Анна Малышева - Сфинксы северных ворот
«Сфинксы стерегут „клад полковника“? — спросила она себя. — Так говорят в деревне. И это воистину так! Но что это за клад? Разве не искали его в том доме, разве не перерыли весь сад, не перестроили сам дом? И ничего не нашли, потому что там никогда ничего и не было… Ничего, кроме детей полковника, ничего, кроме его крови! И весь тот дом, сделанный по образцу склепа, к которому отсылали и сфинксы, и медальон, — лишь напоминание об этом доме — вечном доме мертвых, о единственном доме, который оставили тому, кто вернулся под именем полковника Делавиня! Сфинкс с лицом Дидье некогда стерег покой мертвых владельцев замка… Тот, кого я уже не могу называть полковником Делавинем, поставил его стеречь покой живых обитателей своего дома. И вот спустя двести лет появляется Дидье, чье лицо и есть разгадка тайны! Чье лицо и есть клад, который берегут сфинксы! Он растет, приобретает все более поразительное сходство с одним из сфинксов, тысячи раз проходит мимо него, спеша в лицей, на прогулку, в гости… И никто не обращает внимание на это ошеломляющее тождество лиц, потому что мы никогда не смотрим внимательно на предметы, которые нам примелькались за десятилетия!»
— Вот вы где!
Человеческий голос, раздавшийся в этом месте, где тишина была густой и вязкой, как смола, заставил художницу вскрикнуть. Александра обернулась к двери и увидела против света стоящую на пороге высокую стройную фигуру. В первый миг ей показалось, что это стоит Дидье, но она тут же узнала Жанну.
Художница не двигалась и не отвечала. Жанна также не делала попыток приблизиться, однако решительная поза, в которой она стояла, перегородив выход из склепа, пугала Александру. Слегка оправившись от неожиданности, женщина проговорила:
— Как хорошо, что вы здесь! Я боялась, что все уехали.
Она нарочно говорила спокойно, пытаясь показать, что ее ничуть не напугало внезапное появление Жанны. Та, в свою очередь, также выдерживала почти равнодушный тон, казавшийся Александре фальшивым:
— Бояться особенно нечего, я ведь оставила калитку открытой. Вы могли спокойно уйти, как и пришли. Я удивляюсь, что вы задержались.
— Мне хотелось осмотреть склеп, — ответила Александра. — Это очень интересно… Невероятно!
Жанна негромко откашлялась и отступила на шаг:
— Давайте выйдем отсюда. У меня ревматизм, не стоит тут задерживаться.
Женщины вышли наружу, и только теперь Александра поняла, как сыро и холодно было в склепе. Солнце показалось ей жарким, а легкий весенний воздух — опьяняюще сладостным. Она зажмурилась и бессознательно улыбнулась свету и теплу.
Жанна держалась сухо и спокойно, но взгляд ее лазурных глаз задавал вопросы, которые не могли сорваться с увядших губ. Александра же сделала вид, что ничего не замечает, и с улыбкой заговорила:
— Эта история со склепом, с костями, которые рабочие находили в парке… Симона так красочно все это расписала, что я просто не могла уехать навсегда, прежде чем не найду это место…
— Тут пока не на что смотреть, — ответила Жанна, пожав плечами. — Работы не закончены. Вот сделают алтарь, восстановят надгробия… тогда…
— Скажите, а что означает надпись? — Повернувшись к склепу, Александра указала на латинскую фразу над входом. — Вы не знаете, случайно?
— «Бессмертные сторожат бессмертных», — немедленно ответила Жанна, ничуть не затруднившись.
— Как же это понимать?
— Не знаю, — та пожала плечами. — Наверное, девиз…
— Девиз прежних владельцев поместья?
Очередное пожатие плечами, на сей раз уже безмолвное. Александре казалось, собеседницу начинают нервировать расспросы. Хотя морщинистое лицо Жанны оставалось непроницаемым, ее глаза заметно сузились.
— А как была фамилия этих владельцев? — продолжала Александра с самым невинным видом. Внутри у нее все дрожало, но ей удавалось сохранять спокойствие.
— Зачем вам? — не выдержала равнодушного тона Жанна.
— Так… Ведь это история…
— Это очень старая история. — Теперь Жанна говорила внушительно, словно стараясь подчеркнуть каждое слово. — И потомков тех владельцев давно уже нет в наших краях.
— Я в этом не уверена…
Фраза вырвалась сама собой. Произнеся ее, Александра тут же пожалела о своей несдержанности, но Жанна, казалось, не обратила на ее слова никакого внимания. Служанка повернулась и пошла через лужайку, в ту сторону, где виднелась аллея. Александре ничего не оставалось, как двинуться следом.
