Саманта Хайес - Пока ты моя
— Боже праведный, — ужаснулась Лоррейн, мгновенно отскакивая. — Там что, кто-то умер?
Они с Адамом переглянулись, от души надеясь, что на сей раз ничего ужасного не произошло.
Теперь уже муж поднес нос к откидной крышке почтового ящика.
— Нет, никто не умер, — как ни в чем не бывало бросил Адам. — Просто мусор не помешает иногда выбрасывать.
— Вот мерзкий тип! — Лоррейн со всей силы двинула кулаком по двери и, услышав доносившийся сверху звук открывающегося окна, сделала шаг назад, всматриваясь в высокий дом. — Здравствуйте. Полиция. Не могли бы вы к нам спуститься? Пожалуйста.
Над головами инспекторов послышалось крепкое словцо, и через несколько секунд из-за двери до них долетел глухой стук, словно кто-то спускался по лестнице. Дверь отперли и распахнули — перед детективами, отчаянно дрожа, стоял Расс Гудол в майке и семейных трусах. Он будто не знал, что последние три дня шел снег.
— Я был в кровати, — словно извиняясь, объяснил он.
— Мы можем войти и поговорить с вами? — спросила Лоррейн. Она почти ощущала омерзение Адама.
— Да, конечно. — Расс посторонился, пропуская их, и споткнулся о мешок мусора, оставленный у двери.
— А мы не могли отвезти его в полицейский участок? — прошептал Адам, когда они поднимались по лестнице.
Лоррейн прошагала мимо мужа в крохотную комнату и хлопнула его по плечу, чтобы не глупил. Лоррейн часто задавалась вопросом, не лучше ли им было вообще не работать вместе. На работе, больше чем где бы то ни было, отношения с Адамом портились, и супруги превращались в ссорящихся из-за каждого пустяка детей. Одному Богу известно, что произошло бы, подай Лоррейн на развод. Кому-то из них обязательно пришлось бы переехать, но с какой стати менять место жительства именно ей?
— Садитесь, если хотите, — предложил Расс срывающимся голосом, выдававшим страх и удивление.
У детективов было всего два варианта: грязный пластиковый стул у маленького стола или неряшливая кровать, которая, судя по всему, служила еще и диваном. Адам стрелой метнулся к стулу, не оставив Лоррейн иного выбора, кроме как опуститься на матрас, испускавший теплый спертый дух несвежего тела. Ну ничего, она еще поблагодарит муженька за это «одолжение»!
— Я просто хочу уточнить кое-что по поводу ваших отношений с Салли-Энн, Рассел. Вам не о чем волноваться, мы просто должны прояснить абсолютно все. Почему бы вам не натянуть какие-нибудь брюки, а?
Хлопок его семейных трусов был таким тонким, что Лоррейн даже не сомневалась: она наверняка увидит гораздо больше, чем хотелось бы, если скользнет взглядом ниже его груди. Осмелившись сделать это, Лоррейн рассмотрела сквозь поношенную, посеревшую ткань его мешковатой майки тощий дряблый торс. Расс кивнул и влез в рваные джинсы. Нестерпимая вонь поднялась от штанов, пока он пытался втиснуть в них ноги, подпрыгивая на потертом ковре. Наконец, Гудол сел на кровать рядом с Лоррейн. Она немного отодвинулась от него влево.
— Вы с Салли-Энн когда-нибудь ссорились, Рассел? — опередил Адам жену, которая собиралась задать тот же самый вопрос.
Детективы хотели немного успокоить Гудола, заставить его вздохнуть с облегчением, чтобы потом, расслабившись, он выболтал какую-нибудь правду, поведал то, о чем сейчас жалеет.
И Лоррейн перехватила инициативу в допросе, хотя Адам и не собирался ей уступать.
— Под этим мы подразумеваем не обычные перебранки, которые случаются во всех парах. — Лоррейн выразительно взглянула на Адама. Тот не посмотрел на нее в ответ, но она заметила, как муж стиснул зубы. — Нам интереснее выяснить, не было ли когда-нибудь чего-то посерьезнее… ну, не выходили ли вы когда-либо из себя, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Я ни разу не поднял на нее руку, если вы это имеете в виду. — Рассел беспокойно заерзал на месте.
— Мы прекрасно знаем, как это происходит: мелкие разногласия по пустякам постепенно перерастают в нечто по-настоящему серьезное… — заметил Адам, метнув взгляд в Лоррейн.
— А еще мы знаем, что иногда эти мелкие разногласия на деле оказываются не такими уж и мелкими, что, возможно, у одного из вас есть очень веская причина для размолвки. — Лоррейн сделала акцент на словах «очень веская причина».
— Хотя иногда эти очень веские причины появляются лишь потому, что ситуация в корне неверно понята одной из сторон, — возразил Адам, сердито зыркнув на Лоррейн.
