Василий Казаринов - Бог огня
Что-то в ее облике показалось Б. О. странным — что именно, он не понял. Впрочем, здраво рассудил он, в такого рода заведениях все странные. Женщина сидит, занимаясь маникюром, и плавно покачивает ногой в такт негромкой музыке — что здесь, в самом деле, такого?
Бася повернула ключ в замке зажигания, завела мотор:
— Куда теперь?
— Подожди… — Б. О. дотянулся до заднего сиденья, на котором валялись копии распечаток этюда в голубых тонах. С минуту он пристально вглядывался в портрет Ильи Соломоновича, потом поднял на Басю рассеянный взгляд.
— Какой размер обуви может носить женщина, — он прикрыл глаза и задумался, — чуть ниже среднего роста?.. Плотненькая…
— Ну какой, — почесала висок Бася. — Тридцать пятый. Возможно, тридцать шестой.
— А сороковой — сорок первый?
— Да ты что, шутишь?! В таком случае это не женщина…
— То-то и оно! — Он хлопнул ладонью по крышке бардачка и расхохотался. — В этом кабаке полно трансвеститов… У меня есть подозрение, что наш Илья Соломонович теперь — женщина!
* * *Заплатив очередную сотню, Б. О. вернулся в бар и прямым ходом направился к столику, отодвинул стул, уселся и, подперев щеку ладонью, принялся наблюдать за тем, как тонкая маникюрная пилочка нежно облизывает ногти.
— Я вас не приглашала, — заметила женщина, не отрываясь от своего занятия.
— Должно быть, я ослышался… Ну раз уж я здесь, может быть, выпьем?
— В другой раз. До свидания.
— А мне друзья говорили, что я вполне ничего выгляжу.
Женщина навела последний штрих на безымянном пальце левой руки, отложила пилку и только после этого, взглянула на соседа по столику:
— Вы не в моем вкусе.
— Зато вы в моем, — Б. О. развалился на стуле и закинул ногу на ногу. — Поговори со мной, господин Филонов, а то мне скучно и одиноко этой ночью… Ничего, что я так невзначай соскочил на «ты»?
— Ничего, — с деланным безразличием в голосе произнесла женщина; актриса она была неплохая, но Б. О. почувствовал, как она напряглась. — Но ты обознался, приятель. Точнее сказать, у тебя поехала крыша. Ты что, не в состоянии отличить мужчину от женщины?
— Это неважно, Илья Соломонович, неважно, — усмехнулся Б. О. — Впрочем, давайте я буду вас называть Ильей Соломоновной. По-моему, так будет точнее по смыслу.
Трансвестит, услышав свое имя, настоящее по всей видимости, вздрогнул.
— А что важно? — спросил он ледяным тоном.
— Важно для начала то, что ты был некоторое время господином Филоновым. И в этом качестве, то есть в качестве генерального директора одного симпатичного ТОО, подписывал кое-какие бумаги.
Трансвестит согнул пальцы, оценил состояние своего маникюра и натянуто улыбнулся:
— Хорошо. Поговорим.
— Говори.
— Не здесь. Тут слишком много народу. К тому же меня знают. Наша беседа может быть неверно истолкована.
Они прошли в подсобное помещение, заставленное ящиками с бутылками, свернули в узкий коридор, освещенный тусклой лампочкой, остановились у обитой деревянной рейкой двери.
— Прошу, — галантно посторонился трансвестит и толкнул дверь.
Это была тесная подсобка, где стоял плотный запах половой тряпки. Ведра, веники, швабры, деревянные стеллажи с множеством пластиковых банок из-под моющих средств, несколько больших мешков с опилками, которыми перед уборкой больших помещений посыпают пол, — все это проясняло природу запаха: они попали в клетушку уборщицы.
Б. О. шагнул за порог, осмотрелся, снял с плеча сумку, аккуратно поставил ее в угол.
— Очень мило, — довольным тоном произнес он. — И нет лишних ушей.
— И заметь, лишних длинных носов, которые лезут куда не следует…
Конец фразы Б. О. уже не разобрал, потому что получил сильный удар в затылок и упал вперед.
Мешок с опилками спас его, иначе он протаранил бы головой стеллаж. Он успел развернуться и увидел, что их трое: крепкие ребята в кожаных куртках. Где-то за их спинами маячило лицо трансвестита.
Трудно сказать, сколько он провалялся на полу. Остро саднила левая бровь — старая травма, полученная однажды ночью у киосков, когда он неосторожно попросил дать сдачу. Больше крови, кажется, не было: ребята били профессионально, стараясь не оставлять видимых следов.
С протяжным скрипом открылась дверь.
— Сам выметешься или тебе помочь? — вежливо осведомился трансвестит.
