Детективная история Евы Рэй Томас. Книга 1. Не надо мне лгать - Уиллоу Роуз
– И никто из них этого не делал, да? – спросила я, крепче сжав ее руку. – Каждый раз, когда ты оказывалась в больнице. Это ведь были не твои приятели?
Доун смотрела на меня в упор, ее ноздри слегка раздувались. Было заметно, что она нервничает. Возможно, даже боится.
Я наклонилась ближе и погладила ее по руке:
– Все хорошо, Доун. Расскажи мне. Я помню, как твой отец тебя бил, когда мы были детьми. Полагаю, что это не прекратилось. Я права? Он до сих пор это делает?
Ноздри Доун яростно раздулись, и она покачала головой.
– Все хорошо, Доун, – успокаивала я. – Ты можешь мне все рассказать.
Доун покачала головой и тяжело задышала. Ее глаза уставились куда-то позади меня, и страх, казалось, сковал все ее тело.
– В чем дело? – спросила я и обернулась, чтобы посмотреть на то, что было за моей спиной.
Я едва успела пригнуться, как в воздухе просвистел лом и ударил меня по плечу. Я закричала и упала на пол. Надо мной возвышалась мать Доун.
– Это моя дочь! – почти прокричала она мне. – Вы не заберете у меня дочь, слышите?
Она снова взмахнула ломом, он просвистел в воздухе и ударил меня по руке. Я вскрикнула от боли.
– Мама, нет!!!
Доун закричала, а ее мать снова замахнулась на меня ломом, но на этот раз я перекатилась в сторону, и ей не удалось меня задеть. Дотянувшись до кобуры, прикрепленной к ноге, я выхватила пистолет и направила его на женщину.
– Стоп, Вивьен, – выдохнула я. – Игра окончена.
Дикие глаза женщины пристально смотрели на меня, и было понятно, что она не слышит моих слов. Вивьен еще раз взмахнула ломом, и я выстрелила ей в плечо. Она уронила лом и, падая, ударилась спиной о комод; в ее глазах читался глубинный страх. Я встала, все еще держа ее под прицелом, а она рухнула на пол, заливая его кровью.
Глава 61
– Так все эти годы тебя мучила она?
Мелисса подала мне бутылку воды, и я жадно сделала несколько глотков, втайне желая, чтобы это было что-нибудь покрепче. Я сидела рядом с Доун, из глаз которой до сих пор катились слезы. Я дала показания полицейским, а мать Доун увезли в больницу на скорой. Врачи заодно обработали и мои синяки. Они пытались уговорить меня поехать сделать рентген, чтобы удостовериться, что у меня ничего не сломано, но я сказала им, что мне нужно домой. Я чувствовала себя нормально. Было, конечно, очень больно, но, я уверена, все обошлось без переломов.
Доун кивнула и взглянула на Мелиссу:
– Простите, пожалуйста, девочки. Я должна была… должна была вам рассказать. Я обманывала вас все эти годы.
– Не могу в это поверить, – пробормотала Мелисса.
Я кивнула:
– Я тоже. С детства мы считали, что тебя избивал отец, а ты… ты покрывала свою мать?
Доун отвела глаза в сторону. Слезы ручьем лились на ее одеяло, и она пыталась их хоть как-то вытереть.
– С годами становилось только хуже, – выдавила она. – Когда я повзрослела, то начала говорить, что это делают мои приятели. На самом деле я не хотела врать или подставлять их. Просто так было проще.
– Потому что было слишком тяжело признаться в том, что тебя избивает собственная мать, – добавила Мелисса.
– Тем более при помощи лома, – поддакнула я, ощупывая поврежденное плечо.
– Я… я пыталась прекратить это. Перестала приезжать к ним, но она… у нее была такая сильная власть надо мной. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной. Не понимаю, как ей это удавалось, но она всегда заставляла меня возвращаться. