Уилл Мюррей - Ярость небес
Проскользнув в вестибюль, Мастер Синанджу начал восхождение по широкой, с перилами из кованого железа лестнице. Выражение его лица повергло в ужас пожилую матрону, выходившую из лифта на двенадцатом этаже. Чиун неслышно скользил по широкому холлу, глядя на обитые черной кожей двери с именами жильцов. Ага, вот он, нужный номер.
Стучать в дверь к будущей жертве было ниже его достоинства. Не снижая скорости, Мастер Синанджу попросту вошел в черный прямоугольник.
Взвизгнули петли, затрещало благородное дерево - через секунду дверной проем был свободен.
Оторвавшись на странный звук от бюста семнадцатилетней красотки, с которой он был знаком вот уже три часа, генерал Гуннар Рольф увидел в собственной гостиной маленького азиата в цветастом кимоно, на лице которого застыло выражение такой первобытной ярости, что генерал почувствовал, как плотный обед просится наружу.
Горящие глаза азиата уставились на него.
- Горе великому Дому Синанджу, унизившему себя пришествием в эту страну тьмы и невежества, - замогильным голосом провозгласил азиат. - Самую белую из всех белых стран, заселенную людьми с кожей бледной, как лик самой смерти, с волосами светлыми, как болотный туман.
- Какой т-туман? - выдавил генерал-полковник.
В его сторону смотрел длинный, слегка загнутый ноготь.
- Посмей утверждать, что за всю бытность этой страны белого холода властители ее хоть раз прибегли к искусству ассасинов!
- Ас-сасинов? - еле слышно повторил Рольф. Он уже забыл про красотку, которая скромно прикрыла бюст свитером.
- И тягчайшее из оскорблений нанесли вы, - входил в раж праведного гнева Чиун, - когда я пообещал Императору, что ни один волос не упадет с головы самого ничтожного из его людей. Вы же, учинив коварный замысел, заставили клятву мою звучать презреннейшей ложью! Как смели вы нанести унижение столь изощренное Дому, который и до того веками оскорбляли своим молчанием? Когда благородный народ Синанджу страдал от города, где были шведские короли с милой для сердец наших просьбой об укрощении злонамеренных языков и смирении алчущих самозванцев?
- Я, простите, не понимаю вас...
- Не понимаешь, ты, имеющий сердце утки?! Кровью своей ты заплатишь за унижение, коему подвергся я, будучи принужден явиться в эту землю бледноволосых варваров и подобных коровам женщин!
Воспользовавшись паузой, девица сгребла в охапку одежду и исчезла в спальне, заперев за собою дверь.
- Теперь же вопрошаю тебя о главном. Поведай о паровозах, кои заставили вы низвергаться с небес!
- Н-не понимаю... - Рольф терял дар речи.
- Не понимаешь?! - взвыл Чиун. - О, когда останки твои, дабы захоронить их, будут собирать по улицам этого презренного города, тогда, тогда ты поймешь! Не твои ли КРУ низринуты на головы беззащитных, жизни коих призван я охранять?
- Но я опять не понял, о чем вы, - настаивал генерал Рольф, незаметно просовывая руку между диванных подушек, где держал именной автоматический пистолет "лахти" для защиты от грабителей.
- Ты купил один из этих презренных паровозов! - прошипел Чиун, подвигаясь ближе к гордости шведской армии. От его ярости даже воздух в комнате словно стал гуще.
- Нет... нет, подождите, пожалуйста! - запротестовал генерал. Где же, черт ее возьми, эта пушка?
- Отрицаешь ли ты свое вероломство?
- Да, - согласно закивал Рольф.
Чиун в нерешительности остановился. Человек, адрес которого дал ему Император Смит, по всем признакам говорил правду. Но Смит никогда раньше не ошибался, а ведь это он сказал Чиуну, что швед виновен.
- Я же знаю о тебе нечто другое! Почему мне назвали тебя, если ты, как сам говоришь, ни в чем не виновен?
- Я понятия не имею. Но... видите ли, я занимаю высокий пост в этой стране. У меня есть враги. Возможно, они вас дезинформировали.
- Как можешь занимать ты высокий пост, ты, бледный кокон, лишенный разума? Нет, ты еще хуже. На третий день у любого кокона появляются крылья. Но ты не проживешь так долго, если не скажешь всю правду мне!
- Вы не можете убить меня, - слабым голосом проговорил генерал; пальцы его нащупали наконец рукоять пистолеа, и он почувствовал себя увереннее.
- Я не могу не убить тебя, если ты виновен, - сурово произнес Чиун. Ибо лишь кровью своей сможешь ты искупить свое преступление. Но я буду милосерден, если ты докажешь, что на тебе нет вины.
Слабо улыбнувшись, генерал из последних сил рванул из-под подушки пистолет, направил его прямо в искаженное яростью лицо азиата и нажал на спуск.
