Мария Жукова-Гладкова - Сильные страсти под жарким солнцем
– Успокойся, лапушка! – Буйновский обнял меня за плечи и попытался вернуть на место – но я, словно ужаленная, носилась по салону.
– Там же мама! – заревела Кира. Гриша тут же стал ее успокаивать.
– Взорвем тогда, когда захотим! – рявкнул Буйновский, пытаясь перекричать нас с Кирой.
После его вопля дверь в салон распахнулась, и ворвался разъяренный Сергей Глебович с требованием всем немедленно заткнуться и не создавать лишнего шума. Мы приближаемся к островку, скоро будем спускать шлюпку, с которой и станут нырять двое наших и один местный, а мы можем сорвать всю операцию – звуки по воде разносятся далеко, тем более сейчас, когда уже спустилась ночь и вокруг тишина. А если на островке услышат, что тут ругаются на русском… Все – пиши пропало.
– Ты будешь ставить мины с часовым механизмом? – спросила я.
– Нет, на дистанционном управлении, – с недовольным видом ответил Сергей Глебович. – Я же не знаю, когда освободим девок.
– А у кого будет храниться пульт? – не отставала я.
– У меня, конечно, – прошипел полковник. – Ты думала, я отдам его местным? Или тебе?
– Лучше бы мне, – с самым серьезным видом согласилась я.
По-моему, Глебович с трудом сдержался, чтобы не выматериться и не врезать мне. Вместо этого он покинул салон, хлопнув дверью. А еще сам что-то говорил про соблюдение тишины.
В гробовом молчании мы остались в салоне впятером (Буйновский, Гриша, Кира, Ванька и я). Каждый думал о своем.
Мне лично очень не хотелось, чтобы пульт оставался у Сергея Глебовича. Он-то точно не посчитается с девчонками ради достижения своих целей. Он ведь не их приехал вызволять, а бороться с наркобаронами…
Как бы мне добраться до этого пульта?
Я вздохнула, уставившись в черноту ночи.
* * *Примерно через два часа мы вернулись в гавань. На причале нас ждали две машины. Партизаны со своим инвентарем загрузились в них и отчалили.
Сергей Глебович зашел в салон и спросил у меня:
– Ну ты едешь или как?
– На асиенду? Да, конечно.
Я поцеловала Ваньку, попрощалась с остальными, и мы сошли на берег.
Знакомый мне микроавтобус был подогнан к причалу, в нем сидел один из парней, участвующих в операции. Мы загрузились внутрь. Я удивилась отсутствию в поле зрения оружия и инструмента, о котором днем вещал Сергей Глебович, задала соответствующий вопрос, мне ответили, чтобы не волновалась, потому что все необходимое с собой, только зачем выставлять на всеобщее обозрение? А вдруг какой-нибудь дурной местный мент остановит? По закону подлости. Ну и мало ли что… В микроавтобусе много потайных мест.
По пути мы остановились на какой-то тихой и темной пальмовой аллейке (подъезжали не с той стороны, откуда привозили меня сюда люди Андрея Николаевича, – или ехали не по той дороге, по крайней мере подобных аллеек я раньше не видела). Сергей Глебович тихо свистнул – и из черноты тропической ночи тут же возник абориген, сверкнувший всеми своими белыми зубами, и мгновенно загрузился в наш микроавтобус. Они зашептались с Сергеем Глебовичем по-испански, я в очередной раз пожалела, что не знаю этого языка, так как умирала от любопытства. Затем Сергей Глебович стал давать указания сидящему за рулем парню.
Вскоре мы притормозили у какой-то хижинки. Мне было велено оставаться внутри транспортного средства вместе с водителем, другие пассажиры его чрево покинули, получив строжайшие указания полковника (на русском) держать ухо востро. Но вскоре все мужчины благополучно вернулись, причем двое парней – груженные каким-то металлическим (судя по звуку) добром в парусиновых мешках. После чего мы свой путь продолжили.
При подъезде к асиенде микроавтобус мы скрыли в гуще тропической растительности, на этот раз покинули его почти полным составом – за исключением водителя. Абориген тихо свистнул, и к нам, словно тени, выскользнувшие из темноты, присоединились еще два местных товарища. После короткого совещания с ними Сергей Глебович объявил, что в настоящий момент на территории асиенды находится некоторое число представителей коренного населения, давно мечтавших тут поживиться. Сарафанное радио разнесло, что обитатели ее покинули.
Удивляться не приходилось: если вчера в рейде по захвату асиенды участвовали местные полицейские (за которыми даже нашим не угнаться по размерам и частоте получения взяток от всех и вся, а также по нежеланию работать), то они, несомненно, оповестили всех своих родственников и друзей. Не исключено, что Сергей Глебович в ближайшие минуты столкнется с кем-то из своих вчерашних союзников. Правда, народу там оказалось гораздо меньше, чем я предполагала встретить.
Причина малого количества аборигенов за забором стала мне ясна, когда мы попали в дом: почти все комнаты его оказались практически пусты…
Но обо всем по порядку. Ворота были открыты, но домик охраны рядом с ними заперт, ставни наглухо закрыты. Им никто не заинтересовался – или только пока? Продвигаясь по аллее к главному входу, мы встретили компанию из пяти-шести человек, тащившую какие-то стулья. С нами поздоровались, перекинулись парой слов по-испански с местными и пошли к воротам. Сергей Глебович перевел:
– Говорят, что мы опоздали. Надо было раньше. Все, что было можно, уже унесли.
Костя хмыкнул. И рассказал про давно разработанный Андреем Николаевичем план срочной эвакуации, который и был воплощен в жизнь на практике. Впервые за годы службы Кости на этом острове. Правда, тренировки устраивались – чтобы все охранники могли в случае необходимости уложиться в максимально короткое время. Установленные хозяином асиенды нормативы были жесткими – как-никак речь шла о его собственном добре, нажитом потом и кровью в буквальном смысле слова.
– А чего ты раньше молчал? – прошипел Сергей Глебович.
– Так вам же не мебель с утварью нужна, – пожал плечами Костя. – В любом случае я знаю, где она теперь. Но традиционных металлических шкафов и ящиков я тут никогда не видел. Нигде в доме. Может, конечно, и были. Знаю про встроенные. А их-то не перенести. Про один мы вам с Гришкой рассказали, найти другие нам поможет металлоискатель.
Полковник ничего не ответил, но шаг ускорил.
Поднявшись по на этот раз не освещенным широким ступеням крыльца, мы оказались на первом этаже. Быстренько пробежались по комнатам, в которых горел свет – мародеры явно не утруждали себя экономией электричества. Как сообщил нам Костя, Андрей Николаевич оставил для всеобщего обозрения только какую-то старую мебель, не представлявшую никакой ценности в отличие от, например, оригинальной испанской, ранее стоявшей в гостиных. Картины, украшавшие стены, также исчезли.
И хозяин асиенды оказался прав. Костя знал, где и что оставалось, – хотя бы визуально. Теперь не было практически ничего – по большей части кругом валялись какие-то щепки.
– И где все? – посмотрел на Костю Сергей Глебович.
– Вы обратили внимание на то, какое тут высокое крыльцо? – спросил наш гид. – А первый этаж начинается над ним. Дом как бы стоит на высоком фундаменте. Но зачем тут фундамент? Там как раз полуподземный этаж.
Как рассказал Костя, этот этаж имелся в доме изначально, но предыдущими хозяевами не использовался совсем. Точнее, использовался только теми, кто жил тут в прошлом столетии. Косте с ребятами в свое время пришлось устраивать там субботник – все покрылось толстым слоем пыли. Они также внимательно осмотрели весь пол в поисках кладов, но, к их великому сожалению, ничего найти на смогли. На полуподземном этаже не было ничего – ни кладов, ни сундуков со старинными нарядами, ни скелетов.
– Это что, нечто вроде тюрьмы? – поинтересовалась я.
Костя покачал головой. В свое время Андрей Николаевич высказал предположение, что, поскольку этот дом строился для каких-то то ли европейцев, то ли североамериканцев, непривычных к местной жаре, а с кондиционерами в ту пору было еще не очень, поскольку про электричество даже не слышали, негров с опахалами, возможно, на всех не хватало, а ночью их к постелям (дамским в особенности) не подпускали, то архитектор сообразил построить частично подземный, относительно прохладный этаж. Стены там каменные, солнце туда никогда не попадает, окна отсутствуют. В самую жару хозяева перебирались туда.
– Он идет под всем домом? – спросил полковник.
Костя кивнул и рассказал, что полуподземный этаж, так же как и верхние, разделен на комнаты разной величины, никаких потайных закутков там нет. Купив эту асиенду, Андрей Николаевич ничего не перестраивал на верхних этажах дома, только велел как бы закрыть проходы вниз, чтобы никто непосвященный не догадался, что и под домом что-то имеется. Парни несколько дней трудились, «закрывая» две лестницы, ведущие вниз. Теперь проходы смотрелись, как обычный пол, но эти щиты можно было легко снять.
– Вот оттуда и начнем, – решил Сергей Глебович.
Мы отправились в левое крыло дома, там изнутри закрыли последнюю комнату, ведущую к лестнице. На первом этаже, так же как и на втором, по которому меня вели сразу же после появления в доме люди Андрея Николаевича, комнаты переходили одна в другую, в отдельном крыле – правом – располагалась лишь кухня. Из кухонного отсека слышались чьи-то голоса – там явно орудовали аборигены.
