Полина Дашкова - Место под солнцем
– Слушай, а меня нельзя туда к вам пристроить?
– Мы потом это обсудим. Скажите, может, вы знаете телефоны кого-то из ее друзей? У кого она могла остаться ночевать?
– Ничего я не знаю. Живет здесь как в гостинице. Приходит и уходит когда вздумается, мне не докладывает.
– Ну хорошо, – вздохнула Катя, – а на рынке она сегодня должна торговать?
– Вроде да. Сегодня выходной, там самое горячее Время.
– Чем она торгует, не знаете?
– Обувью.
– Спасибо вам большое. Если вдруг Света появится, передайте ей, пожалуйста, что звонила Катя Орлова. Мой телефон она знает.
Положив трубку, Катя несколько секунд молчала, уставившись в стену. Павел подошел, присел перед ней на корточки, взял ее руки в ладони. Руки были совсем ледяные. Он прижал их к своим щекам и тихо спросил:
– Тебе холодно?
– Нет, – Катя покачала головой, – мне не холодно. Просто, когда я нервничаю, меня всегда знобит.
– Я сварю кофе, как ты любишь, с гвоздикой. И мы спокойно все обсудим. Хорошо?
– Хорошо… Надо Жанночке позвонить.
– Обязательно. Она очень за тебя переживает. Да, она просила, чтобы я тебе ничего не говорил о ее звонке. Сказала, мол, вы просто понаблюдайте со стороны, на всякий случай. Мало ли что? Все-таки шантаж, и баба такая злобная. Страшно, если ты с ней останешься наедине, даже на улице.
– Спасибо, что пришел, – сказала Катя как можно спокойней и холодней. Он ничего не ответил. Жанночка взяла трубку моментально.
– Ну что? Она явилась?
– Нет. Я пытаюсь ее разыскать.
– Как? Ты же ничего не знаешь про нее! Где ты? Приезжай домой. У нас Маргоша, и твоя мама звонила, что приедет попозже, к вечеру, помогать мне со стряпней. Слушай, приходили придурки с телевидения. Помнишь, тот, с молодежного канала, с хвостиком? Прямо в дверь позвонил, представляешь? И оператор у него за спиной стоял. Главное, сказал, гаденыш, что сосед из сороковой квартиры. Я открыла. Думала, если не сумею выгнать, вызову милицию.
– Выгнала?
– А как же! С лестницы спустила!
– Молодец. Ты что-нибудь успела рассказать Маргоше?
– Нет еще.
– Ничего не рассказывай. Вообще никому ничего.
– Почему? – удивилась Жанночка.
– Чем меньше знает народу, тем лучше. Ты обещаешь?
– Обещаю, – Жанночка, тяжело вздохнула, – а ты сейчас… – Я у Паши Дубровина. Только вслух не повторяй, пожалуйста. Вернусь часам к пяти. Маме и Маргоше скажи, что не знаешь, куда я поехала. Вернусь – расскажу. Все, целую.
Катя положила трубку и услышала, как гудит кофемолка на кухне.
"Глеб еще не похоронен, а я уже здесь. Паша Дубровин сейчас сварит мой любимый кофе. С гвоздикой. Он даже это помнит. Он знает обо мне почти все. Каждую мелочь, каждую привычку. В прихожей стоят новенькие тапочки моего размера. Как там, в «Гамлете»? «…И башмаков не износив, в которых шла за гробом…»
Господи, какая ерунда лезет в голову! Я вляпалась в гадкую, темную историю. Мне страшно. Одна я не справлюсь. Кроме Паши Дубровина, мне не с кем даже посоветоваться. Мама с папой запаникуют, папа станет трезвонить знакомым из МВД и прокуратуры. Суеты будет много, а опасность останется. Господи, сделай так, чтобы с этой дурехой Светой Петровой ничего не случилось! Однако почему я так уверена, что звонила именно она?"
– Почему ты так уверена, что тебя шантажировала именно эта женщина? – спросил Паша, входя в комнату с подносом.
Катя вздрогнула. Он как будто прочитал ее мысли, да еще через стенку. Нет, просто он думал о том же, пока варил кофе. Значит, Жанночка ему все не так бестолково изложила. Суть он понял.
– Я не совсем уверена, – призналась Катя, – просто нет пока других кандидатур. И потом – «сушеная Жизель»… Так меня за всю жизнь называл только один человек. Давно, в юности. Пока я ждала на лавочке, вспомнила кто. Света Петрова.
– Ты рассказывала следователю, который занимается убийством твоего мужа, про эти звонки?
– Нет.
– Почему?
– Потому что не хочу.
– Катенька, ну что за детский сад? Что значит – не хочу? Ты ведь сама чувствуешь, между убийством и этими звонками есть связь.
– Я это почувствовала только вчера. Но следователю все равно не буду говорить.
– У тебя есть какие-то конкретные причины или это просто упрямство? – тихо спросил Павел.
– Да, есть причины. И хватит об этом. – Катя вытащила сигареты из сумочки.
