Энн Грэнджер - Убийство в старом доме
— Они не уйдут, — просто ответил я. — А один я с ними не справлюсь. Так что не обращайте на них внимания.
— Легко сказать! — буркнул он.
Я постучал в дверь, и мы стали ждать. Толпа за нашей спиной тоже застыла в ожидании. Кто-то хихикнул.
Вдруг дверь распахнулась настежь. Я увидел женщину, поверх неопрятного платья с закатанными рукавами на ней был надет грязный фартук. Такими мускулистыми руками, как у нее, мог бы гордиться и грузчик угля! Из двери нас обдало жуткой вонью, состоящей из смеси пота, вареной капусты и прогорклого жира. Флетчеру стало совсем нехорошо. Он буркнул: «Фу!» — и закрыл лицо носовым платком.
На одутловатом лице открывшей нам женщины выделялись пронзительные черные глазки, делавшие ее похожей на непропеченную челсийскую булочку с изюмом. Она по очереди оглядела нас. Очевидно, мой род занятий она разгадала без труда.
— В чем дело? — каркнула она. — У меня никаких неприятностей с законом нет.
— Рад слышать, — ответил я. — Я инспектор Росс. А вы кто такая?
— Я миссис Райли, и у меня приличное заведение, о котором все хорошо отзываются. Что, не так разве? — обратилась она к зевакам, которые послушно хором выразили свое согласие.
Правда, один остроумец сзади отважился крикнуть:
— У нее самые здоровые клопы между Лаймхаусом и Букингемским дворцом!
Услышав последние слова, какой-то пьяница, который, пошатываясь, вышел из пивной с кружкой пива в руке, чтобы посмотреть, что происходит, крикнул:
— Боже, храни королеву!
Его верноподданнический призыв остался без ответа. Видимо, местные жители испытывали такой благоговейный ужас перед хозяйкой меблирашек, что лишь немногие рассмеялись остроумному замечанию. Я бы не поставил на шутника, если бы миссис Райли вздумала опробовать на нем свои мускулистые руки. Во всяком случае, она метнула на него такой злобный взгляд своих блестящих черных глазок, что мне стало не по себе.
— Мы ищем человека по фамилии Адамс… — Я обернулся к Флетчеру: — Как его зовут?
— Джем, — послышался ответ из-под платка. — Только не знаю его полного имени — Джеремия или Джереми.
— Итак, мы разыскиваем Джема Адамса. Насколько мы понимаем, он живет здесь.
— Живет, — сказала миссис Райли. — Только его здесь нет.
— Он сегодня утром ушел в обычное время?
— Нет, — ответила миссис Райли.
— Когда же он ушел?
— Он не уходил.
Из миссис Райли приходилось, фигурально выражаясь, вытягивать информацию клещами.
— Он живет здесь или не живет? — резко осведомился я. — Вы говорите, что живет, но его здесь нет, и он никуда не уходил. Будьте добры, объяснитесь!
— Он уплатил до воскресенья, — объяснила миссис Райли. — Мои жильцы платят мне за неделю вперед по понедельникам. Сегодня суббота; значит, он еще живет здесь. Приходите утром в понедельник. Если он не вернется, больше он у меня жить не будет, и я смогу сдать его комнату!
Сердце у меня упало. Проклятье! Неужели я слишком надолго отложил разговор с Адамсом? Что с ним могло случиться?
— Можно нам войти? — спросил я.
Флетчер рядом со мной что-то буркнул в знак протеста, но я не обратил на него внимания.
Миссис Райли отступила, пропуская нас в тесную, заставленную прихожую. Мы вошли, и она захлопнула дверь перед носом зрителей. Те, лишившись бесплатного развлечения, разразились презрительным хохотом.
— Когда вы видели его в последний раз? — сухо осведомился я.
— Вчера вечером. Он вернулся домой как обычно и вышел как обычно.
— Вам известно, куда он пошел?
— В пивную, наверное. Он человек рабочий, а рабочий человек любит вечером пропустить кружечку. Имейте в виду, пьяным в стельку он никогда не возвращался! Знал, что я не потерплю ни пьянства, ни собак, ни уличных женщин.
— Можно осмотреть его комнату?
Миссис Райли повела нас наверх по скрипучей лестнице, не застеленной ковром. Остановившись перед одной из дверей, она распахнула ее, отойдя в сторону, пропустила нас вперед.