— Но признавать наличие этих причин еще не означает неверно понимать ситуацию, — парировала она, обращаясь непосредственно к Адаму. — Признание этих причин одной стороной означает, что проблемы на самом деле существуют. Поэтому мы поймем, если вы чувствуете, что могли повести себя жестоко по отношению к другому человеку.
Лоррейн почувствовала, что на лбу выступила испарина. Решив не распаляться, инспектор удержала себя от дальнейшего проявления смехотворных эмоций и переключила внимание на Рассела.
— Однако должен подчеркнуть, что мы никогда не станем оправдывать жестокость. — Адам еще крепче стиснул челюсть, и Лоррейн заметила, как нарастает сковавшее мужа напряжение.
— Я запомню это, детектив, — кратко бросила инспектор сквозь натянутую улыбку. «Вспомню, когда соберусь поколотить тебя», — добавила она уже мысленно.
— Я и пальцем ее не тронул, ни разу, клянусь, — заверил Расс, совершенно не заметивший подтекста в словах инспекторов и обмена колкими репликами прямо у себя под носом. — У нее начались эти ужасные капризы…
— Продолжайте, — подбодрила Лоррейн.
— Мне кажется, беременность сказывалась на ее настроении. — Расс уронил голову и принялся нервно теребить прореху в джинсах на бедре. Через дырку мелькнул участок белой, волосатой кожи. — В одно мгновение она была счастлива — в том смысле, что по-настоящему радовалась. А в следующую минуту хотела разом со всем покончить.
— Она была в депрессии? — уточнил Адам.
— Может быть. Понятия не имею. Она много ходила по докторам. — Расс казался донельзя несчастным. — Это все началось, когда появился он.
— Лиам?
Расс кивнул:
— Он разрушил все, что было между нами. Думаю, мы поженились бы, если бы он не влез в наши отношения. Он использовал Салли-Энн, да, именно это он и делал. Использовал ее для случайного секса, точно так же, как и ту другую бедную женщину!
— Нам точно известно, что именно он был биологическим отцом ребенка, — сообщил Адам, и Лоррейн с досадой вздохнула. Она собиралась подождать с этой новостью, но все уже было сказано.
Рассу потребовалось какое-то время, чтобы осознать это и отреагировать. По его изменившемуся лицу стало понятно: он нисколько не сомневался, что сам был отцом.
— О нет, — безжизненно проронил парень. — Это так печально…
— Возможно, все эти сомнения по поводу ребенка провоцировали конфликты между вами и Салли-Энн?
Сбитый с толку, Расс кивнул, уступая под напором правды:
— Ну да. Но я собирался поступить как полагается. Я поддерживал ее. Я хотел этого ребенка.
— А Салли-Энн? — поспешила спросить Лоррейн.
Расс вскинул голову. Помолчав несколько секунд, он произнес:
— Нет. Нет, не думаю, что он на самом деле был ей нужен.
— Почему же тогда она не сделала аборт? — поинтересовался Адам. — У женщин всегда есть выбор.
— Одно время мне казалось, что она решила… все-таки избавиться от ребенка, но потом передумала.
— И когда это было?
— Она как раз только что узнала о своей беременности. Когда первоначальный шок миновал, она по-настоящему взбудоражилась. Мы были в торговом центре «Буллринг», разглядывали детские вещи в универмаге. Все эти крошечные милые розовые и голубые распашонки… Она вдруг занервничала, что должна купить приданое ребенку, быть хорошей матерью, что все это дорого стоит. Переменилась мгновенно, словно кто-то щелкнул выключателем.
— Прямо в магазине? — уточнил Адам.
— Ага. Только что она нежно поглаживала ползунки — и вдруг принялась колотить по витрине, срывать крохотную одежду с вешалок. Она вопила, металась и все такое… Словом, выставила себя на посмешище. Чуть не разнесла магазин. — Воспоминания явно взволновали Расса.
— Звучит ужасно. И что же произошло дальше? — спросила Лоррейн.
— Я попытался ее успокоить. Она мяла и колотила все вокруг, пинала ногами вещи. Кричала, что не хочет ребенка, что жаждет избавиться от него прямо здесь и сейчас, что сделала бы это сама, если бы могла. Орала, что ненавидит ребенка, что он сломает ей жизнь. — Расс перешел на шепот, несомненно даже сейчас глубоко переживая ту неприятную ситуацию. — Люди смотрели на нее во все глаза, толпились вокруг. Одна дама подошла к ней, чтобы помочь, сказала, что понимает ее чувства, что ей нужно взять себя в руки. Салли-Энн как подкошенная упала на пол, а потом пришла администратор магазина и увела ее в подсобку, чтобы напоить чаем. Вскоре мы отправились домой.
