Сергей ГОРОДНИКОВ - РУССКАЯ РУЛЕТКА

– Я сбежала с вечеринки, – прошептала она, когда я отстранился.

– Я тоже, – признался я.

Она сжала губы, но не выдержала и прыснула. Задыхаясь от смеха, снова дёрнула меня за руку, и мы пробежали дворами. Наконец она перешла на шаг.

– У-уф! – выдохнула она и с облегчением рассмеялась.

В её зрачках резвились знакомые уже бесенята, которых она не в силах была укротить.

– Ты сейчас похожа на шкодливого спаниеля, – заверил я. – А ну, выкладывай, где сестра?

Строгость тона не подействовала. Она тряхнула головой.

– Сначала своди куда-нибудь. Я хочу посидеть с тобой. – Потом добавила. – Мне надо выяснить кое-что.

– Послушай, – я приостановился. – Таскать тебя по ресторанам я не буду. Это дорого и нелепо в моём положении.

Она вернулась.

– А мы не в ресторан. Зайдём в какой-нибудь бар. – И повышая голос, безапелляционно объявила. – И не спорь со мной! А то ничего не скажу!

– Убедила, – согласился я. – Только заткни уши. Мне нужно изрыгнуть страшное проклятье.

– Зачем?

– От него задрожит воздух, и к ногам посыплются золотые червонцы.

– Обругать меня? – она хихикнула. – Я тебе лучше открою кредит. – И снова взяла меня под руку. – Пошли же! Не дуйся, а то хуже будет.

Ничего не оставалось, как подчиниться. Спорить с барышнями – самое идиотское занятие, какое можно придумать. Я поплёлся, как выгуливаемая собака, обдумывая складывающееся положение вещей и свою растущую зависимость от странных созданий.

– Так ты скажешь, где сестра?

– Потом узнаешь.

От дворов к следующей улице мы вышли у столба с горящим светильником, от него свернули на пешеходную дорожку. Нас обдали волнами света и одна за другой миновали несколько машин.

– А где твой «пежо»? – спросила Ольга.

– «Шевроле», – поправил я.

– Я это и хотела сказать. Где он? Я его не видела.

– Зализывает раны.

Она на ходу взглянула мне в лицо.

– Какие ещё раны?

– Так, не очень серьёзные. Не надо ездить позади грузовиков. С кузова вылетел гравий и угодил в боковые стёкла.

– Разбились?

– Вдребезги.

– Жаль.

– Ещё бы!

Она встала, остановила меня. Глаза её сверкнули.

– Я чувствую, ты мне врёшь, считаешь меня соплячкой. Ты собираешься на ней жениться?

Я на мгновение опешил. Ольга смотрела так, что отвечать надо было обязательно. Я лихорадочно соображал, что именно.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Ещё не думал.

– А зачем тогда ей голову морочишь? И мне тоже?

Я сухо сглотнул, выигрывая время и подбирая слова.

– Почему ты решила, морочу голову?

– Морочишь! И той, от которой сбежал, тоже морочил. Разве не так?

Я чуть не взвыл.

– Ну, ты же ничего не знаешь! Там была совсем другая история…

– Как же я могу знать, если ты ничего не рассказывал, утаивал? Если б мне такое устроили, я бы… Я бы точно тебя убила.

– За что?

Она хмыкнула.

– И чего Вика из-за тебя мучается? Мало ей было одного…

– Троих! – резко оборвал я с внезапной злостью. – Ты забываешь о двух мужьях. И я не знаю, скольких ещё.

– О-о-ой! – Она хлопнула в ладоши и заметно повеселела. – Смешно.

– Что ой?! Что смешно?!

Я взял себя в руки, быстро остыл.

– Смешно, и всё. Нам надо поймать тачку.

Она отвернулась и пошла дальше, всем видом показывая, что не желает обсуждать ею же поднятую тему. Я мысленно изругал себя последним ослом: позволил девчонке втянуть меня в выяснение отношений! Только этого не хватало в навозной куче проблем, которые свалились на мою голову. Но именно в тот вечер больше всего на свете мне захотелось увидеть Вику. В запасе было часа два, и мне вовсе не улыбалась перспектива провести их в одиночестве, шляясь по улицам наподобие бездомного кота, мучаясь вопросами, на которые всё равно не ответить. Я широким шагом догнал Ольгу, подстроился под её походку.

– Мы же друзья? Не так ли? – сказал я. – Действительно, неплохо бы очутиться в тепле и перекусить.

25

Мы сидели в баре, в тёплом полумраке. Я уже съел два гамбургера и через соломинку потягивал из высокого стакана коричневый коктейль с коньяком. Кровь разыгралась, ударила в лицо, и на душе посветлело. Раз уж на меня ополчились все силы зла, лучше насладиться каждым оставленным судьбой мгновеньем. Не такая уж она и скверная тётка.

