Кирилл Казанцев - Золотой грех
В образовавшуюся дыру он едва протиснул свое огромное мощное тело, пробрался на четвереньках среди осыпавшейся кладки из валунов и очутился, как ему показалось, в обширном пустом пространстве. Включив фонарик, Моргунов повел по сторонам и вверх. Здесь пещера расширялась и уходила чуть вниз и в сторону, а длинный коридор тянулся прямо от него и терялся в темноте. Кажется, справа налево это промоина от естественного водного потока, а сам штрек идет прямо. И он решительно двинулся в этом направлении. Через два десятка метров под ногами обнаружились шпалы и рельсы узкоколейки для вагонеток. Нашел!
Моргунов повел фонариком и увидел, что штрек здесь оборудован как и положено. Подпорные столбы, горизонтальные поперечины — все на месте. И вереница опорных столбов уходила вперед в темноту. Острые края скальной породы выпирали по бокам, нависали между балками с потолка, где-то гулко капала вода, отдаваясь эхом, дважды что-то с гулом обрушилось где-то глубоко в недрах.
Он прошел примерно с полчаса, когда очередной раз обернулся и увидел еле заметно мелькнувший свет. Вот этого он и ждал. Моргунов знал, что в темноте сложнее догонять, чем убегать. Свет фонаря преследователя выдаст его быстрее. И выдал! Значит, засекли, но почему так долго медлили? Чтобы звуков не услышали рабочие? Какие, к чертям, звуки, когда между нами сотня метров породы вглубь и сотни метров штрека. Моргунов вытащил «стечкин» и встал так, чтобы его прикрывала вертикальная стойка.
Ждать пришлось минут двадцать. В тишине сначала послышались шаги и хруст породы, потом изредка стал мелькать свет. Фонарик включали редко, не чаще пары секунд за одну минуту.
— Он далеко ушел, — проговорил в темноте чей-то голос, не оставляя сомнений насчет преследования.
— Осторожнее, может, он нас заметил и притаился.
— Че мы боимся?! — возмутился первый голос. — Инженеришка какой-нибудь горный, а мы на бровях идем.
— Заткнулись оба, — приказал третий голос. — Идите сюда.
Моргунов не слышал, о чем они там совещались, но то, что эти трое теперь будут идти осторожнее, он догадался. Теперь ему самому предстояло сделать выбор. Уходить вперед он не мог, оставаться сзади и догонять этих тоже опасно. Тем более что они его отрежут от выхода. Оставалось решить все сейчас и здесь.
— Мужики, кого ищите? — громко крикнул Моргунов в пространство.
И сразу кто-то шарахнулся в сторону, кто-то ударился головой о выступ и зашипел от боли, а кто-то, наверное, упал на камни. Один прочистил горло, как перед вступительной речью, и заговорил.
— Эй, ты где? Ты чего прячешься? Мы за тобой ради интереса пошли, а ты вон куда нас вывел. Это что за проходка такая интересная. И рельсы. Мы такой не помним.
Моргунов повел пистолетом в темноте и прикинул, что на слух он бы сейчас этого товарища срезал. Может, не одиночным, он короткой очередью веером срезал бы.
— Хотите жить, включите свет и топайте назад полчаса. Поняли?
— Ты нас бросить тут хочешь? Не по-нашему это, мужик, а как мы дорогу не найдем? Дома жены, дети.
— Жду пять секунд и стреляю, — предупредил Моргунов.
Теперь он понял, чего они там тянули резину. Одновременно вспыхнули два сильных фонаря, и тут же загрохотали выстрелы. По стенам ударили пули, высекая искры и выбивая каменную крошку. Перехитрили они его. Свет, конечно, рассеивался и немного освещал всех. Но Моргунова он слепил больше. И его крупная фигура за стойкой вдалеке все же бросалась в глаза.
Он выпустил очередь по фонарям, стоявшим между рельсами, и бросился вперед за следующую стойку. Ему повезло. Один фонарь отключился, а второй от близкого попадания пуль подскочил, и теперь его луч бил не вдоль штрека, а в стену, одинаково освещая его и троих преследователей. Несколько пуль, выпущенных вслед Моргунову, прошли совсем рядом. Он успел понять, что стреляют эти люди не очень умело — не с опережением цели. Снова метнувшись через всю ширину штрека, Моргунов выпустил попутно длинную очередь на уровне колен и услышал крик боли. Попал в кого-то! Теперь добить им второй фонарь и рысью вперед…
И тут земля ушла у него из под ног. Ощущение было, как будто тело потеряло вес, а весь мир закрутился вокруг тебя. Страшный грохот ударил не только по ушам, он заполнил все пространство штрека и все внутренности от горла до кишечника. Во рту захрустело, горло забило пылью, а по ногам ударило, как поездом. Моргунов упал, интуитивно закрывая рот полой куртки. Кашель давил, а по ушам било волнами воздуха. Казалось, что рушится все вокруг, и вот-вот на тебя самого рухнет потолок, изорвет тело острыми камнями, раздавит в лепешку. Но сверху летели только мелкие осколки, сыпался щебень.
