Мария Брикер - Желтый свитер Пикассо
В гостиной журчал фонтан на подставке в виде античной колонны. Фонтан раздражал, и Елене Петровне страстно хотелось запустить в мокрую русалку ботинком. Лампочки подсветки фонтана нервно мигали, окрашивая темную комнату и белоснежную мебель в разноцветные тона. В доме напротив зажигались и гасли окна квартир, изредка комнату разрезали яркие прожекторы фар проезжающих автомобилей. Считать слоников Елене Петровне надоело. Прошло еще полчаса, ничего не происходило. Фонтан раздражал все сильнее, вспомнился выпитый за день кофе. Прошло еще полчаса. Елена Петровна встала, растерла затекшую спину и засеменила в туалетную комнату. За эту ночь она посетила ее уже пять раз, и все из-за идиотского фонтана – выпитый за день кофе был не в счет.
Справив все свои надобности, Елена Петровна протянула руку к рычагу сливного бачка и так и осталась стоять с вытянутой рукой: со стороны входной двери послышался какой-то металлический звук, словно кто-то ковырялся отмычкой в замке. Елена Петровна порадовалась, что в целях конспирации не включила свет, осторожно опустила крышку унитаза, уселась на нее и притаилась.
Входная дверь открылась, в квартиру кто-то зашел и тихо прикрыл за собой дверь. Шаги проследовали в кухню, затем в обратном направлении, по коридору, в одну комнату, затем в спальню и в гостиную. В гостиной мягко «ойкнуло» кожаное кресло, и все стихло. Елена Петровна удивленно приподняла бровь. Преступник не торопился осматривать шкафы и искать улики, а присел отдохнуть? Это что-то новенькое в ее практике! Прошло пятнадцать минут, показавшиеся Елене Петровне вечностью. В гостиной по-прежнему было тихо, лишь подлый фонтан журчал. Прошло еще десять минут, и Елене Петровне стало казаться, что ей все почудилось и в квартиру никто не входил. Сидеть на унитазе было неудобно, ноги затекли. Она нагнулась, чтобы немного расшнуровать ботинки, услышала шорох – дверь в туалет распахнулась. На размышление времени не было – Елена Петровна соскочила с унитаза и протаранила головой тщедушное тело преступника. Преступник всхлипнул, издал хриплый стон и свалился на пол. Елена Петровна удовлетворенно поправила прическу и включила свет. На полу в позе эмбриона лежал всемирно известный режиссер Варламов и, как рыба, выброшенная на берег, ловил воздух ртом!
– Что вам здесь понадобилось, Варламов?! – в сердцах бросила Зотова.
– Пописать хотел, – прохрипел режиссер, пытаясь выровнять дыхание.
– Господи боже! Вы пришли ночью в квартиру Марии Леви и Виктора Староверцева, чтобы пописать?! – Зотова воздела глаза к потолку. – Как вы дверь открыли, Иван Аркадьевич?
– Человечек один помог. Консультантом выступал в одном моем фильме, профессионал – бывший медвежатник.
– Этого только не хватало, – вздохнула Зотова.
– Прячьтесь! Грушевский должен сюда явиться, по закону жанра должен, чтобы улики уничтожить! И меня спрячьте, сам я, душенька, не могу, – заявил Иван Аркадьевич и виновато скривил лицо в улыбке, похожей на гримасу.
– Куда же вас спрятать, родной вы мой? – ехидно спросила Зотова, вздохнула и, подхватив режиссера под мышки, усадила его на унитаз.
– Благодарствую, голубушка. Позвольте ручку облобызать за труды? – Зотова с удивлением посмотрела на Варламова и подумала, что, скорее всего, Иван Аркадьевич сильно ударился головой, когда падал. В целом, сидя на унитазе, гений кинематографа смотрелся впечатляюще, и Елена Петровна пожалела, что у нее нет с собой фотоаппарата.
Зотова погасила свет и прислушалась.
У входной двери снова кто-то копошился, с легким скрежетом в замочную скважину вошел ключ. Елена Петровна юркнула в туалетную комнату, изрядно потеснив Ивана Аркадьевича своей «филейной частью», и прикрыла дверь. В квартиру кто-то вошел, шаги проследовали сначала в гостиную, затем в кухню, под дверью мелькнул свет от фонарика. Открылся холодильник. Зашуршала фольга, раздались чавкающие звуки. Елена Петровна и Варламов переглянулись. Дверь холодильника закрылась. Хлопнула дверца встроенного шкафчика на кухне. Из шкафчика что-то вытащили и положили на стол.
– Пора, – шепнула на ухо Варламову Зотова, распахнула дверь туалета, перегородила дверной проем в кухне и включила свет. Варламов вышел следом, заглянул через плечо Зотовой и потрясенно произнес:
– Настя?! Что вы тут делаете?
Звягинцева заметалась по кухне, как испуганный заяц, роняя табуретки. В одной руке Анастасия держала недоеденный глазированный сырок, в другой – флакончик-спрей.
