Мария Жукова-Гладкова - Поиграй со мной в любовь

– Я пришла, потому что мне нужны деньги на лечение Вячеслава Анатольевича. Я не знаю пин-кодов его кредитных карт. Мне не снять с них деньги, а наша бесплатная медицина, как вы, вероятно, слышали, получается очень дорогой для родственников человека, которому не повезло попасть в больницу. Мне нужно платить за его лечение, есть самой, давать деньги матери. Слава богу, за лечение и восстановление дочери заплачено, хотя и там в любой день может потребоваться что-то оплатить.

– Так, это я понял. А дальше?

Я пожала плечами.

– Но ведь не получится всегда уходить от решения вопроса, Лидочка. Неужели вы думаете, что Вячеслав Анатольевич до сих пор не понял, что вы – не его жена?

– Наверное, понял, – вздохнула я.

– Но вы оба делаете, то есть делали вид, что вы – Лариса. И сколько это может продолжаться?

Я опять пожала плечами.

– Вы понимаете, что вы зачем-то нужны Вячеславу Анатольевичу? Про него я тоже кое-что разузнал. Поверьте: этот человек не отличается сентиментальностью и не верит вообще никому. Он прошел суровую школу жизни, которая его этому научила. Благодаря родному папочке он потерял все. Но выжил, выплыл и снова поднялся. Это не каждому дано. Подавляющее большинство людей не смогли бы сделать то, что смог Вячеслав Анатольевич. Это жесткий, сильный человек. Думаю, что он планирует вас как-то использовать. Я не узнавал подробностей – мне они не нужны. Но согласитесь, что вы каким-то образом вписались в его планы. Вы понимаете, что он защищает свой бизнес?

Я кивнула.

– Вы понимаете, что он вас не пожалеет?

Мне очень хотелось верить, что он меня… что я ему хоть немного нравлюсь! Ну не мог он врать, когда мы были в одной постели! Ведь в такие минуты отношения между мужчиной и женщиной становятся наиболее доверительными. Хотя… Я ведь сама жила во вранье. Я обманывала Славу с самого начала и продолжаю обманывать. Наши отношения начались и строились во лжи. Можно ли их перевести в другую плоскость?

– Лида, проснитесь, – мягко сказал Борис Исаакович.

Я посмотрела на него печальными, усталыми глазами.

– Вам не шестнадцать лет. И даже не двадцать. У вас есть дочь, которую вы хотите поставить на ноги, – в прямом и переносном смысле. У вас есть мать, к которой вы очень привязаны. И есть вы сами. Считайте, что вопрос с дочерью вы решили. Почти решили. Но ведь вам нужно обеспечить будущее. Свое, дочери. Вы уверены, что сможете жить в своем родном городке после Петербурга?

– Если обстоятельства так сложатся, то да, смогу.

– Но вы не хотите возвращаться?

– Нет, не хочу, – признала я.

– И будущего там у вас нет. И у вашей дочери нет. Хотя жить, конечно, можно. Человек – это такое существо, которое может жить где угодно. Но зачем жить плохо, если можно жить хорошо?

– Что вы предлагаете?

– Вот это уже разговор! Я предлагаю работу. Догадываетесь какую?

– Подменять Сюзанну.

– Правильно. Но поработать придется, Лидочка! Так как насчет танцев?

– Зависит от предложенных вами условий.

Борис Исаакович весело рассмеялся.

– Правильно, Лидочка. Ларисой смогли стать и Сюзанной станете. На пресс-конференции будете вместо нее ходить, а то у нее никак не получается общение с журналистами. Денег мне приходится много отстегивать за интервью – чтобы печатали то, что надо, чтобы монтировали, как мне надо. К народу ее выпускать нельзя – такое может ляпнуть…

Борис Исаакович закатил глаза.

– А вас и в ток-шоу можно будет выпустить, и онлайн с поклонниками пообщаетесь… Предыдущую-то дублершу нельзя было. Признаться, вы мне больше нужны для общения с представителями СМИ, а не для выступлений на сцене. Я уже подумывал об этом, когда читал отчет своей службы безопасности. А даже немного пообщавшись с вами лично, понял: да, потянете.

– Но мне и на сцене придется рот открывать?

– Посмотрим… В клипах у нас Светка – Сюзанна-оригинал. Там вам ее заменять не придется. А концертов у нас не так много. На корпоративах должна быть только Светка. Ее приглашают мужики, которые ее знают. Всегда оказывается кто-нибудь, кто близко видел оригинал. Подмена не пройдет. Вы же не будете спать с банкирами?

– А ваша подопечная…

– Очень любит это дело. Я от услуг первой дублерши отказался после подобного провала. Насилу удалось замять скандал. Теперь на корпоративах только оригинал. Но та дура еще и на наркоту подсела… Хотя на концертах в небольших городках она Светку хорошо подменяла. Ваши наниматели нашли хорошую пару. Кстати, вам нужно делать ноги еще и из-за них. Вы это понимаете?

