Вячеслав Барковский - Выродок (Время Нергала)
Постепенно ОН свыкся с присутствием в себе Бога, приказывающего ему. Тем более что Нергал обещал до полного Слияния и Превращения напоминать о себе только в определенные дни месяца. Иногда, правда, Нергал пробуждался в НЕМ и в другие дни. Тогда ОН становился в тысячу раз сильнее, умнее и могущественнее и мог сразиться сразу со многими врагами.
Сейчас ОН уже понимал, что был не прав, пытаясь спорить с Неведомым. Нергал всегда прав. Женщина готова предать ЕГО, помешать Слиянию и Превращению.
В Васкелове они почти весь день бродили по лесу. ОН пытался шутить, но в смехе ЕГО временами проскальзывали незнакомые, пугающие ее нотки.
ЕМУ все еще помимо желания Нергала было хорошо с ней, и ОН старался напомнить себе, что существо рядом с НИМ лишь жертва. Она не нужна им с Нергалом, она навязывает ИМ свою волю, свои низкие, недостойные богов желания.
Раздражение показывать пока было рано. ОН будет говорить только с Неведомым. ОНИ найдут место для Жертвенника.
Они углубились в лес в сторону, противоположную той, где стояли дачи.
- Отсюда почти до самой станции сплошной лес, - сказала Настя. - Можно идти и воображать, что живешь в непролазной чаще. И никого больше на сто верст вокруг нет.
- Однако как сюда этих паршивых дачников из-за ста верст заносит? - сказал ОН, одновременно прислушиваясь, не скажет ли что-нибудь Неведомый. Бог молчал. Очевидно, шли они верно, но места подходящего пока не было.
Наконец они вышли на поляну. Она была совсем небольшая, камней здесь не было, но ОН вдруг понял: "Здесь! Это должно произойти на этой тихой, окруженной глухой стеной леса поляне". Как бы в задумчивости, ОН обошел ее и решил, что небольшой холмик над старым, разрушенным блиндажом времен войны будет идеальным местом, а сама яма от блиндажа послужит местом для, курения фимиама.
Вернувшись в баньку, ОН лег на диван, отвернулся к стене и мгновенно заснул спокойным, глубоким, но чутким сном. Опасность ОН почувствовал бы мгновенно, как всегда. Но никакой опасности вокруг не было ни для НЕГО, ни для Неведомого. Проснулся ОН свежий, с чистой, ясной головой. Пошутив с Настей, ОН потребовал немедленного ужина, во время которого сказал:
- Сегодня будет наша ночь. Мы будем купаться нагишом, бродить по лесу и пугать благопристойных отдыхающих горожан дикими криками.
Она смеялась, придумывала новые подробности их Вальпургиевой ночи и была совершенно счастлива.
В сентябре ночи довольно холодные. Тем не менее они разделись и бросились в озеро, оглашая окрестности визгом и страшными воплями. Этот "непристойный" шум должен был сыграть ЕМУ на руку во время Жертвоприношения, когда она будет кричать уже не понарошке.
Потом, напялив на мокрые ноги домашние шлепанцы, которые она отыскала в доме, ОН заботливо укутал Настю в халат, и они пошли по лесу, время от времени имитируя крики людей первобытного племени. ОН шел нагой, и ЕМУ ничуть не было холодно. Предстоящее Перевоплощение возбуждало ЕГО, горячило тело и воображение.
Выйдя на поляну, ОН подхватил ее на руки и понес к разрушенному блиндажу. Она хохотала и болтала в воздухе ногами.
Положив ее на холм, ОН распахнул халат и сказал:
- Теперь можешь кричать по-настоящему.
Она попробовала рассмеяться, но вдруг увидела, как стало меняться ЕГО лицо, и испугалась. Глаза ЕГО расширились, вокруг рта появились глубокие складки, рот ощерился в жуткой усмешке.
Она успела подумать: "Сошел с ума! Сумасшедший!" И тут же дикая боль пронзила ее всю. ОН впился в сосок левой груди и откусил его. Она страшно закричала, и ОН, возбуждаемый криком, начал отгрызать ей груди частями, с остервенением сплевывая на землю куски плоти. Вдруг что-то остановило ЕГО. Почему-то совсем некстати вспомнилось, как она трепетала у него в руках и захотелось вновь ощутить то же чувство.
Но загремел голос Неведомого:
"ЗАКАНЧИВАЙ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ.
Я ЖДУ. ИНАЧЕ ТЫ ДОЛЖЕН БУДЕШЬ УМЕРЕТЬ САМ"..
Испугавшись и устыдившись своей минутной слабости, ОН разорвал ее горло. Кровь, залившая потоком их обнаженные тела, успокоила. ОН ввел член в разорванное горло, дальше в трахею и получил то, чего жаждал: острое блаженство оргазма пронзило ЕГО! "ВИДИШЬ? ЭТО ОСТРЕЕ, ЧЕМ С ЖИВОЙ!" ОН посидел немного, наслаждаясь полным единением с Нергалом, потом поднялся, собрал на дне ямы груду сухого валежника, вынул из кармана Насти заранее положенные спички, поджег валежник, подождал, пока огонь разгорится, и аккуратно положил тело в центр костра.
День Очищения должен на этот раз закончиться сожжением жертвенного агнца.
