Амулет сибирского шамана - Наталья Николаевна Александрова
– Подъезжаем, – телохранитель нарушил молчание.
Алевтина так и не выработала никакого плана и подумала, что будет решать задачи по мере их поступления.
Лазаревскую больницу она знала. Лена Звонарева, с которой они когда-то стажировались в одной больнице, теперь работала там. И как-то просила Алевтину неофициально осмотреть ее больного.
Как всегда, здание больницы впечатляло. Монументальное, недавно отремонтированное, не крыльцо, а целый дворцовый портал. И огромный холл внизу с кожаными диванами и стеклянными столиками, как в гостинице. Только что кофе не подают. Да, наверно, и подают, если посетители просят.
Другое дело, что эти кожаные диваны были пусты, никто из посетителей не ждал в холле. Немногие люди сразу проходили к регистратуре, опять-таки напоминающей ресепшен в большом отеле.
Телохранитель сказал несколько слов вполголоса молодому человеку за стойкой, и он тут же выдал Алевтине бейдж, на котором ничего не было написано.
Телохранитель вызвал лифт и, прежде чем двери открылись, поднес оба бейджа к глазку, и там зажегся зеленый огонек.
То же самое повторилось, когда они приехали на нужный этаж. И еще раз перед дверью палаты.
Петр Канюков сидел на кровати с поднятой спинкой. Вид у него был нездоровый, то есть Алевтина профессиональным взглядом отметила бледность, темные круги под глазами, но он тем не менее смотрел на нее строго и с интересом.
Алевтина невольно представила, что он видит. Замотанную сорокалетнюю женщину, уставшую после трудного рабочего дня, волосы зализаны, глаза не накрашены.
Она тут же на себя рассердилась. Какое ему вообще дело до ее внешнего вида? Он сам одной ногой в могиле был! И вообще, ей не сорок, а всего тридцать девять, вот.
– Здравствуйте, Петр Степанович, – сказала она профессионально-приветливым голосом, – как себя чувствуете?
Он нахмурился и постучал по стулу, что стоял рядом с кроватью.
– Садись… тесь, – поправился он, заметив, что Алевтина подняла брови. Дескать, мы с вами, больной, не в таких отношениях, чтобы сразу на «ты» переходить. И если вы в здравом уме и твердой памяти, то, будьте любезны, обращайтесь ко мне вежливо.
Она села и взяла его за руку, чтобы пощупать пульс. Он был повышенный, ясно, что он нервничает. Но с виду спокоен, то есть это он так думает, что она ничего не замечает.
– Прежде всего я должен… – Алевтина отчетливо видела, как трудно ему дается разговор, все же только вчера была операция, – я должен… в общем, это все после, – решительно сказал он. – А прежде всего я должен узнать, кто…
– Я понимаю. – Она заметила, что все еще держит его руку. – Я понимаю, но помочь в данном случае не могу. Я понятия не имею, кто в вас стрелял и в чем там дело.
– Вот именно, – он резко выдернул свою руку и поморщился, – а мне важно это узнать, и как можно скорее. И я жду прямого ответа на вопрос: как вы сами так кстати, так своевременно оказались рядом со мной, и только не говорите, что это было случайно. И вообще, что вы делали на этом приеме? Кто вас привел?
– Я сама пришла, меня подруга пригласила.
– Зачем? Что вы там потеряли?
Он сердился, потому что был слаб, и, наверное, болела рана, и слабость подступала.
Алевтина незаметно посмотрела на настенные часы. Без десяти восемь. Так, ужин у них, наверное, уже был, сейчас начнутся уколы, прием лекарств. До девяти часов нужно закончить, а в десять отбой, как в обычной больнице. Порядок есть порядок, все-таки лечебное учреждение. Стало быть, ей нужно потянуть время.
– Понимаете, – сказала она, – это долгая история.
– Ничего, у меня тут времени навалом, в больнице этой, – усмехнулся Канюков, – не телевизор же смотреть.
– Дело в том… – она вздохнула, – у вас был брат, да?
– Откуда вы знаете? – он вздрогнул. – Ну да, был брат, но он давно погиб. Пропал в тайге. А какое это имеет отношение к?..
– Я видела, как он умер.
– Что-о? – Канюков вскрикнул так громко, что телохранитель, притулившийся в углу палаты, вскочил и подбежал к кровати.
Канюков отослал его взмахом руки и уставился на Алевтину.
И она начала рассказ. Как жила в далекой Сибири совсем молодой девчонкой, как работала фельдшером и ее вызвали на труп как единственного медика в округе.
Дальше следовало действовать ювелирно. Она ни словом не упомянула про то, как умирающий вложил в ее руку коготь, зато рассказала, как участковый нашел в его кармане паспорт.
– Когда это было? – перебил ее Канюков.
Она назвала точную дату и место.
– Мы тогда только начинали свое дело, он поехал туда предварительно, чтобы на месте оценить обстановку… – Канюков закашлялся.
Алевтина посмотрела на часы – времени девятый час, что они там возятся…
Тут, на ее счастье, отворилась дверь, и сестричка вкатила столик на колесиках, где лежали шприцы, таблетки и градусники.
– Все-все, посетителей просим удалиться! – мелодично сказала она. – У нас режим! Петр Степанович, укол!
Алевтина поскорее вышла из палаты. Телохранитель выскользнул за ней. Она направилась было к лифту, но он непостижимым образом оказался перед ней.
– Петр Степанович не закончил, – сказал он, – так что нужно подождать, пока он освободится.
Вот как. Стало быть, их величество желают продолжить беседу. Вот только укол в задницу получат – и снова здорово, станут ее допрашивать. Как будто она, Алевтина, какая-нибудь малограмотная проштрафившаяся девчонка, а не дипломированный опытный врач, которая, кстати, спасла ему жизнь.
Алевтина сжала зубы, но взгляд ее выразил все, что она хотела сказать. Однако это не произвело на телохранителя никакого впечатления, лицо его оставалось бесстрастным, он вообще был таким незаметным, всегда держался в тени.
Алевтина не могла даже с уверенностью сказать, что она узнала бы его в толпе.
Очевидно, это профессиональное. Да, следует признать, что с этим человеком ей не справиться.
– Можно пока выпить кофе, – сказал он, – там, внизу.
Алевтина не хотела кофе, она хотела добраться до дома, смыть с себя опостылевшие запахи больницы, наесться горячего супа и завалиться спать. И где тот суп?
Снова в доме нет ни крошки еды. От этого факта она еще больше разозлилась. Какой уж тут кофе, когда хочется рвать и метать.
– Спасибо, – процедила она, – обойдусь без вашего кофе.
Телохранитель не обиделся, ему вообще были чужды многие человеческие чувства. Он подвел Алевтину к окну.
– Тогда поговорим прямо здесь.
Она снова сдержала фразу, которая рвалась наружу: «Не о чем нам разговаривать!» И он снова ничего не заметил или сделал вид, во всяком случае и бровью не повел.
– Что вы можете
