительную меру через расстрел, которую президент по доброте своей заменил на пожизненное.
Дьякон сделал проще. Однажды в столовой он вдребезги разбил литым металлическим половником голову своему главному гонителю, ефрейтору Кишикову.
И все бы обошлось, ну, от силы, годиком дисбата, поскольку с дедовщиной в армии боролись не на шутку. В подобных конфликтах «молодой» автоматически признавался правым, а старослужащий виноватым. Но Кишиков был отличником боевой и политической подготовки, ездил в Москву на слет