Ничего не произошло. Вернее, пистолет, как ему и было положено, выстрелил, из его дула вырвалась желтая вспышка, он дернулся от отдачи у генерала в руке. Но азиат в цветастом кимоно стоял на месте.
Генерал выстрелил еще раз.
С тем же успехом. Маленький азиат не шелохнулся, хотя его борода и клочки седых волос над ушами странно вибрировали. То же происходило и с полами цветастого кимоно. Казалось, он находился в движении, хотя и не трогался с места. Генерал Рольф видел это, поскольку не сводил с него глаз. Он так и не понял, что как раз в ту долю секунды, когда вспышка выстрела заставляла его моргнуть, Чиун уворачивался от пули и снова возвращался на место.
Генерал-майору Рольфу стало плохо. Он знал, что пистолет как следует заряжен, патроны новые - осечки быть не могло. И тут же понял, что обречен. А потому решил, что лучше умереть от собственной руки, чем от жутких когтей этого адом посланного азиата.
Развернув пистолет, генерал уставился в черный зрачок дула и хотел было спустить курок.
От крика, вырвавшегося из горла странного гостя, в генеральской квартире едва не лопнули стекла.
Генерал-майор Рольф замер в оцепенении, с пальцем на спусковом крючке.
Словно подброшенный гигантской рукой, азиат в немыслимом прыжке взвился в воздух. Расшитые полы его кимоно разлетелись в стороны, словно крылья огромной птицы. Какая тонкая работа, тупо подумал генерал Рольф. Сколько времени, интересно, уходит на такой узор? И как долго это невероятное существо может висеть в воздухе?
Додумать генерал не успел: носок сандалии ужалил его в висок, словно разгневанная кобра.
Пистолет вылетел из руки генерала и ударился в дверь спальни. Словно по сигналу, оттуда вылетела уже одетая блондинка и в два прыжка оказалась в прихожей. Хлопнула входная дверь.
Генерал Рольф попытался шевельнуть рукой, которая только что держала оружие. Рука не повиновалась. Повернув голову, он увидел, что по указательному пальцу течет струйка крови. Генерал слабо застонал.
- Я не давал тебе разрешения умереть, - услышал он голос кошмарного гостя.
- Я полагал, что могу умереть без вашего разрешения.
- Ни в коем разе. Когда я закончу расспрашивать тебя, тогда можешь покончить со своей никчемной жизнью. Никак не ранее.
Генерал-майор Гуннар Рольф, спаситель шведского королевства, со страхом следил, как к его лицу приближается длинный и острый, словно лезвие ножа, ноготь азиата. Глаза, понял он и закрыл лицо руками.
- Умоляю вас...
- Приготовься к очищению болью, - прозвучал суровый голос пришельца.
- О, Господи...
Он почувствовал, как ноготь прикоснулся к его правому виску.
- Мне нужна правда, - напомнил голос.
- Ничего я не знаю...
Боль, оглушающая, разрывающая тело и душу на части, казалось, заполнила собою весь мир. Во всем теле не осталось ни одной клетки, которая не заполнилась бы этой жуткой, кричащей болью. Мозг словно воспламенился, еще секунда - и он лопнет, охваченный красным пламенем...
Сил достало на одно короткое слово:
- Хватит!
- Правды! - И снова давящая, крушащая боль.
- Ничего не знаю!..
- Правды! - От боли генерал прокусил язык, и его рот заполнился пузырящейся кровью. Глаза застилала кровавая пелена, он желал только одного - немедленной смерти. Чтобы прекратилась наконец эта нечеловеческая, адская боль.
- Твой последний шанс.
- Я... ничего... не знаю. - Что с ним будет, генералу было уже все равно. Он еле говорит, так что этот проклятый азиат его все равно не слышит. Он почувствовал, как во рту с хрустом лопнул зубной протез. Приподнявшись из последних сил, он выплюнул осколки.
Внезапно боль пропала. Почти совсем.
- Ты говорил правду, я не мог ошибиться. - Азиат задумчиво наклонил голову.
- Да, да, правду...
- И ты ничего не знаешь об этих паровозах - о КРУ?
- Ничего, совсем ничего не знаю...
Ноготь снова коснулся его виска, и генерал Рольф вскрикнул. Но ноготь отдернулся, унося с собой последние остатки боли. Генерал Рольф открыл глаза.
- Нет, я все же ошибся, - произнес азиат все так же задумчиво. Ошибся, когда пришел к тебе.
- Тогда... оставьте меня. Умоляю. Пожалуйста!..
- Но не пытайся больше сердить меня, белолицый пес. Возможно, ты и невиновен в предъявленных тебе злодеяниях, но вина твоей страны перед Синанджу давно известна. Передай своему королю, что его отказ от услуг великого Дома Синанджу может однажды обернуться против него самого. Ибо на чьей стороне не сражается Дом Синанджу - тот враг его. Прощай, белолицый!
