Андрей Акулинин - История одного преступления. Потомок Остапа
– Что тут произошло? – строго спросил у нее сержант с грубым, будто вырубленным топором лицом.
– Драка.
– Кто пострадавший? – спросил лейтенант и вдруг осекся, увидев на полу четыре тела. Он держался менее уверенно, и если бы не знаки различия, можно было подумать, что это он находится в подчинении у сержанта, а не наоборот. – Фьють, – присвистнул он.
Рябой с молодым здоровяком уже очухались и теперь откачивали сотоварищей. Ослабевший от потери крови Седой, наконец, сел, привалившись к каменной колонне, и озабоченно трогал поломанный нос, из которого сочилась густая черная кровь. Вор с «быками» лежал неподалеку без признаков жизни. Его руки раскинулись в стороны, а приоткрытые веки демонстрировали только белки глаз.
– И кто ж их так отделал? – снова спросил лейтенант, наметанным взглядом осматривая помещение. К его удивлению, мебель в кафе не пострадала, словно нападавшие специально ее не трогали и очень осторожно избивали посетителей.
Никто не отвечал.
– Вы что, оглохли? – нарочито грубо произнес сержант и, щелкнув скобой, поставил автомат на предохранитель. – Вас спрашивают: что случилось?
– Что, что, – не поворачиваясь, пробурчал рябой. – Или не видите? «Скорую» вызывать надо – вот что!
– Ты нас не учи, что делать. Сами разберемся, нужна скорая или нет. А пока заполним протокол, осмотрим место происшествия, опросим свидетелей, опять же заявление от вас получим.
– Ну ты мент и даешь, – загундосил Седой. – Нам кидать заяву западло! Так что вызывай больничку и вали отсюда подобру-поздорову.
Лейтенант побагровел, схватился за дубинку, болтающуюся на поясе, и заорал:
– Вы что себе позволяете?
– Андрей Юрьевич, разберись с ментенком, дюже борзый оказался, – Седой кивнул головой Левину, все это время прячущегося за столом.
Тот внезапно побледнел и втянул голову в плечи, стараясь быть маленьким и незаметным, особенно для глаз милиционеров.
– Глазырин, обыщи его, – скомандовал лейтенант сержанту и направил ствол автомата на Левина.
– Э, э, э, поаккуратнее, – испугано бросил мошенник. – Оружие шуток не любит, ошибок не прощает.
– А ты не крутись и не делай резких движений, тогда автомат и не выстрелит, – усмехнулся сержант и подошел к нему. – Руки!
– Чего?
– Руки, тебе говорят! – ствол автомата въехал в солнечное сплетение.
– Кхе! Кхе! – резкий кашель вырвался из груди Левина, дыхание у него перехватило, а глаза вылезли из орбит.
– Вы че суки делаете! – закричал Седой. – Вы полковника ФСБ прессуете. – Да вас за это красная зона ждет. Черт с ним, с авторитетом, пойдем во франты.[12]
Сержант испуганно посмотрел на лейтенанта.
– А у него че, на морде написано, что он чекист? – подсказал лейтенант, а сам подумал, что выходка сержанта может иметь самые непредсказуемые последствия для всего наряда и его карьеры в частности.
– Слышь, как тебя там… ты че, действительно эфэсбэшник? – спросил Левина сержант.
– Вы, товарищ сержант, прежде чем автоматом махать, поинтересуйтесь, кто перед вами стоит. Скоро своим железом губернатора, а то и самого президента лупить будете! – отдышавшись, завопил Левин. – Как вы стоите перед полковником?! Вас что, не учили нормальному поведению?!
Сержант побледнел, вытянулся в струнку и от испуга закрыл глаза.
– Ваша фамилия? – продолжил орать мошенник.
– Глазырин.
– Тебя, Глазырин не учили этике взаимоотношений между милиционером и гражданскими лицами? Вам что, обязательно тыкать в лицо удостоверениями? Только в этом случае вы себя ведете, как следует? А если человек не полковник, как я, а, предположим, обычный работяга, то его сразу избивать начинаете?
– Никак нет, товарищ полковник?
– А ты что молчишь, лейтенант? Ты же офицер! Как ты мог допустить такое? Немедленно вызывайте сюда начальника УВД, что бы он с вас три шкуры содрал, а заодно и погоны. А еще под зад пинком бы пнул, чтобы вашего духа в органах не было! Из-за таких, как вы, народ и не любит милицию. Что стоишь, как истукан?
– Товарищ полковник, извините, бес попутал. Нам по рации сообщили, что здесь вооруженный разбой. Вот мы и приготовились к самому худшему. Мы же не знали, что здесь вы… – лейтенант переступил с ноги на ногу.
