Сергей Трахименок - Игры капризной дамы
— Пусть еще поварятся, — жестко произнес следователь. — Они сначала собрались, настроились, а теперь с каждым часом будут расслабляться и потеряют чувство опасности…
Лейтенант-молчун кивнул головой, продолжая жевать резинку. Потом Юнаков начал говорить о предстоящем воскресенье. О том, как уехать в горы из этого дурдома, как технично избавиться при этом от жен, в общем, перешел на болтовню, которая так раздражает посетителей подобных учреждений. Для них визит в прокуратуру — всегда стресс. К таким визитам они тщательно готовятся, являются туда внутренне сосредоточенными и ожидают такой же сосредоточенности и собранности от сотрудников и, конечно, бывают шокированы, если последние ведут себя вовсе не так, как они ожидали.
— Как? — подвел итог и одновременно спросил Юнаков.
— Лады, — выдал единственную фразу лейтенант-молчун и ушел.
Еще дверь за лейтенантом не закрылась, а Юнаков привычным движением достал из ящика стола протокол допроса.
— Фамилия, — почти автоматически произнес он. Он знал, что такой вопрос последует, но внутренне обиделся, ведь десять минут назад они знакомились, поэтому он достал из кармана паспорт и протянул Юнакову.
С паспортом дело пошло быстрее. Юнаков споро заполнял ту часть бланка, которая называется у следователей «шапкой».
Застопорился он на «месте работы».
— Как — не работаете? — удивился он. — Вы кто по специальности?
— Инженер.
— И что? Нет работы?
— Да, — не стал он объяснятся. Но Юнаков был следователем и взялся расследовать это обстоятельство.
— Удивительно, — сказал он, — я понимаю, конечно, нет работы в госсекторе, но в кооперативах, в частных…
— Специальность у меня редкая, — решил прекратить этот разговор Федя. — Связана с большим производством… Такого кооперативного производства пока не существует, как не существует пока кооперативов по расследованию преступлений…
— Эти как раз существуют, — сказал Юнаков, предупредив его об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, и начал задавать вопросы.
Чтобы не сказать лишнего и не навести тень на плетень, Федя отвечал односложно, не торопясь, мысленно проигрывая ответы, чтобы, если возникнет необходимость, повторить все слово в слово.
— Итак, Федор Степанович, когда и где вы познакомились с гражданином Коломийцем?
— Если вы имеете в виду Михаила, то неделю назад… Тогда я не знал его фамилии, да и вообще не знал ее до вчерашнего дня, то есть до опознания…
— Встретились и познакомились вы случайно?
— Да… Он приехал в аэропорт встречать свою невесту, а она не прилетела… Ему надо было привести кого-нибудь хозяйке, так как она держала койку свободной. Он чувствовал себя обязанным привести хозяевам нового отдыхающего…
— Логично, — сказал следователь и протянул Феде пачку сигарет: — Курите?..
— Не курю, — ответил он и напрягся, представляя, как сейчас Юнаков закурит и через десяток-другой минут у него начнется спазм сосудов.
Однако Юнаков оказался человеком тактичным и не стал курить. Бросив пачку в ящик стола, он продолжил допрос.
— У него были недоброжелатели?
— Не могу точно сказать, но однажды он говорил, что ловко убежал от двух громил, которые видели его с деньгами в кассах аэрофлота…
— У него было много денег?
— На тот момент нет, потому что на деньги он купил билет на самолет.
— С кем он поддерживал приятельские отношения?
— Я не столь близко знал его, чтобы назвать приятелей, если они и существовали.
— Но вы знали такие интимные вещи, как будущая женитьба…
«Я знал и более интимные вещи», — подумал он, но вслух сказал. — Разве это интимная информация?
— У него ничего не пропало?
— Пропало, — ответил Федя как можно равнодушней, — в морге у него не оказалось нательного пояса для хранения денег.
— Что? — удивился Юнаков, сделав быстрое глотательное движение.
— Пояс нательный, местного производства, очень удобно деньги носить…
— Вы хотите сказать…
— Я ничего не хочу сказать, я уже сказал… Юнаков застыл с ручкой в руке, ему не хотелось заносить в протокол то, о чем он услышал.
А Федя между тем мысленно позлорадствовал.
«Если тебе попадется хороший надзирающий прокурор, то придется попотеть, чтобы объяснить «это обстоятельство».
