Роберт Райан - Земля мертвецов
– Не слыхал, чтобы здесь бывали несчастные случаи. К тому же тут только… – Он спохватился и замолчал.
– Капрал, неужели я должен вернуться к полковнику Черчиллю с сообщением, что мне чинят препятствия?..
– Тут совсем мало осталось. Почти все вывезли на передовую.
– Позвольте взглянуть?
Ватсон, напоминая о своих полномочиях, вернул часовому письмо. Льюис второй раз прочел: «…просит предоставить всю возможную помощь по вопросам…»
Это была не столько просьба, сколько распоряжение. Даже занявшая полстраницы подпись имела начальственный вид. «Вот и конец моей удаче», – решил Льюис. Что ни выбери, для него это могло плохо кончиться.
– Идемте со мной, сэр, – решился он наконец и, тяжело ступая, с камнем на сердце, пошел отпирать ворота.
По дороге капрал объяснял Ватсону, почему выбрали Горелый дом. Постройки наверху сильно пострадали, зато уцелели обширные погреба. Там, под землей, и хранились «боеприпасы спецназначения». Льюис заметил, что это очень разумно, потому что бомба, попавшая в склад при воздушном налете, могла привести к ужасным потерям на большой площади.
Они спустились по замшелым ступеням к стальной двери, установленной на месте прежней, деревянной. Засов имел скобу для замка, но самого замка на месте не было.
– Защиты не требуется? – удивился Ватсон, когда сопровождающий с силой толкнул дверь. – Против газа?
Льюис обронил непристойное словцо.
– В общем-то нет. Попахивает иногда, иной раз глаза жжет, а так ничего страшного.
Он щелкнул электрическим выключателем. Послышалось низкое гудение, несколько раз мигнули лапочки, и в погребе стало светло. Капрал указал на полки, занятые шлем-масками и пачками аварийных марлевых респираторов, пропитанных антигазовыми химикалиями.
– Если что, хватайте отсюда.
Ватсон вступил под своды, поддержанные витыми колонками. Под ногами неровно лежали каменные плиты. В подземелье было холодно, сыро и практически пусто, только в углу под брезентом что-то громоздилось.
– Можно? – спросил Ватсон.
– Да, только поднимайте осторожней.
Ватсон аккуратно убрал прижимавшие края брезента камни и бережно отвернул полотнище. Под ним оказались ряды баллонов в форме стальных сигар с вентилями на концах. От каждого вентиля отходила свернутая щупальцем резиновая трубка. На боку каждого цилиндра виднелась четкая метка: белый череп и кости и яркая красная звезда. При виде этих значков у Ватсона перехватило горло.
– Это весь запас?
– Все, что осталось, насколько я знаю.
– Было больше?
– Да, был полный подвал. Но теперь вывезли.
– А эти почему оставили? – спросил Ватсон, заново укрывая штабель.
– Это старые.
– Утратили эффективность? – Ответом ему был пустой взгляд. Ватсон перефразировал вопрос: – Они со временем действуют слабее?
Льюис снял с плеча винтовку. Если он допустил оплошность, хуже уже не будет.
– Для этих надо копать траншею, прятать цилиндр за бруствером, тянуть трубку на ничейную полосу, ждать, пока ветер задует в нужную сторону, и тогда открывать вентили. А потом бежать подальше. Потому как, если ветер переменится… А новые вовсе не цилиндры, их и называют снарядами. Ими будут обстреливать врага из особого миномета. Хоть знаешь, что упадут не на наши окопы.
Ватсон не поддержал его смешка. Самая идея химической войны представлялась ему святотатством.
– А в этих что именно?
– Хлор.
– А в новых?
Льюис пожал плечами, как будто не понял вопроса.
– Какая маркировка на новых снарядах? Такая же красная звезда?
– Вроде бы.
– А вы когда-нибудь видели цилиндры с иной маркировкой? Значками, буквами других цветов?
– Нет, сэр, не видел.
Хлор был ужасным оружием, он обжигал глаза и ткани легких, заставляя пострадавших захлебываться собственной мокротой. Но он не вызывал цианоза и Risus sardonicus. Какое бы страшное новое оружие ни хранилось в Горелом доме, не оно убило Эдуарда Хорнби с Джеффри Шипоботтомом и не оно едва не лишило жизни Робинсона де Гриффона.
45К сараю на ферме Суффолк Ватсон добрался уже в темноте. Парк грузовых машин, который он миновал по дороге, был оживлен огнями и работающими вхолостую двигателями; по исчертившим местность узкоколейкам бегали вагонетки с боеприпасами, и повсюду двигались солдаты на марше. Топот тяжелых сапог наполнял бы воздух, если бы не заговорили, освещая низкие тучи дульным выхлопом, орудия.
Ферма Суффолк опустела, о жизни на ней напоминал только оставленный Парнями мусор: банки из-под говяжьей тушенки, рваные обертки от чая, размокшие газеты и журналы, несколько поломанных, негодных предметов снаряжения – и еще мелькнул Сэсил, пробежал круг-другой по двору и скрылся.
