Рауль Мир-Хайдаров - Двойник китайского императора
"Да что там разогнать... -- грустно признался он себе. -- Испугался поехать в печально знаменитый Аксай, прогремевший на всю страну, когда аресто-вали друга Тилляходжаева, Акмаля Арипова, люби-теля чистопородных лошадей".
Скакунов своих, кровных, выросших на глазах, как дети, не пошел выручать -- опять опутал душу страх, боялся -- спросят: а сколько он вам отвалил за государственных лошадей?
"Доколе будешь жить в страхе?" -- спрашивал се-бя Пулат Муминович и ответа не находил. Вспомнил он и председателя каракулеводческого колхоза, Сарвара-ака, человека преклонных лет, своего друга, умершего в прошлом году. Приехал он однажды к нему в колхоз, а того на месте нет, говорят, болен, дома лежит, и Пулат Муминович отправился наве-стить старого товарища.
Старик действительно оказался болен -- избит, весь в синяках. Увидев Пулата Муминовича, аксакал заплакал, не от боли -- от обиды; говорит, какой позор, унижение -- избили на старости лет как со-баку, седин моих не пожалели.
Оказывается, Сарвар-ака, уставший от набегов людей Тилляходжаева -Халтаева на каракуль, пред-назначенный для экспорта, припрятал большую пар-тию дивных шкурок -- стыдился аксакал поставлять на аукцион второсортный товар. Кто-то донес, и его жестоко избили, чтобы впредь так не делал, -видимо, они думали грабить народ вечно.
Хоть с этим разберись в память о своем друге, лучшем председателе, с кем создавали мощь района: ведь Сарвар-ака рассказал, кто избивал, кто был свидетелем и кто подло донес на него.
Чем больше он задает вопросов, тем ниже кло-нится седая голова. Не ищет сегодня он оправданий, ибо их нет, но всегда есть шанс остаться челове-ком -- для этого надо иметь волю, совесть, мужество, убеждения, принципы. Не утверждает он сегодня: человек слаб, бес попутал, не приводит и прочие удобные формулировки и отговорки.
"Помнишь, -- говорит он себе мысленно, -- однаж-ды тебя даже рвало от общения с ними, а теперь? Если и не пустил в душу, не погряз в воровстве и взятках, все же делишь с ними дастархан, терпишь их рядом, твоя позиция -"Ничего не вижу, ничего не знаю" -- дала им возможность без зазрения со-вести грабить район, наживать миллионы".
А сколько страна потеряла валюты на каракуле, который раздавали налево и направо женам, до-черям, любовницам нужных людей и всяким да-мам сомнительной репутации, а твоих элитных скакунов Наполеон дарил ведь не только Арипову, не один любитель скаковых лошадей оказался в стране, много их завелось -- партийных боссов с графскими замашками. С одного конезавода, с таким трудом созданного, считай, миллион долларов украли.
Он смотрит на высокий дувал, красиво опле-тенный мелкими чайными розами и цветущей лоницерой, взгляд скользит дальше, в глубь хорошо спланированного и ухоженного Хамракулом-ака са-да. Какая красота, оказывается, открывается глубо-кой ночью при яркой луне. Высокое небо, кажется, струит покой на усталую землю, но нет покоя в душе Махмудова.
Пулат Муминович понимает, что если сейчас, сию минуту он что-нибудь не предпримет, не ре-шится разорвать путы и паутину, то так трусливо и гадко, ощущая себя предателем, проживет всю оставшуюся жизнь.
Вдруг какая-то сила срывает его с айвана, и он решительно направляется к хорошо освещенной калитке, ведущей во двор Халтаевых. Хотя они и соседи, Пулат Муминович не бывал у него ни разу. На просторной веранде горит вполнакала слабая лампочка, и Махмудов стучит в первое же окошко. Сон у полковника чуток -- тотчас распахивается дальнее окно, и высовывается лохматая голова хо-зяина особняка; он сразу узнает Пулата Муминовича и молча исчезает в темноте комнаты, а через несколько минут выходит уже одетый, причесанный, собранный.
"Наверняка что-то случилось -- не станет же сек-ретарь райкома зря поднимать из постели", -- поду-мал он, увидев на веранде соседа.
-- Что случилось? -- спрашивает тревожно на-чальник милиции, вглядываясь в бледное лицо Пу-лата Муминовича.
Две недели назад Халтаев провернул одну опе-рацию, дерзости которой и сам удивлялся. Пришли к нему родственники Раимбаева и предложили сто тысяч, если он выкрадет того из тюрьмы и снабдит подложными паспортами семью. Не все, значит, вытрясли из подпольного миллионера бандиты. Братья и сестры Раимбаева не сидели сложа руки -- успели купить дом в глубинке соседнего Таджики-стана. Многое продумали, учли, но вырвать брата из тюрьмы сами не могли, потому и пришли к полковнику. За паспорта полковник попросил от-дельно -- двадцать пять тысяч -- и деньги потребовал наперед, знал: получится не получится -- назад не вернет. Имел он крепкие связи в Верховном суде республики, туда и направился, захватив с собой пятьдесят тысяч.