ОН стоял на краю жертвенного костра и слушал голос Нергала;
"МЫ С ТОБОЙ ОДНО ЦЕЛОЕ! ОТНЫНЕ ВСЕ ПОКОРЯТСЯ НАМ!"
Когда костер стал угасать, ОН легкой походкой уверенного в своей безграничной силе человека пошел к дому. Оделся, тщательно собрал свои вещи, дошел до станции и уехал в город на последней электричке.
* * *
На следующий день, когда напряжение спало, ОН чувствуя себя как бы НОВЫМ существом, подумал о том, что теперь ему никто и ничто не страшно.
Но вдруг смутное беспокойство овладело ИМ.
"ТАКОГО НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ! МЕНЯ . НИЧТО НЕ МОЖЕТ БЕСПОКОИТЬ!"
И тем не менее неясное и непонятное чувство все сильнее, охватывало ЕГО. Пытаясь разобраться, что это за чувство, ОН вдруг с изумлением понял: это называется тоской по утраченному. ОН сам, оказывается, хорошо знал это чувство, ведь и ОН был человеком, хотя одновременно ощущал себя Богом. ОН был НОВЫМ человеком, следовательно, и чувство утраты должно быть, как ему казалось, другим.
Тем не менее что-то по временам сдавливало грудь, мешало обдумывать новые планы. ОН даже подумал, а не поехать ли в Васкелово, взглянуть еще раз на место Жертвоприношения и, возможно, закопать яму, где осталась Настя. Но тут же ЕГО новое Я, подсказало ЕМУ, что такой поступок был бы в высшей степени неблагоразумным. ОН пытался побродить по улицам, чтобы еще раз убедиться, насколько мелки и суетливы люди, но и это не принесло успокоения.
Вдруг странная мысль пришла ЕМУ в голову. ОН быстро вернулся домой, собрал в чемодан самые необходимые вещи, отложил из денег, взятых у Баранова, некоторую сумму, которую посчитал достаточной, положил ее в карман, остальное запер в кейс, проверил еще раз, все ли забрал кассеты, и, подумав, что не в первый и не в последний раз прощается с жилищем, вышел с чемоданом и кейсом. Потом ОН сделал и вовсе странную и непонятную для самого себя вещь. ОН остановился, вынул папку с газетными вырезками, отошел в сторонку и, быстро полистав, нашел нужную страницу. Здесь не было ни одной газетной статьи. Но в центре аккуратно был приклеен листок плотной бумаги, на котором четким, округлым Настиным почерком был выведен адрес, где живет ее дочка с бабкой и дедом. ОН не помнил, по какому поводу была сделана эта запись. Сейчас это было неважно.
Дом ОН отыскал быстро. Ему открыла старуха, долго переспрашивая, кто это.
Наташа была дома. Она сразу узнала, что этот тот дядя, к которому они ездили с мамой. ОН попытался поговорить с ней, но это ЕМУ не удалось. Разговорчивостью ОН вообще не отличался, а беседа с ребенком и вовсе была пыткой.
Бабка усадила ЕГО за стол, предупредив, что Насти нет здесь, что она в отпуске и куда-то уехала. Потом испытующе посмотрела на НЕГО и сказала:
- А вроде вы вместе собирались ехать. Так мне Настя говорила.
ОН ответил, что да, мол, поехали вместе, но ЕМУ пришлось раньше вернуться на работу.
Старуха поставила перед НИМ стакан с чаем, предложила печенье. Наташа вертелась рядом и вдруг спросила:
- А что ты мне принес?
- Я тебе принес подарок, - ответил ОН.
- А какой? Красивый?
Тогда ОН объяснил старухе, что им на работу прислали большую гуманитарную помощь для одиноких матерей. Помощь разделили, и Насте с Наташей досталась довольно большая сумма.
Когда ОН открыл кейс, старуха ахнула и все не могла поверить. Чтобы убедить ее, пришлось самому написать расписку, что деньги передаются Анастасии Владимировне Красавиной и ее дочери Наташе. Потом ОН подумал и приписал: "Деньгами в полной мере может распоряжаться мать Анастасии Владимировны Красавиной, Галина Арсеньевна Красавина".
Объяснив еще раз ошалевшей от неожиданно свалившегося богатства бабушке, что она может делать с деньгами, все что угодно, но тратить в основном на Наташу и ее нужды, ОН поднялся, быстро со всеми распрощался и ушел.
ПОДПОЛКОВНИК ТИМОХИН
Оперативники Тимохина обшарили все психбольницы и диспансеры, но обнаружить доктора Горелова не смогли. Он явно отлеживался у кого-то из знакомых. Тот голубой, к которому они пришли вначале, говорил, что больше Горелов у него не появлялся.
Тогда журналисту пришлось самому под видом человека, интересующегося проблемами свободы голубых и розовых обойти несколько клубов, где собирались "по интересам". Несколько раз он получал "заманчивые" предложения, но на все отвечал, что ищет конкретного человека, с которым познакомился в Москве и который уехал в Питер. Ему сочувствовали, расспрашивали, как выглядит его возлюбленный, и наконец один парень сказал, что вроде бы знает этого Германа, что сволочь он порядочная. В их обществе бывает редко, потому что предпочитает мальчиков. Он подсказал Любомудрову, как найти подпольную квартиру, где семейные мужики снимают на время или на ночь подростков.