– Алло? – крикнул Ватсон. Он рассчитывал застать на ферме крестьянина, пустившего солдат на постой (пять франков за офицера, один за рядового), и хозяйку с ребятишками. Но пока никого не было видно. – Есть здесь кто-нибудь?
Спешившись, Ватсон подобрал с земли несколько больших, угрожающе острых керамических осколков. Они остались от сосудов, которые некая таинственная торговая организация поставляла всем фронтам. В таких кувшинах они развозили спиртное. Ватсон отбросил осколки в кучу мусора у коновязи. Скоро сюда придет другая рота, поворчит, что квартиру им оставили в беспорядке, приберется, а потом, как водится, оставит, отбывая, такую же помойку. Лорд Локи потянул его к водопойной колоде, почти скрытой мусором, склонил голову и начал пить.
Гнедой мерин показал себя на удивление хорошо: после нескольких дюжин миль готов был, судя по всему, проскакать еще столько же. А вот Ватсон совсем вымотался. Ему чудилось, что сам он словно сдулся, а кости отяжелели. Восторг, нахлынувший после расшифровки послания в журнальной статье, отступил, сменившись бессилием и сознанием своего поражения. Его преследовало чувство, что Холмс, будь он здесь, увидел бы широкие проспекты там, где Ватсону виделись лишь тупики, обнаружил бы связи там, где Ватсон находил запутанное сплетение случайностей. Майор чувствовал себя половиной детектива. Если не меньше того.
Но, раз уж он здесь один, лучше половина Холмса, чем ничего. В Скотланд-Ярде, бывало, добивались успеха полицейские, в которых от Холмса была куда меньшая доля. Пока что Ватсон установил один факт: Каспар Майлс был куда более достойным человеком, чем он заподозрил. Пожалуй, слишком горячим и неуклюжим в обращении с женщинами, но не развратником. Совсем наоборот. Тогда вставал вопрос: куда он увел сестру Дженнингс.
Нет такого вопроса, напомнил себе Ватсон. Его это не касается. Его заботила исключительно безопасность молодой сестры. Если ей ничто не грозит, пусть даже девушка наделает глупостей, для майора это дело закрыто.
Больше вас ничто не беспокоит? Только ее безопасность?
Ватсон решил, что не снизойдет до оправданий.
Однако она вам нравится.
Конечно, я…
Ха! Это совесть нашептывала Ватсону, что забота о девушке отвлекает его от главного. Конечно, нравится. Он всегда наслаждался обществом умных, независимых женщин. Одобрял даже миссис Грегсон, хотя в той была черта буйства, обескураживавшая людей его поколения. Все хорошо, пока ее порывы обращаются на добрые цели – к примеру, раздобыть сведения о захоронении Хорнби, однако Ватсон подозревал…
Кстати, о Хорнби. И Шипоботтоме. И де Гриффоне.
Да-да, хватит о женщинах. Вернемся к убийствам. Так вот, теперь он был вполне уверен, что газ в этом деле роли не играл, разве что Черчилль получит противоречащие этому сведения по смерти в Уилтшире. Верно ли он разгадал ту загадку? Возможно, напрасно очернил британских ученых?
Ватсон отворил дверь ближайшего сарая и зажег висевший у входа фонарь. Наморщил нос: здесь едко пахло нашатырем и кое-чем похуже. Кто-то напоследок использовал сарай вместо нужника. Он напомнил себе, что этим людям доводилось обходиться любым клочком земли. Подстилка из чистой соломы могла показаться им заманчивой. Но хотя бы хлористой известью присыпали, чтобы заглушить вонь!
С фонарем в руке Ватсон провел коня в дальний конец, где меньше воняло. Повесив светильник на стену, принялся расседлывать, начав с недоуздка и удил. Привязать мерина он и не подумал: Лорд Локи радовался возвращению домой и не собирался капризничать.
Расстегивая подпругу, Ватсон размечтался, как хорошо было бы вернуться на Бейкер-стрит. К горячему какао, поданному миссис Хадсон. К горячей ванне и звукам скрипки, просачивающимся под дверь. К хорошему виски на столике. К чудесному пирогу, который их домохозяйка подавала на ужин. Может быть, к нежданному стуку в дверь…
«Перестань терзать себя, – велел себе Ватсон. – Миллионы людей в окопах по всей Европе мечтают сейчас о доме и старых друзьях. У тебя на то значительно меньше права, чем у них». Старики больше склонны уходит в прошлое, чем смотреть в лицо будущему. Он не раз наблюдал это на своих пациентах, тоскующих по золотому веку, существовавшему только в их памяти. То же происходит и с ним. Он всегда перехваливал музыкальные способности Холмса. Иной раз скрипичная какофония доводила его до бешенства. Пироги, впрочем, действительно были великолепны.