Быстро вышел на нужного человека и предложил тому вставить фамилию Раимбаева в список поми-лованных по разным причинам людей. Такие гу-манные постановления по ходатайству прокуратуры Верховный суд готовил почти ежемесячно -- многих виноватых, но раскаявшихся вернули семьям.
Но так легко добиться помилования не удалось -- бумага проходила через несколько рук, и второй раз испытывать шанс казалось рискованно: могли и запомнить фамилию Раимбаева. Тогда решили пойти на откровенный подлог и подкупили жен-щину, имевшую доступ к бланкам и печатям. За-получив фальшивое постановление об освобождении Раимбаева, полковник с братом заключенного лично отправились вызволять бывшего миллионера из не-воли.
Прибыли в исправительно-трудовую колонию в воскресенье поутру, когда меньше начальства. По-началу все шло как по маслу, даже побежали в зону за Раимбаевым, но в последний момент слу-чайно заявился какой-то молоденький лейтенант ка-раульной службы и, ознакомившись с бумагой, решил съездить домой к начальству, получить визу. Как-никак Раимбаева осудили на пятнадцать лет, и на таких помилования приходили редко.
Как только офицер отбыл с постановлением, рва-нули с места и Халтаев с Раимбаевым-младшим. Помощника полковник довез только до ближайшей остановки, а сам прямиком махнул в Ташкент, вы-жимая из "Волги" невозможное: знал, что завтра же могут выйти на него. Приятель из Верховного суда оказался дома, полковник объяснил, что к чему, и вдвоем они поспешили к молодой женщине, снаб-дившей бланками и печатями. Повод для визита имелся -- обмыть удачную операцию и вручить ос-тавшуюся часть оговоренной суммы -- пять тысяч. Чтобы усыпить бдительность соучастницы, банков-скую упаковку пятидесятирублевок вручили сразу и уехали пировать за город. Там, на природе, после выпивки ее и убили, а труп сожгли. Не оставили никаких следов -- что и говорить, опыта полковнику не занимать, да и человек из Верховного суда раньше преподавал криминалистику будущим следователям.
"Может, столь ранний визит из-за Раимбаева и исчезнувшей женщины из Верховного суда?" -- про-бегает у Халтаева лихорадочная мысль.
Махмудов окончательно освободился от страха и сомнений и поэтому сказал спокойно, как обычно:
-- Я думаю, полковник, вам известно, что след-ственная группа, работающая в республике из Мо-сквы, предупредила: кто добровольно и искренне вернет неправедным путем нажитые деньги, будет избавлен от уголовного преследования.
-- Значит, и до нас добираются, -- глухо роняет Эргаш-ака и мысленно радуется, что не с Раимбаевым связан приход Пулата Муминовича.
Секретарь райкома, занятый своими думами, пропускает слова Халтаева мимо ушей.
Начальник милиции не выносит долгого и тя-гостного молчания собеседника и спрашивает вдруг:
-- Что, вас наши старые друзья из прокуратуры предупредили?
Пулату Муминовичу, наверное, следовало смол-чать или ответить неопределенно, слукавить, но се-годня он не хочет ни врать, ни юлить и поэтому отвечает прямо:
-- Нет, никто не предупреждал. Мои друзья, к сожалению, не знают, что я живу двойной жизнью, иначе бы давно перестали подавать руку. Просто я сам решил, что жить так дальше нельзя. Я виноват, что потворствовал вам, я и даю вам шанс избавиться от позора и тюрьмы. Рано или поздно все равно правда выплывет наружу.
Халтаев вмиг преобразился -- куда сонливость и страх подевались.
-- Пулат-ака, возьмите себя в руки, не губите ни себя, ни друзей. Мы ведь тоже, считайте, вас из петли вытащили, не будь нас, наверное, валили бы сейчас, в эпоху гласности, лес где-нибудь в Коми АССР или еще в какой тмутаракани... Пулат Муминович, вы же умный человек, в Москве учи-лись, столько лет в партии, поймите: пройдет пять, от силы -- десять лет, и все вернется на круги своя. Поверьте мне, мы еще будем с вами со слезами на глазах возлагать венки, как жертвам реакции, к памятникам Тилляходжаева, аксайского хана Акмаля и хана из Каратепе, а уж "отца нации" будем чтить вечно, как не менее святого, чем для Индии Ганди. Успокойтесь, Пулат-ака, давно прошел первый шок и повальное признание своей вины за украденные хлопковые миллиарды.
Теперь умные люди разработали программу: во всем винить центр, мол, это они заставляли нас губить землю и для них, мол, старались воровать наши бедные секретари ЦК и секретари обкомов и горкомов. А если и нашли у наших на дому мил-лионы и по нескольку пудов золота, так это они, выходит, старались для нации, для узбекского на-рода, только не успели пустить в дело: построить больницы, школы, опять же рука Москвы помешала. Вы же видите, дорогой Пулат Муминович, как грибы после дождя плодятся разные неформальные орга-низации, объединения, и все те, кем еще могут заинтересоваться следователи прокуратуры, дружно повалили с крупными паями в эти общества. Теперь попробуй их тронь! Они радетели национальных интересов народа!