Паша подвинул пепельницу и щелкнул зажигалкой.
– Ты мне не хочешь объяснять? Или себе самой?
– Не хочу тебе объяснять. Тебе лично. – Катя почувствовала, что сейчас не выдержит и расплачется.
«А почему бы и нет? Как ни странно, Паша Дубровин – единственный человек, при котором я могу спокойно поплакать, не стесняясь…» – подумала Катя.
И все-таки не заплакала, сдержалась. После той страшной ночи она постоянно была на пределе. Стоит немного расслабиться, и растечешься киселем.
– Не хочешь – не надо, – пожал плечами Павел. – Мы сейчас допьем кофе и поедем на рынок «Динамо». Чем торгует эта твоя шантажистка?
– Обувью.
– Ну вот. Мы будем спрашивать у всех торговцев обувью, знают ли они Светлану Петрову. А потом ты вспомнишь, какие у вас были общие знакомые. Возьмешь свою старую записную книжку и всех обзвонишь.
– И от всех выслушаю сначала слова искреннего горячего соболезнования, потом буду отвечать на дурацкие вопросы, удовлетворять их здоровое любопытство. Ведь каждому станет интересно, почему это вдруг Катя Орлова, у которой убили мужа, разыскивает Свету Петрову, дочь парикмахерши Эллы из «Чародейки»? Молодой вдове больше делать нечего? И кто-нибудь непременно расскажет об этом следователю Чернову или майору милиции Кузьменко. Ведь будут допрашивать старых знакомых.
– Почему ты так этого боишься?
– Потому… Неужели ты не понимаешь? – Катя резко встала. – Как только они начнут копаться в личной жизни Глеба и моей, они… У тебя ведь нет алиби, – выпалила она, стараясь не глядеть на него. – Несколько десятков человек видели, как за два часа до убийства вы с Глебом чуть не подрались.
– Если они начнут меня подозревать, то независимо от того, что ты им скажешь или не скажешь. И не надо этого бояться.
– Но у тебя нет алиби! – повторила она. – Ты что, будешь им рассказывать, как бродил в ночь убийства по Патриаршим и дарил старушкам цветы? Хотя бы фамилию спросил у той старушки… – Ну я же не знал, что в это время в твоего мужа стреляли из кустов, – виновато улыбнулся Павел.
– А откуда ты знаешь, что выстрелили из кустов? – вдруг прошептала Катя. – Как ты вообще узнал об убийстве? Я тебе ничего не говорила. А ты позвонил на следующий день и уже все знал.
Павел вздохнул, вышел на кухню, вернулся через минуту, держа в руках номер «Московского комсомольца». Там, на последней странице, Катя прочитала крупное заглавие: «Кто убивает актерских детей?»
«Нынешняя осень обещает быть урожайной на заказные убийства. Сезон открыл выстрел в одну из самых знаменитых голов московского игорного бизнеса. Глубокой ночью профессиональный киллер пальнул из кустов в Глеба Калашникова…»
Катя не стала читать дальше, отложила газету.
– Ты можешь поехать со мной на этот дурацкий рынок? – спросила она тихо. – Я там никогда не была.
– Я тоже. Поехали. Но только на моей машине. Тебе с твоим белым «Фордом» лучше там не маячить. На всякий случай.
– Почему?
– Человек, который ездит на «Форде», вряд ли покупает себе одежду на вещевом рынке. К тому же мы будем не покупать, а ходить по рядам и задавать вопросы. Рынок контролирует мощная мафия. Наше любопытство может их заинтересовать. А тут еще «Форд».
– Паша, сейчас половина Москвы ездит на иномарках и половина отоваривается на вещевых рынках.
– Это две разные половины. И вообще, я хочу сразу сказать тебе. Если мы и правда надеемся найти твою шантажистку, выяснить, в чем дело, нам надо продумывать каждую мелочь. Каждую.
Глава 14
Кроме пятидесяти долларов, нарядный бомж потребовал пригласить его в кабак. Он так и сказал:
– Хочу в кабак. Супчику охота пожрать, шашлычку хорошего, чтоб с угольков, с дымком да с лучком. И этого, как его, мангуста.
– Кого? – не понял Артем.
– Он, наверное, имеет в виду лангуста, – мрачно заметил Игорь Корнеев.
– Во, правильно! – обрадовался бомж. – Здоровая такая гадина, на креветку похожа, только здоровая. В южных морях живет.
– Так тебя ж в приличный кабак не пустят, – вздохнул Артем, – тебя для этого надо сначала вымыть, переодеть.
– Не возражаю, – важно кивнул бомж, – мойте, переодевайте.
– А где гарантия, что ты не врешь? – спросил Игорь.
– Вот те крест! – Бомж размашисто перекрестился.
– Это не гарантия.
– Ну, тогда я пошел.
– Иди, родной, – кивнул Игорь.
Бомж не спеша поднял с земли свой драный «Пентхауз», отряхнул его, аккуратно сложил и стал запихивать в рюкзак.