— Сам, — Б. О. сел на полу, потом с трудом поднялся на ноги.
— Не приходи сюда больше.
— Не приду, договорились. — Он достал из кармана платок, промокнул бровь. — Зря ты это… Меня нельзя бить.
— Это почему?
— Ты не поверишь… Один мой приятель этого страшно не любит.
— И где же он прячется? — Трансвестит с улыбкой обвел взглядом комнату.
— Никто толком не знает… Но он в конце концов всегда приходит рассчитаться. Ей-богу. Не было еще ни одного случая, чтобы он не пришел. — Б. О. отвел руку с платком от лица.
На белой ткани расплылось красное пятно. Б. О. посмотрел на него, усмехнулся какой-то своей тайной мысли и бросил платок в мешок с опилками.
— Немного намусорил я у вас, — извинился он.
— Ничего. Тут приберутся. Приводи себя в порядок и вали. Я сейчас вернусь. Схожу позвоню.
— Две минуты, не больше. — Б. О. подошел к стеллажу, на вертикальной стойке которого был укреплен на двух гвоздях осколок зеркала. — М-да, жалко бровь, — расстроенно произнес он, разглядывая свое отражение.
— Две минуты, — предупредил трансвестит, удаляясь по коридору. — Я уже включила счетчик.
— Это я его тебе включил, пидор, — тихо сказал Б. О., прислушиваясь к звуку затихавших шагов. — За две минуты поручиться не могу, но десяти вполне хватит.
Он двигался быстро и на удивление ловко — в его-то состоянии. Первым делом осмотрел стеллажи с моющими средствами и, видимо, остался доволен подбором жидкостей. Потом опустился на колени, откинул клапан сумки, осторожно извлек из бокового кармашка плоскую бутылочку с какой-то прозрачной жидкостью.
Повертел головой, заметил на стеллаже кусок белой полотняной простыни, скомкал его и тщательно смочил жидкостью.
Вынул окровавленный платок из мешка с опилками, сунул в карман.
Вернулся к сумке, достал из нее пузырек с каким-то гранатового оттенка порошком, сыпанул немного вещества на тряпку.
Порошок начал впитываться, растворяясь во влаге. Тряпку Б. О. осторожно уложил в мешок, отошел на шаг и сказал:
— Значит, так. Опилки займутся быстро. Потом потихоньку стеллажи. От них огонь должен уйти к потолку… Справа отдушина, это хорошо, там очень хорошая тяга, — помолчал и удовлетворенно выдохнул: — Я думаю, проблем возникнуть не должно.
— С кем это ты тут якшаешься? — раздался за спиной голос трансвестита.
— С духами.
— Вот-вот, вознеси им хвалу, что дешево отделался.
— Именно это я и имел в виду.
Провожаемый удивленными взглядами публики, Б. О. проследовал к выходу.
— Илья Соломоновна! — окликнул он трансвестита, который уже присаживался к своему столику. — Ты права. Я больше не приду сюда. Зато скоро сюда наведается мой приятель. И ты сама ко мне придешь, — бросил короткий взгляд на часы. — И очень скоро. Минут так через сорок я буду тебя ждать.
Трансвестит расхохотался, уселся на место и возобновил занятие маникюром.
А огонь в этот момент уже жил: материя была основательно пропитана нитроглицерином и присыпана марганцовкой, соединившись, эти вещества начали бурно выделять кислород, от которого вспыхнуло полотно, и огонь медленно пополз по опилкам.
* * *Когда минут через сорок у входа в заведение возникло чрезвычайно живописное столпотворение и в клубах дыма заметались педерасты, никто в суматохе не обратил внимания на человека с разбитой левой бровью, прохаживавшегося неподалеку и внимательно наблюдавшего за развитием событий.
Вид у него был такой, словно он здесь, в дыму, назначил кому-то свидание и все никак не мог различить в орущей и отчаянно жестикулирующей толпе своего знакомого. Вдруг он всплеснул руками — ну наконец-то! — и взял под локоток женщину в белом пиджаке, которая, согнувшись в три погибели, заходилась отчаянным кашлем. Человек с разбитой бровью проводил ее за угол, где стояли неприметные «Жигули», открыл заднюю дверцу, оглянулся и ударил ребром ладони жадно глотавшую чистый воздух женщину куда-то пониже уха. Та обмякла. Человек с разбитой бровью впихнул ее на заднее сиденье, сам сел вперед и сказал женщине за рулем:
— Дави на газ.
Бася не спешила сделать это. Несколько секунд она пристально вглядывалась в лицо нового пассажира, потом развела руки в стороны.
— то было гениально сделано. — Она включила передачу, и машина резко тронулась с места, едва не сбив какое-то метнувшееся ей наперерез существо с пылающей головой.