Моргунов с трудом поднялся на ноги. Земля плясала под ногами, стены коридора лупили его в плечи и толкали, но он все же побежал вперед, туда, где должен быть выход. Он не помнил, сколько раз падал, обдирая колени и локти, сколько раз бился головой о стены или потолок. Дышать было нечем от пыли, он отхаркивался и снова торопливо двигался по штреку. Как ему казалось, бежал.
Потом он очнулся от свежего воздуха и понял, что лежит. Кашель снова стал раздирать горло и легкие, но теперь его еще и вырвало. Рвало долго, с густотой, но когда немного полегчало, Моргунов увидел впереди свет. Значит, почти дошел. Все болело, саднило нестерпимо, по лицу текло липкое, застывающее, слепящее глаза и солоноватое на вкус. Он поднялся, превозмогая боль во всем теле, и побрел на свет. Вот и выход.
Синие цветы багульника засветились вместе с солнечными лучами, пахнуло свежей сыростью, защебетало и затрещало птичьими голосами. Моргунов подошел к самому краю и оперся рукой о стену. К своему великому удивлению, пистолет он не выронил, а продолжал сжимать в руке. Он улыбнулся и выглянул из штрека. Заросшие кустарником конструкции выездных аппарелей были на месте. Дальше виднелась немного подгнившая деревянная платформа. Да, тут не сложно расчистить дорогу для конвейера или для большегрузных машин.
— Дым, — сказал Иванов, — чувствуешь?
— Нет, — Глеб повел носом, но потом пожал плечами. — Тайга, что ли, горит?
— Ну, если бы горела тайга, тут сейчас знаешь, что бы творилось. Вся живность дружно рванула бы от огня спасаться. А у нас тишина. Костер это, Глеб, костер. Пошли, только тихо. Если это простые охотники-промысловики, то ничего. А если чужаки, то мы сразу поймем. Только след в след, смотри под ноги и молчи.
Так они гуськом шли около часа, стараясь не издавать ни звука. За этот час преодолеть удалось смехотворно маленькое расстояние, зато к маленькой полянке они вышли совершенно незаметно. Здесь были и костер, и шалаш из прислоненных к дереву жердей, обложенных еловым лапником. А еще тут был человек в драной фуфайке. И этот человек после нескольких неудачных попыток столкнуть палкой птичье гнездо, сам полез на старую одинокую сосну.
Иванов обернулся к Глебу, задорно подмигнул и махнул, чтобы тот шел следом. Глеб очень удивился, что его спутник перестал таиться, но решил доверять ему. Иванов вышел на середину поляны, посмотрел вверх на человека и громко крикнул:
— Эй, бананы тут не растут!
И тут Глеб увидел. Странно, но над воротником фуфайки и ниже грязной вязаной шапки на них сверху смотрело черное, натурально африканское лицо. Хотя больше оно было грязное, нежели черное. Но губы, нос, черные вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под шапочки, — все выдавало в этом человеке африканское происхождение.
— Вас не Александром Сергеевичем зовут? — продолжил развлекаться Иванов. — Что-то выдает мне в вас эфиопское происхождение. «Выпьем с горя, где старушка!»
Человек, наконец, спустился с дерева и настороженно остановился на другом краю полянки. Иванов хотел было уже приступить к выяснению обстоятельств печального положения аборигена, как за его спиной раздался сдавленный возглас. Резко обернувшись, он увидел, как Глеб, схватившись обеими руками за голову, смотрит странным взглядом на незнакомца с черным лицом.
— Господи, да это же… — Глеб гримасничал, шевелил губами и… улыбался. — Я вспомнил, это он, Дима, он!
— Кто? Стоять! — заорал Иванов и бросился догонять чернокожего человека.
Догнав его буквально в два прыжка, он подсек его ноги, упал следом, перекатился и схватил за полу фуфайки.
— Стой, парень, не так быстро! Давай-ка вернемся к нашей так хорошо начавшейся интеллектуальной беседе. Так кто вы будете?
— Боюсь, что теперь я буду покойником, — на совершенно чистом русском языке ответил чернокожий. — А этот ваш спутник, тот самый парень, из-за которого меня, собственно, и не убили. Спасибо вам, молодой человек. Вы меня, видимо, узнали, да?
— Да, — закивал абсолютно счастливый Глеб. — Узнал. Я когда пошел цветов нарвать для Юли, то увидел, что к этому человеку подбирается сзади один тип такой коренастый, невысокий. И он собирался ударить вас по голове рукояткой пистолета. Я опешил, испугался, конечно, потому что, согласитесь, не каждый день такое видишь. Ну, и тут меня, наверное, самого по голове трахнули. Вот и все.