Пол комнаты вместо ковра покрывал тонкий слой пыли. Комнатка была маленькой, с единственным окном, выходящим на улицу. С карниза свисали рваные остатки тюлевой занавески. Меблировка состояла из единственного стула, кровати, застеленной серым бельем, и шаткого умывальника с мраморной столешницей, на которой стояли потрескавшийся таз, кувшин и треснутое блюдце с куском дешевого мыла. Кроме того, над умывальником на полке стояла эмалированная кружка, расписанная незабудками, а в ней кисточка для бритья. Рядом, аккуратно засунутая в футляр, лежала опасная бритва. Кроме того, в комнате имелся комод, на нем — зеркало в деревянной раме и подсвечник. Вещи жильца уместились в одном, верхнем, ящике: пара носков, запасная рубашка и теплое нижнее белье, свалявшееся от долгой носки и частых стирок. Я с трудом задвинул ящик на место; от вечной сырости дерево сильно покоробилось.
— Давно он у вас квартирует? — спросил я, обернувшись к миссис Райли.
— Полгода, — быстро ответила она. — Джемми Адамс — жилец хороший.
— Он не взял с собой личные вещи, — заметил я. — Значит, собирался вернуться.
Флетчер, по-прежнему прижимавший платок к носу и рту, чтобы не заразиться окружавшими нас отвратительными испарениями, бочком подошел к окну и стал смотреть на улицу и на головы зевак. Его заметили, толпа сразу развеселилась, и он снова попятился в комнату.
— Да, наверное, — ответила миссис Райли. — Но если он не вернется к вечеру воскресенья, я сдам комнату. Если он не явится за своими пожитками, я продам их старому Джонсу, старьевщику. Правда, тут и продавать-то почти нечего. — Она презрительно огляделась по сторонам. Но все же глаза ее сверкнули, когда она заметила бритву.
Я перехватил ее взгляд. Если у Адамса и имелось что-то ценное, вряд ли бы он хранил это здесь, уходя из дому — пусть даже и на работу, как обычно. Он наверняка не оставлял в комнате ни карманных часов, ни денег. Ну а бритвенные принадлежности он приготовил к вечеру. Наверное, собирался побриться, вернувшись из пивной. Если бы он решил почему-либо навсегда покинуть меблированные комнаты, он бы наверняка взял с собой бритву. Такая вещь стоит сравнительно дорого, и ею можно не только сбривать щетину на подбородке.
— Если он вернется, передайте, пожалуйста, что инспектор Росс хочет немедленно поговорить с ним в Скотленд-Ярде! — сказал я миссис Райли.
Флетчер, не убирая от лица носового платка, промямлил:
— Передайте, что его работодатели также хотят с ним поговорить!
— Что натворил Джемми? — спросила миссис Райли.
— Ничего, — ответил я. — Он может помочь следствию.
— Не нравится мне, когда в мой дом является полиция, — заявила миссис Райли. — Дурная слава… И соседи болтают лишнее. Хорошо, что вы хотя бы не в форме. Слыхала я, в штатском у вас ходят важные шишки… Что случилось-то? Небось что-нибудь серьезное?
— Дайте ей два шиллинга, — вполголоса приказал я Флетчеру.
Флетчер что-то возмущенно залопотал, но все же послушно полез в карман и достал оттуда две монеты.
— Весьма вам признательна, — сказала миссис Райли, пряча монеты в карман своей юбки. — Я ему передам. Можете положиться.
Получив деньги, она немного приободрилась, но тут же снова скисла, увидев, что я взял бритву и сунул ее себе в карман.
— Еще передайте ему, что бритву взял я. Я напишу вам расписку.
Я вырвал страничку из записной книжки и написал:
«Получено от миссис Райли, домовладелицы: одна опасная бритва в кожаном футляре, собственность Джема Адамса».
Я расписался, поставил дату и протянул ей листок. Миссис Райли тупо уставилась на него, перевернула на другую сторону и нахмурилась. Очевидно, она не умела читать.
Когда мы вышли, оказалось, что толпа терпеливо ждет нас на улице. При нашем появлении зеваки снова оживились.
— Что?! — закричал кто-то. — Никого не арестовали?
Несмотря на разочарование, они потащились за нами назад, к тому месту, где мы оставили экипаж. Дойдя до начала переулка, мы увидели, что кучер беседует с одноногим нищим. Калека решил не бежать за толпой, а вернуться и спокойно дождаться нашего возвращения. Видимо, сообразил, что в толпе у него меньше возможности получить от нас на пиво.
— Вы что себе позволяете, Маллинс? — злобно спросил Флетчер у кучера. — Почему поощряете этого попрошайку?
Калека подал голос:
— Я рассказываю ему печальную историю своей жизни!
— Нам не пересказывайте, — посоветовал я. — Я из полиции, а приставать к людям на улицах и требовать от них денег противозаконно.
— Благослови вас Бог, сэр, только ведь я не какой-нибудь попрошайка! — ответил инвалид, не обидевшись и нисколько не смутившись. — Я старый солдат. Ногу я потерял, когда был еще мальчишкой и участвовал в великой битве при Ватерлоо, где служил под командованием самого Железного герцога![7]
