Елена Басманова - Тайна серебряной вазы
Несмотря на то что пальто и шляпы остались в прихожей, в комнате сразу же запахло снегом, свежестью и прохладой как только на пороге появились женщины. Полина Тихоновна сопровождала визитерш.
– Дорогой наш Клим Кириллович, – приветствовала доктора Елизавета Викентьевна, – вы выглядите молодцом. Вам болеть нельзя, такая уж у вас профессия. Не сердитесь, что мы к вам нагрянули?
– Я очень рад, – голос Клима Кирилловича звучал еще сипловато, но лицо светилось удовольствием, – не поверите, но навестить-то меня как раз и некому. А иногда хочется.
– Мы так и подумали, милый доктор, – заулыбалась Мура, – тем более, что я чувствую себя виноватой в вашей болезни.
– Напрасно, – засмеялся тихо доктор, – вы же не микроб. Или как точнее сказать – микробка? Микробелла? Лучше скажите мне, как ваша инфлюэнца. Совсем прошла?
– Не знаю, была ли она, – ответила Мура, – на следующий день я вполне сносно себя чувствовала. Ни температуры, ни обмороков.
– Странно, – сказал доктор, рассаживая своих гостей, – какая-то новая разновидность возбудителя. Такой прежде не встречалось. А как здоровье Николая Николаевича и Брунгильды Николаевны?
– Благодарю вас, Николай Николаевич много работает, как всегда. А у Брунгильды сейчас урок музыки – пора возвращаться после праздников к обычным занятиям. Обращаю ваше внимание, доктор, – улыбнулась Елизавета Викентьевна, – что в нашей семье никто не заболел. Это хорошая статистика. Если ее, конечно, не испортит господин Холомков.
– Господин Холомков? – переспросил растерянно Клим Кириллович.
– Да, он дня три после бала-маскарада являлся к нам, как на службу, все развлекал Муру. Она даже попугая ему подарила. Очень милый молодой человек и красивый. Жаль, что ведет рассеянный образ жизни. Говорит, что нигде не служит и служить пока не собирается.
– Ах, мама, на меня он вовсе не произвел такого благоприятного впечатления, – Мура покраснела.
– Это ты сейчас так говоришь, тебе обидно – несколько дней не приходит, пропал. Может быть, все-таки стал жертвой той же странной инфекции, что и Мура.
– Я заметила, что как только он перестал приходить, так и другие изменения произошли, – повернулась Мура к доктору. – Клим Кириллович, помните, я вам– как-то говорила, что под нашими окнами бродят тайные воздыхатели – может быть, поклонники Брунгильды?
– Я?.. Поклонники?.. Выговорили?.. Да, что-то такое... м... м... было, кажется, – промямлил Клим Кириллович, он никогда не слышал о поклонниках Брунгильды под окнами.
– Так вот, они исчезли, слава Богу, – рассмеялась Мура.
Она вскочила с дивана, подошла к окну и воскликнула:
– Какое солнце! Как красиво! Какие у вас чудесные зимние узоры на стекле – я их с детства обожаю! И под вашими окнами поклонницы не бродят. – Она обернулась и посмотрела со значением на Клима Кирилловича, с лица которого постепенно сходило выражение недоумения, он начал понимать, о чем речь.
– Мурочка шутит, значит, вполне здорова, – заметила Елизавета Викентьевна и посоветовала: – Не обращайте внимания. Все-то им поклонники мерещатся – к близкому замужеству.
– Я еще не решила, – с сомнением потянула Мура, – выйти ли мне замуж или уйти в монастырь?
– Разве это современно? – Брови Полины Тихоновны недоуменно поползли вверх. – Что же будет, если все молодые люди и девушки, образованные, полные сил, убегут от жизни в монастырь? Так и Россия вся вымрет.
– Я думаю, что эта идея должна пройти проверку, – Елизавета Викентьевна оставалась невозмутимой, – если в ближайшие месяцы Мурочка не откажется от своих намерений, мы устроим ей паломничество в какую-нибудь обитель, чтобы побыла там, посмотрела своими глазами.
– Только, чур, я сама выберу, куда ехать, – встрепенулась Мура. – И сама выберу того, кто будет меня сопровождать.
– Хорошо, хорошо, душа моя, – успокоила ее мать, – до той поры еще много воды утечет. Жизнь в твои годы – такая яркая, насыщенная. Каждый месяц – как век, столько в нем событий и переживаний! Но мы пришли сюда не для того, чтобы поделиться с милым доктором нашими планами и фантазиями. Мы должны помочь ему как можно скорее выздороветь.
– Ах, милый Клим Кириллович, – спохватилась Мура, – мы вас утомили своей болтовней, но и от нас тоже польза будет. Мы привезли вам меда – нашего, муромцевского, нам каждое лето присылают родственники из Новгородской губернии. Мед необыкновенный, чудодейственный.