– Не знали… Так знайте. Вызывайте немедленно скорую помощь и отправляете потерпевших в больницу. Поправятся, и тогда допросите их. Понятно?
– Так точно, товарищ полковник.
– Ладно. Я сегодня добрый. Но завтра… завтра чтобы пришли ко мне в контору, – Левин для острастки потряс указательным пальцем.
– А кого спросить?
– Кого, кого, полковника Калинина Андрея Юрьевича, – Левин накинул на себя куртку и направился на выход, оставляя благодарных милиционеров и побитых блатных наедине друг с другом.
* * *Махортов покатывался со смеху. Было от чего веселиться.
– Юрьевич, ты будь завтра в Н-ске, менты к тебе придут, а ты должен их как следует отодрать за нетактичное поведение в отношении должностного лица органов государственной безопасности.
– Давай эту ресторанную запись начальнику УВД покажем, как его подчиненные осуществляют проверку сигналов. Тогда Левин окажется прав: с них сдерут три шкуры и погоны, – ответил Калинин.
– А что, я с генералом посоветуюсь. Думаю, что он эту идею поддержит.
– А как он отреагирует, что наши сотрудники верхушку братвы поломали?
– А мы ему это показывать не будем, покажем только с того места, где наряд ППС прибыл в кафе.
– Ага, ты что, Михалыч, думаешь, что милицейский генерал идиот? Он сразу поймет, что у нас есть полная картина того, что происходило в кафе. Мне-то, конечно, по барабану, но руководство отдела экономической безопасности, думаю, дюже обидится. Техника в кафе стоит по их заданию. Они кого-то там документируют ведь из числа коррумпированных ментов? А мы нате, на блюдечке с золотой каемочкой, тем же ментам и сдадим наш интерес.
– Согласен, – Махортов почесал макушку. – Ну что, наш герой смотался, и мы будем потихоньку собираться, а то завтра рано на работу. Пошли ко мне в кабинет, по рюмке коньяка выпьем и поковыляем по домам.
– Пошли, – весело ответил Калинин.
Около кабинета Махортова их поджидали два лейтенанта, только что вернувшихся с задания. Один из них держал злополучную вазу с цветами. Они явно нервничали, ожидая от полковника причитающийся в таких случаях нагоняй.
– Ну заходите, Чаки Норрисы, мать вашу, – на ходу крикнул Махортов и открыл дверь.
Лейтенанты поплелись за ним и уже через минуту, опустив головы, словно на плахе, стояли перед расположившимся в кресле Махортовым. Полковник говорил ровно, строго и размеренно, умело делая паузы, усиливающие внимание слушателей. Но заметив, что его слова не возымели должного действия, он перешел на более понятный язык:
– Вы служите в серьезной конторе, а не в частной лавочке, вашу мать. Кто давал команду морды бить?
– Но он же Владимир Михайлович, нож вынул, мог бы убить гражданских лиц, – начал оправдывался Алексей.
– Вы какое задание получили? – заорал Махортов и, вытянув голову, подался вперед.
– Технику охранять, товарищ полковник, – испуганно ответил напарник Алексея.
– Во! Сергей Викторович, – Махортов многозначительно поднял палец вверх и, расслабившись, принял обычную позу. – Секретную технику охранять! И надо было ее охранять. Потоп ли, ядерный взрыв ли, конец света ли, третья мировая война – все это вас не должно было вас волновать. Вы должны были бы выполнить задачу, доложить руководству, а потом умереть.
– Михалыч, а умирать-то зачем? – удивился неожиданно встрявший в разговор Калинин.
Многозначительно посмотрев на Калинина, Махортов нахмурил брови, но все же ответил:
– Третья Мировая война должна вестись с использованием оружия массового поражения. По-ра-же-ния, – на всякий пожарный по слогам добавил он и с опаской посмотрел в окно, словно ядерный взрыв там уже произошел.
За окном никакого атомного гриба Махортов, естественно, не увидел. Там было темно и шел дождь, капли которого монотонно барабанили по откосам.
– Вы хоть понимаете, что подставили под угрозу ответственное мероприятие? – после непродолжительной паузы спросил Махортов и по отечески посмотрел на молодых лейтенантов.
Злобы или других негативных чувств к этим молодым сотрудникам у Махортова, конечно же, не было. Более того, в глубине души он их поддерживал. И если бы он оказался на их месте там, в кафе, то, скорее всего, поступил бы также. Техника, хоть она и суперсекретная, но, в конечном счете, все-таки просто груда микроскопических транзисторов, резисторов и еще бог знает чего. А люди… Люди, они живые. Но должностное положение обязывало говорить Махортову то, с чем он в душе не согласен.
– Вы хоть понимаете, что могло произойти?
Опера в знак согласия молча кивали, но не понимали полковника, считая его выжившим из ума службистом.