– Сидеть! – рявкнула Елена Петровна – Звягинцева плюхнулась на подоконник и выронила флакончик из рук. – Отвечайте на вопрос, Звягинцева! Что вы делаете в квартире Марии Леви и Виктора Староверцева? – Анастасия, расширив глаза от ужаса, мотала головой и не отвечала. Зотова осторожно, двумя пальцами, подняла флакончик. – Ах, вот оно что! У вас аллергический ринит, голубушка? Насморком маетесь? Что ж, это средство замечательно помогает. Рутгеру Ольсену очень помогло – навечно от аллергии излечился. А после Виктору Староверцеву тоже помогло и Марии Леви! Теперь никому из этих людей не грозит аллергический насморк. Что же вы? Возьмите, голубушка, – Елена Петровна улыбнулась и медленно пошла к Анастасии, вытянув спрей перед собой.
Звягинцева стала пунцового цвета и с диким криком бросилась на Елену Петровну. Зотова не ожидала подобного маневра: потеряла равновесие, рухнула на пол, опрокинув на себя стол, за который зацепилась рукой, пытаясь удержаться на ногах. Путь к побегу актрисе был отрезан. Звягинцева метнулась к окну, дернула форточку, забралась на подоконник.
– Держите ее, Иван Аркадьевич! – закричала Елена Петровна. – Второй этаж ведь, уйдет!
– Не уйдет, – спокойно заявил режиссер и нервно хихикнул.
Зотова наконец, кряхтя и охая, выбралась из-под упавшего стола и от изумления открыла рот. Актриса Анастасия Звягинцева торчала в створке форточки и пыхтела.
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро! Известно всем, тарам-парам, – на то оно и утро! Тарам-парам, тарам-парам! Ходите в гости по утрам! Тарам-парам, тарам-парам, – радостно пропел Варламов и попытался выдернуть Анастасию из оконного проема – безуспешно.
– А вы злой, – хихикнула Елена Петровна и тоже попыталась втянуть Звягинцеву в комнату. Ничего не получилось – актриса застряла намертво.
– Что вы, душа моя, я добрый! Что будем делать: звонить в 911 или подождем, пока Анастасия Владимировна похудеет? И еще один вопрос, голубушка. По вашим глазам вижу – вы знали, что придет Звягинцева, а не Грушевский. Но откуда?
– Милан – романтический город, город любви, – загадочно сказала Зотова. – Правда, Настя? – Звягинцева дернулась, тихо выругалась и затихла. Зотовой стало жаль актрису. – Давайте вместе, что ли, попробуем ее освободить. Больно долго ждать, пока она похудеет, а мне очень хочется закончить с этим делом поскорее, – предложила Елена Петровна.
Совместными усилиями Звягинцеву, как репку, удалось втащить обратно в кухню. Актрису усадили на табуретку и от греха подальше закрыли окно.
– Так, Настя, даю вам возможность чистосердечно во всем признаться, – поторопила женщину Елена Петровна, усаживаясь на соседнюю табуретку. Варламов остался стоять столбом посреди кухни.
– Выходит, Рутгера Ольсена и Виктора Староверцева убили вы, Настя? – спросил Иван Аркадьевич озадаченно.
– Не все так просто, – уточнила Зотова. – И я рекомендовала бы вам сесть и не мешать мне. Сядьте, Варламов! Анастасия Владимировна, так и будем молчать? У вас не больше десяти минут, завтра в прокуратуре я буду разговаривать с вами иначе.
Звягинцева не реагировала. Она тупо смотрела в одну точку и ладонью потирала грудную клетку – у Анастасии был шок.
– Может, бутербродик? – спросила Елена Петровна. Звягинцева скосила на нее глаза, улыбнулась, на щеке Анастасии снова появилась симпатичная ямочка, и Елена Петровна вдруг поняла, за что зрители любят актрису: именно за эту ямочку, которая преображает ее лицо и делает Настю такой открытой.
– Милан – чудесный город, там мы провели с Виктором несколько незабываемых дней, – сказала Настя.
Варламов сел.
– Как долго вы были любовницей Староверцева?
– Не любовницей, а любимой женщиной, – спокойно возразила Анастасия. Варламов полез в карман за сигаретами. С лица режиссера не сходило выражение изумления. – Дурашка, какую же глупость он совершил! Взял – и женился на этой идиотке. А все почему? Пиарщики посоветовали. Яркий брак, яркая сексапильная жена, звезда, модные костюмы, светские рауты, дорогой автомобиль. Виктор Староверцев – политик новой формации! За ним пошла молодежь, потому что он не пытался строить из себя убогого борца за права простого народа. Обещал обеспечить приемлемые условия труда и высокую оплату и наглядно показывал, как можно жить красиво. К чему ему была я – деревенская корова, актрисулька второго плана? А то, что выросли мы в одном дворе, голубей гоняли вместе… – Настя уперла ладонь в лоб и крепко зажмурилась. – Он попросил: дай мне время и подожди, встану на ноги, тогда… Я ждала, а он жил с ней и бегал ко мне при любом удобном случае. Несколько раз я была у него, когда Машка уезжала на съемки. У меня даже ключи от этой квартиры есть! – Анастасия залезла в карман, достала ключи, повертела в руке и положила их обратно. – Тут вдруг – эта роль. Я снимаюсь в одном фильме с Марией Леви! Живу с ней в одной гостинице. Вижу эту холеную суку каждый день. Слышу, что она щебечет в трубку Виктору: как она безумно соскучилась по нему – и тут же бежит в номер к Ольсену, трахаться! Она же могла всю карьеру ему испортить! И я…