– Я уже думала об этом.

– И очень хорошо, что думали. Мои ребята – те, которые собирали на вас досье, – считают, что вас не должны оставить в живых.

Я дернулась.

– Но они же оплатили операцию Настеньке!

– Ну, вашу Настеньку, наверное, никто убивать не собирается и не собирался. Она бы вместе с вашей мамой отправилась назад в родной город. И ваша мама молчала бы в тряпочку. Ее бы, естественно, припугнули – чтобы не вздумала трепать языком. Вы считаете, что при таком раскладе ваша мама пошла бы в полицию? Рассказывать о том, на какой обман вы пошли? Что бы ей это дало?

Я покачала головой. Мама, я думаю, радовалась бы, что у нее осталась хотя бы внучка. Причем внучка, которая может сама ходить, которая больше не инвалид…

– Но у меня есть перед ними обязательства, – напомнила я.

– Какая вы правильная! – рассмеялся Борис Исаакович. – Вы бумаги какие-нибудь подписывали?

Я покачала головой.

– Вот именно. Что бы можно было написать в договоре? – Он опять рассмеялся. – Можете не рассказывать – я знаю, что от вас хотели. Мне мои подопечные подробно рассказали про эту семейку. Кстати, советую вам им позвонить и сказать, что Вячеслав Анатольевич при смерти, шансов нет, и вы считаете свою миссию выполненной и уезжаете. Они же ждали, пока его убьет опухоль?

Я кивнула, но не стала объяснять, что никакой опухоли у Славы не было и нет.

– А его чуть раньше убило выстрелом. Какая им разница? Их же никто не обвиняет в покушении на убийство?

Я опять не стала говорить, что мать Кости находится в следственном изоляторе, а органы ищут драгдилера, который в телефонном разговоре со мной признался в том, что стрелял. Но для меня будет лучше исчезнуть в первую очередь из-за драгдилера… Его я боялась. Страха перед Костей, Аленой и Ниной Петровной не было. Я довольно много общалась с этими людьми. Почему-то мне казалось, что они не смогут меня убить.

Или смогут?

Ведь кто-то убил заведующую библиотекой и залез в наш дом, что заставило Верку быстро уехать в Петербург. Мог кто-то из этой троицы так быстро обернуться? При желании…

И Слава. Главное – Слава. Я сказала себе, что сделаю все от меня зависящее для его выздоровления. Я оставлю ему письмо. Мне трудно сказать, что он собирался делать дальше – в отношении меня. Но ведь явно что-то собирался. Липкин прав. Слава, скорее всего, просто пользовался моим телом. В его квартире находилась молодая женщина, так почему бы и нет?

Хотя мне все-таки казалось, что у него ко мне проснулись чувства… Ну не обманывал он! Я не была ему противна! Он же каждый вечер разговаривал со мной на кухне, он ходил со мной в музеи, театр. Он был ласков и нежен. Он не оскорблял меня, он не поднимал на меня руку.

Но мне нужно думать о себе. О дочери и матери. Я должна устраивать свою жизнь. Сама. Без Славы. Без Кости и его родственниц. И мне очень не хотелось возвращаться в родной город…

– Ну, решились, Лидочка? – подал голос Борис Исаакович. – У вас на лице отражаются все ваши эмоции. С этим нужно бороться. Ну, ничего. Справимся.

– Сколько вы собираетесь мне платить?

– Вот это уже другой разговор! Во-первых, я оформлю вас на работу – по вашему паспорту. Вы снова станете Лидией. Документы Ларисы советую оставить в квартире Вячеслава Анатольевича. Лариса исчезнет.

– Но ведь заведено уголовное дело! Со мной разговаривал следователь, другие люди из органов…

– Вы давали подписку о невыезде?

Я покачала головой.

– Вы числитесь в подозреваемых или обвиняемых по какому-то делу?

– Я – свидетельница.

– И что? Там все ясно с покушением на вашего мужа.

– В общем… Да, ясно.

– И они прекрасно обойдутся без вас. Поверьте мне: у этих ребят полно головной боли с нераскрытыми делами, показателями, отчетами. Исчезнете – и исчезнете. Заявления о вашем исчезновении никто подавать не будет. Ведь никто не будет подавать заявления об исчезновении Ларисы Павловны Селянкиной?

Я рассмеялась и покачала головой.

– А нет заявления – никто палец о палец не ударит. Никто вас искать не будет – в смысле из органов. Им вы не нужны. Вы показания дали? Дали.

– Но ведь будет суд…

– Обойдутся и без вас. Ради ваших показаний в суде никто не станет устраивать масштабные поиски. Зачитают письменные показания.

– Следователь знает, что я похожа на Сюзанну. Он может…