Джон Гришэм - Невиновный
Множество исследований доказывало высокую вероятность ошибки, в ответ на это Управление содействия правоприменению в 1978 году выделило значительные средства на программу повышения квалификации сотрудников криминалистических лабораторий. Двести сорок лучших лабораторий по всей стране были включены в эту программу и соревновались в разного рода аналитических изысканиях по всевозможным видам вещественных доказательств, в том числе и исследовании волос.
Результаты последних были ужасающими. В большинстве лабораторий ошибочными оказывались четыре из пяти анализов.
Были проведены дополнительные мероприятия, вызвавшие бурные дебаты относительно достоверности «волосяных» улик. Выяснилось, что точность результата увеличивается, если исследователь сравнивает волос с места преступления с волосами, взятыми у пяти человек – без указания на то, кто из этих пятерых является наиболее вероятным, по мнению полиции, подозреваемым. Вероятность неосознанной предвзятости таким образом устранялась. В то же время точность анализа катастрофически падала, если исследователю сообщали, кто является реальным подозреваемым. Возможность предвзятого заключения не в пользу подозреваемого в таких случаях весьма высока.
Эксперты по волосам идут по тонкому льду, и их заключения всегда снабжены осторожными формулировками вроде: «Волос с места преступления и предоставленный в лабораторию неизвестный волос структурно совместимы и могут исходить из одного источника».
Существует, однако, высокая вероятность и того, что они могут не исходить из одного источника, но подобные признания редко делаются добровольно, во всяком случае, во время допросов, проводимых выставившей стороной.
Сотни волосков, собранные на месте преступления Деннисом Смитом, долго и мучительно, но все же проделали свой путь в зал суда. Ими, наряду с десятками волос, вскоре после убийства срезанных детективами Смитом и Роджерсом в ходе поиска подозреваемых с известных голов, занимались минимум три агента Оклахомского отделения ФБР.
Сначала их собирала и сортировала Мэри Лонг, но вскоре, упаковав, передала своей коллеге Сьюзен Лэнд. К тому времени, когда в марте 1983-го образцы получила Сьюзен Лэнд, Деннис Смит и Гэри Роджерс уже были уверены, что убийцы – Фриц и Уильямсон. К разочарованию следователей, однако, ее заключение гласило, что под микроскопом волосы с места преступления оказались сопоставимы только с волосами самой Дебби Картер.
На короткое время Фрицу и Уильямсону удалось сорваться с крючка, хотя они этого не знали и не могли знать. Даже по прошествии нескольких лет их адвокатов не ознакомили с выводами Сьюзен Лэнд.
Штат решил заручиться мнением другого эксперта.
В сентябре 1983 года, отдавая должное большой и тщательной работе, проделанной Сьюзен Лэнд, ее шеф приказал ей передать дело Мелвину Хетту. Такая «передача» была крайне необычна, тем более что Лэнд и Хетт служили в разных лабораториях разных регионов штата: Лэнд – в центральной криминалистической лаборатории Оклахома-Сити, Хетт – в ее филиале в городе Инид. Подведомственный ему регион включал восемнадцать округов, среди которых Понтоток не значился.
Хетт показал себя весьма скрупулезным исследователем. Ему понадобилось два года и три месяца, чтобы провести сравнительный анализ волос, – срок немалый, особенно учитывая тот факт, что он исследовал только волосы Фрица, Уильямсона и Дебби Картер. Остальные два десятка образцов были не столь важны и могли подождать.
Поскольку полицейским было «известно», кто убил Дебби Картер, они услужливо сообщили имя подозреваемого Мелвину Хетту, а на упаковке образцов, полученных им от Сьюзен Лэнд, против фамилий Фрица и Уильямсона стояло слово «подозреваемый».
Глену Гору же еще только предстояло сдать волосы на анализ.
13 декабря 1985 года, через три года после убийства, Мелвин Хетт закончил свой первый отчет, в котором говорилось, что семнадцать из подлежавших исследованию волосков с места преступления идентичны волосам Фрица и Уильямсона.
Потратив больше двух лет, более двухсот рабочих часов на изучение первых образцов, Хетт вдруг стремительно набрал скорость и остальные образцы числом двадцать один исследовал меньше чем за месяц. 9 января 1986 года он представил второй отчет, в котором было сказано, что все они, снятые с голов молодых людей – жителей Ады, по своей структуре не имеют ничего общего с волосами, найденными в квартире Дебби Картер.
Глена Гора по-прежнему еще даже не попросили сдать волосы на анализ.