Жанна шагала размашисто, по-мужски, меся раскисшую землю грубыми ботинками. Художница едва за нею поспевала. Нагнав сурово молчавшую домоправительницу, Александра вновь рискнула вступить в разговор. Самым невинным тоном она поинтересовалась, звонила ли та в клинику?
— А как же, — не оборачиваясь, бросила Жанна. — Конечно, все в порядке.
— Ваша дочь там?
— Вот именно.
— Но может быть, они ошибаются?
— Моя дочь находится в больнице, как ей и полагается, — сквозь зубы ответила Жанна. — А вас это вообще не должно касаться! Занимались бы вы своими делами. И знаете что… Уходите-ка вы скорее в деревню. Мне из-за вас придется отвечать перед хозяевами!
— Но вы же без их ведома селите тут кого вам угодно. — Александра не могла сдержать раздражения. — Откуда вдруг такой страх перед хозяйкой? Тем более, что она далеко, в Париже?
— Через полчаса она будет здесь, — резко ответила Жанна.
Она пошла медленнее и вдруг остановилась, повернувшись к спутнице. Их взгляды встретились, и Александра с удивлением прочла в ее глазах мольбу.
— Уходите немедленно, — сказала Жанна, уже другим тоном, смиренным и просительным. — Мне не нужны неприятности. У нашей семьи их и так достаточно.
— Я… вовсе не хотела причинять вам неприятности, — пробормотала Александра, смешавшись. — И конечно, если вы настаиваете, я уйду, хотя не думаю, что Симона разозлится, увидев меня. Мы ведь договаривались увидеться… Я могу сказать, что пришла только что и не ночевала тут… И о вашей дочери я не скажу ни слова!
На этот раз служанка не пыталась отречься от самого факта ночевки Марианны в поместье. Она нетерпеливо мотнула головой:
— Не нужно вам видеться, не сейчас! Сюда еще приедет мой зять… Это будет очень некстати!
— Скажите мне одно — Марианна точно в больнице? Она нуждается в присмотре! Вы ее мать, вы ведь не допустили бы, чтобы она где-то бегала в одиночестве или пряталась по углам…
— Марианна в клинике, — с тоской проговорила Жанна. — Если хотите убедиться, я могу дать их телефон… Но они все равно не станут говорить с посторонним человеком. Это ведь частное заведение! И уж поверьте, оно нам дорого обходится, это удовольствие!
— Значит, ваш зять нашел деньги? — уточнила Александра. — Марианна говорила, что ее выставили на улицу потому, что он больше не мог оплачивать счета.
Ответа не последовало. Жанна снова двинулась в путь, и Александра вынуждена была идти за ней.
Обратная дорога показалась художнице короче, возможно, потому, что Жанна торопилась. Они уже вышли на главную аллею, впереди виднелись развалины замка. Александра слегка задыхалась от быстрой ходьбы, и сердце у нее билось все беспокойней. Она понимала, что, закрыв за собой калитку, никогда сюда не вернется. «Надо уезжать в Москву, сегодня же… Я очень рада, что больше здесь не появлюсь! Что за проклятое место… Все одержимы своим фальшивым прошлым, из-за которого фальшивым становится и настоящее… Знает ли Марианна, за кого она на самом деле вышла замуж? Знает ли ее мать, что Делавинь — скорее всего, потомок бывших владельцев замка, где она теперь служит?»
— Ваша дочь думает, что ее собака потерялась, — громко сказала она в спину идущей впереди служанке.
Жанна остановилась так резко, что художница едва не столкнулась с нею. Обернувшись, женщина устремила на нее загадочный непроницаемый взгляд, словно ожидая продолжения.
— Она очень привязана к собаке, — продолжила Александра, выдерживая этот взгляд. — Марианна сказала, что пес жил у нее еще до рождения младших девочек… Зачем вы его отравили?
В наступившей тишине гомон птиц был особенно громок. Какая-то задиристая пичуга ссорилась с соседями, явно вызывая их на драку, а те хором осуждали скандалистку. Их перебранка была так похожа на человеческую речь и звучала так забавно, что в другое время Александра непременно улыбнулась бы.
— Я нашла упаковку из-под яда. — Молчание Жанны, не пытавшейся на этот раз оправдаться и что-либо отрицать, было так красноречиво, что Александра решила настаивать на ответе. — Я не рылась специально по карманам вашего плаща, это вышло случайно. Спичечный коробок и сейчас там лежит…
— Какое вам дело до чужих собак? — помолчав еще несколько мгновений, ответила Жанна.
Ее взгляд погас, сделавшись усталым, глаза словно выцвели. Она постарела на глазах и сейчас выглядела старше своих семидесяти с небольшим. Александра видела, что перед нею много страдавшая и смертельно измученная женщина, и ей было неловко за свою настойчивость.