Ольга оторвала губы от своей соломинки, наклонилась ко мне. В глазах заискрились весёлые светляки.

– Мужчина за твоей спиной считает меня любовницей. И завидует тебе.

Эта девушка ловко ставила меня в тупик.

– С чего ты взяла?

Она тихонько засмеялась.

– Посмотри, как он бросает на нас взгляды.

Во мне шевельнулся червь тревоги. Я, будто ненароком, медленно повернул голову. Холёный хмырь лет тридцати, в бордовом французском пиджаке с золотыми пуговицами, с пёстрым выпирающим галстуком позволил оценить свой низколобый профиль. Сразу угадывался представитель разбойной прослойки отечественных бизнесменов, которая расплодилась под вывеской коммерческой деятельности. Настроение у меня вновь покатилось под гору, – его вид напомнил о предстоящих делах. Отвернувшись, я посмотрел на часы. Время встречи у бюста одного из борцов за головотяпство гегемона неумолимо приближалось. Я был почти уверен, что Эдик там не появится. Так что и мне торопиться туда вроде было и не зачем. Наше рандеву он скорей всего променял на поиски тайника, и я пожелал ему полнейшего разочарования. Представив, какими словами он станет крыть меня, я расплылся в кислой улыбке.

– Я ж говорила тебе? – сказала Ольга. – Ой, видел бы сейчас своё лицо. Дово-ольный, сил нет!

– Угу, – кивнул я в знак согласия. – Послушай, чего вы так не любите Эдика?

Она посерьёзнела и откинулась на стуле.

– Вот ещё! Просто я к нему равнодушна. Он мне не нравится и всё.

– Хорошо. А почему Вика его недолюбливает?

Она взяла свой стакан, ухватила губами соломинку, и уровень коктейля стал плавно понижаться.

– И всё же, почему? – мягко настаивал я.

– Я не знаю, – она изогнулась, точно сидеть по-прежнему ей было неудобно. И наконец тихо призналась: – Она ему не может простить.

Я склонился над столешницей, пытаясь заглянуть ей в глаза.

– Это как-то связано с тем парнем? Ну, с тем, – я качнул головой, – в которого она была влюблена?

– А вы не знаете?

Она как будто отдалилась на сотни шагов, стала чужой.

– Послушай, – я накрыл ладонью на её нежную кисть, – я тебя не допрашиваю. Но мне важно понять. Понимаешь? Чтобы разобраться в своих отношениях с ней.

Ольга словно окаменела и, кажется, немного побледнела, глаза потухли.

– Ну же, скажи, – с натянутой улыбкой просил я. – Всё равно когда-нибудь мне станет известно. Мы ведь друзья?

– Он и мать погибли… – выдохнула она и смолкла.

Внезапная догадка вспыхнула, как спичка в кромешной тьме.

– Так, – тихо промолвил я. – Понятно. Они были в одной машине?

– Да.

– Одни? Ну, ты понимаешь, что я имею в виду?

– Да.

Мы помолчали. Я не отпускал её ладонь, она намеренно потянула руку и высвободилась.

– А отчего вы, ты с сестрой, решили, это Эдик? Прости, что выясняю…

Она меня прервала.

– Даже если не он, он должен был знать.

– Да, пожалуй, – согласился я. – Ну вот, видишь. Ничего ужасного не произошло. Земля пока ещё вертится, мы сидим здесь, с тобой, и тот хмырь завидует мне. Потому что ты очаровательная девушка.

Она печально улыбнулась.

– Ну хочешь, я дам ему в морду, если он тебе мешает?

– Не надо. У… тебя будут неприятности.

– Пусть живёт и размножается, да?

Она кивнула.

– Сегодня я подсунул Эдику большую свинью. Мы сидим здесь, а он сейчас, как глупый пёс, рыщет по лесу, ищет несуществующий тайник Ивана. Представляешь? Мне это доставляет удовольствие. Только пока никому не говори. Ладно? Видишь, я тебе тоже доверяю свои тайны.

Она приходила в себя, на щеках проступал румянец.

– А он нос не испачкает? – задала она вопрос с выражением простодушной невинности.

Я на мгновение растерялся и едва не расхохотался.

– Надеюсь, поцарапает о колючки.

– Хорошо бы. – Она стряхнула с рукава шёлковой рубашки несуществующую крошку и вздохнула. – Мне пора к бабушке. Я обещала.

– Я провожу. Если, конечно, не возражаешь.

Мы спустились к раздевалке в просторный вестибюль первого этажа. Я помог ей надеть плащ, и мы вышли на ночную, сияющую разноцветьем витрин улицу.

– Я поеду на метро, – сказала она.

Проводив Ольгу до кафе «Макдональдс», уже в подземном переходе, у прохода к метро я получил от неё то, ради чего встречался.

– Вот, – она вынула из кармана листик бумаги. – Вика просила позвонить по этому телефону.