– Есть ли в меде фосфор? – Полина Тихоновна возвращалась в мир привычных забот.
– Насчет фосфора не знаю, – серьезно ответила Елизавета Викентьевна. – Но вреда-то от него точно не будет. Кроме того, я привезла вам еще одно средство, посмотрите, оно называется «салеп».
Она достала из ридикюля маленькую картонную коробочку, открыла крышку и показала Климу Кирилловичу горстку чего-то, напоминающего золотистые стружечки. Они источали волнующе-приторный аромат.
– Их надо просто понемногу жевать, – пояснила Елизавета Викентьевна. – К сожалению, латинского названия растения не знаю, но в наших краях издавна из его корня высушенного заготавливают такое средство. Хорошо хранится. И помогает. Я и сама в детстве любила его пожевать.
– Благодарю вас за заботу, – сказал доктор, принимая коробочку с салепом, – непременно проведу опыт на самом себе. Хотя бы для того, чтобы доставить вам удовольствие.
– Спасибо за лекарство, Елизавета Викентьевна, – вступила в беседу Полина Тихоновна, – в Вене доктор Кинбах выбрал для своих опытов молодого человека, лет двадцати шести. Нашел лысого молодого человека, ежедневно в течение пятнадцати минут подвергал поверхность на коже головы действию рентгеновских лучей, и представляете, – в голосе Полины Тихоновны послышалось удивление, – через два месяца показал его в тамошнем медицинском обществе уже обросшего волосами. А Николай Николаевич не работает с рентгеновским аппаратом? – завершила свою тираду Полина Тихоновна вопросом к Елизавете Викентьевне.
– Насколько я знаю, серию опытов проводил, но не на чужих лысинах, – ответила та, и, засмеявшись, добавила: – Наша горничная, Глаша, ходила на святках на ярмарку. Там показывали бородатую женщину. Глаша говорит, что длинная борода и усы очень привлекают молодых людей к бородатой особе. Да и в браке она счастлива...
На щеках у Елизаветы Викентьевны появились ямочки, глаза лукаво блестели.
– Я думаю, – Мура взглянула на доктора, – Климу Кирилловичу нет нужды экспериментировать с рентгеновским аппаратом на себе. У него такие красивые густые волосы.
Клим Кириллович с ужасом почувствовал, что зарделся. Последний раз он краснел так в возрасте восьми лет, когда тетушка Полина застала в кухне, – он набивал карманчики нового костюма горячими жирными котлетами, рассчитывая накормить ими бездомную дворняжку.
– Красивые волосы тоже признак здоровья, – попыталась сгладить непосредственную выходку своей, тоже отчего-то покрасневшей, дочери, Елизавета Викентьевна. – Мне кажется, что вы совершенно здоровы. Всякая болезнь когда-нибудь да проходит...
– Вот и Государь Император выздоровел, – подхватила тетушка. – Помнишь, Климушка, газеты все писали, что он занемог, и мы еще с тобой спорили о дипломатических причинах его недуга. Жители Ялты по случаю избавления-Государя от болезни собрали значительную сумму и на проценты с капитала учредили в ялтинском приюте хроников постоянную кровать имени Государя Императора. И Государь не возражал. Высочайшее дозволение последовало.
– Мне кажется, болезнь Императора мы обсуждали тысячу лет назад. – Лицо Клима Кирилловича приобрело обычный цвет.
– Да и о происшествии в ширхановской булочной и о князе Ордынском газеты писать перестали, – продолжила тетушка. – Как быстро журналисты теряют интерес ко всему!
– Тетушка читает слишком много газет, она у меня исключительная женщина. – Глаза Клима Кирилловича стали насмешливыми и ласковыми.
– Но мама тоже регулярно смотрит газеты и самое интересное зачитывает нам, – Мура совсем оправилась от смущения, вызванного ее репликой о чудесных кудрях Клима Кирилловича. – Она помогает папе, у него мало времени, а в газетах встречаются любопытные для него публикации.
– Мы с вами, Полина Тихоновна, жертвы своей любви к нашим мужчинам: вы – к Климу Кирилловичу, я – к своему мужу, вот и приходится заниматься неженским делом, – засмеялась Елизавета Викентьевна, обратившись к хозяйке дома, и уже серьезным тоном спросила: – А получили ли вы объяснения относительно обыска в вашей квартире?
– Какое там! – махнула рукой тетушка. – Встретила на днях Карла Иваныча Вир-хова, спрашиваю: где же ваш потрошитель с чрезвычайными полномочиями? Отвечает: хорошо вы его аттестовали, точно – потрошитель. Да что-то и след его простыл, видать, полномочия кончились. А в газетах всякое пишут, – вернулась к предыдущей теме, – я даже расстроилась намедни. Открываю газету – в Макарьевском монастыре монахи умышленно устроили пожар, чтобы какой-то фальшивый синодик уничтожить, теперь следствие ведут... А в польском торговом представительстве взрыв произошел... Безобразие.