Юнаков все же записал в протокол факт отсутствия пояса. Он стал заметно волноваться. «Еще бы, все шло так гладко к «отказному» и вдруг — пояс…»
— У него были телесные повреждения? — спросил Федя, когда Юнаков оторвался от бумаги и открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос.
— Были, — ответил Юнаков, — заключение еще не готово, но вскрытие было; и эксперты говорят, что повреждения могли образоваться от падения с большой высоты, что соответствует обстоятельствам, при которых был обнаружен труп.
— Где этот мост? — спросил Федя, чувствуя, что Юнаков потерял инициативу и находится в его власти.
— Рядом с «Жемчужиной», — сказал следователь.
— Если он упал с него, то это — убийство: оттуда невозможно упасть случайно.
— Он упал не с моста, а с откоса. Поднимался по ступенькам и, скорее всего, оступился… ночью там темно. Он оступился и полетел вниз, а там высота пятого этажа…
— Возможно, оступился, — поправил следователя Федя так, как бы сделал преподаватель криминалистики, услышав столь категоричное заключение Юнакова.
— Да, да, возможно, — уточнил Юнаков.
— Я могу засвидетельствовать, — продолжал развивать успех Федя, что гражданин Коломиец не собирался покончить жизнь самоубийством.
Наступила продолжительная пауза, после которой Юнаков спросил:
— Вам раньше приходилось сталкиваться со следствием?
— Нет, — категорично ответил Внучек, и это соответствовало действительности, ведь в прошлом он был опером, а не следователем.
— Вы полагаете, — нашелся, наконец, Юнаков, — что я пытаюсь натянуть этот факт на несчастный случай или самоубийство?
— Я ничего не полагаю для того, чтобы факт «натянуть», необходимы доказательства, хотя бы частичные…
— Вот я и займусь сбором доказательств, — сказал пришедший в себя Юнаков, — я для того здесь и сижу. — И он протянул Феде протокол для подписи.
Не особенно улавливая смысл написанного, Федя про бежал текст глазами:
— Если мне что-нибудь станет известно… — начал он.
— Если что, сразу ко мне, — холодно перебил его следователь. — До свидания…
4
«Да, так хорошо начавшийся разговор со следователем, так плохо закончился», — подумал Федя, выйдя из здания прокуратуры. — «Я займусь сбором доказательств, потому что я здесь сижу», — передразнил он Юнакова. — Ты не найдешь доказательств именно потому, что ты сидишь. Чтобы найти доказательства, надо бегать или, по крайней мере, ходить…
И он пошел вдоль проспекта, стараясь держаться в тени деревьев, чтобы на солнце опять не поднялось артериальное давление и не начались головные боли.
Через полчаса он был у цели.
— Прошу прощения, — сказал он, остановив какого-то парня, — как называется этот мост?
Парень пожал плечами и ответил, что он — не местный.
Следующей была пожилая женщина. Поскольку она была не похожа на отдыхающую, он обратился к ней, но получил ответ:
— Мост и мост, никак он не называется…
И только с третьей попытки выудил Федя неофициальное название моста.
Старушка, худая, бойкая, с хозяйственной сумкой в руках, стала объяснять:
— Светлановский это мост, Светлановский… потому, что рядом с пансионатом «Светлана» построили, а есть еще Ривьеровский, так тот рядом с Ривьерой стоит… там его построили, а этот — Светлановский, он рядом со «Светланой»…
Федя прошел мост туда и обратно. Конечно, он сказал Юнакову неправду. На мосту он никогда не был, но высоту определил правильно. Бешеная высота. Если кого-нибудь сбросить с такой высоты, надежды, что выживет, никакой. Какая там высота пятиэтажного дома! Тут добрых семь этажей будет.
Следователь говорил, что Мишка упал не с моста, но осмотреть мост надо. Он знал это. Иной раз стоило просто походить рядом с местом происшествия, чтобы вдруг пришло единственно правильное объяснение всему, что произошло там. Так, во всяком случае, не раз бывало раньше, но будет ли так сейчас? Два года — большой срок, и, весьма возможно, оперативный нюх у него пропал. Ничего не поделаешь — профессионал должен держать в форме все, в том числе и нюх.
После осмотра моста сверху он спустился вниз, где сразу же обнаружил то, о чем говорил следователь.
Там, где позавчера лежал труп Мишки, был мелом очерчен контур, зафиксировавший положение тела. Недалеко от контура начиналась бетонная лестница.