Эта утомительная работа не обошлась и без сомнений. Сидя над микроскопом, Хетт несколько раз совершал крутые виражи. То он был уверен, что некий волос принадлежит Дебби Картер, то резко менял мнение и решал, что он – с головы Фрица.
Таково неотъемлемое свойство анализа волос как такового. Хетт, ничтоже сумняшеся, противоречил иным выводам Сьюзен Лэнд и даже умудрялся оспорить собственные суждения. Изначально он обнаружил, что тринадцать лобковых волосков принадлежат Фрицу и только два – Уильямсону. Потом решил, что Фрицу принадлежат одиннадцать лобковых и два волоса с головы.
В июле 1986 года волосы Гора добрались-таки до лаборатории. Кто-то в Полицейском управлении Ады проснулся и сообразил, что Гора «пропустили». Деннис Смит взял образцы с лобка и головы у него и у признавшегося «убийцы» Рики Джо Симмонса и отправил их по почте Мелвину Хетту, который, видимо, был очень занят, поскольку не прикасался к ним в течение года. В июле 1987 года Гора попросили еще раз предоставить образцы. «Почему?» – спросил он. Потому что полиция не может найти предоставленные ранее.
Проходили месяцы, от Хетта не поступало никаких известий. Даже весной 1988 года, когда судебные процессы были на носу, он все еще не представил результатов исследования волос Гора и Симмонса.
7 апреля 1988 года, уже после начала суда над Фрицем, Мелвин Хетт наконец разразился третьим, и последним, отчетом. Волосы Гора оказались несовместимы с волосами с места преступления. Чтобы прийти к этому заключению, Хетту потребовалось почти два года, и выбор времени оказался более чем подозрительным. Это было еще одним ясным свидетельством: обвинение настолько твердо верило в виновность Фрица, что даже не сочло необходимым дождаться завершения анализа всех волос.
Несмотря на рискованность и сомнительность результатов, Мелвин Хетт был непоколебимым адептом волосяного анализа. Они с Питерсоном подружились, и накануне суда над Фрицем Хетт снабдил его научными статьями, превозносящими надежность улики, широко известной своей ненадежностью. А вот многочисленных статей, доказывающих недостоверность сравнительного структурного анализа волос, он прокурору не предоставил.
За два месяца до суда над Фрицем Хетт отправился в Чикаго и представил образцы вместе с результатами своих изысканий в частную лабораторию «Маккроун». Там некто Ричард Бисбинг, знакомый Хетта, провел проверку полученных им результатов – Ванда Фриц наняла Бисбинга в качестве независимого эксперта со стороны защиты. Чтобы оплатить его услуги, она продала машину Денниса.
Бисбинг оказался куда более расторопным исследователем, но результаты его экспертизы оказались не менее противоречивыми.
Менее чем за шесть часов Бисбинг опроверг все выводы Хетта. Из одиннадцати лобковых волос, которые Хетт на основе микроскопического исследования безоговорочно определил как принадлежащие Фрицу, Бисбинг признал достоверными только три. Только три волоска лишь могли принадлежать Деннису Фрицу. Относительно восьми других Хетт вообще ошибся.
Не смутившись столь низкой экспертной оценкой его работы, Хетт вернулся в Оклахому, готовый защищать свое мнение в суде.
Место за свидетельской стойкой он занял в пятницу, 8 апреля и с ходу принялся читать лекцию, изобиловавшую научными терминами и словами, предназначенными более для того, чтобы произвести впечатление на присяжных, нежели чтобы информировать их. Даже Деннис, дипломированный и опытный преподаватель биологии, был не в состоянии следовать за ходом его мысли, что уж говорить о присяжных. Деннис несколько раз бросал взгляд в ложу жюри и видел там безнадежно растерянные лица. Однако было очевидно, что непонятная речь эксперта производила впечатление на присяжных: мол, как же много он знает!
Хетт бросал слова вроде «морфология», «кора головного мозга», «чешуйчатые выпуклости», «поверхностные зазоры», «корковые веретенца», «яйцевидные тела» так, словно каждый находившийся в зале знал их значение, и редко снисходил до того, чтобы объяснить их.
Хетт был звездным экспертом обвинения, окруженным аурой солидности, основанной на его опыте, учености, заумной лексике и самоуверенности. В его словах не было и тени сомнения, что некоторые волоски, взятые у Денниса Фрица, по своей микроскопической структуре идентичны некоторым из тех, что были найдены на месте преступления. За время его опроса выставившей стороной он шесть раз повторил, что волосы Денниса и подозрительные волоски с места преступления структурно совместимы и могут происходить из одного источника. Той истиной, что они точно так же могут и не происходить из одного источника, он с присяжными не поделился.
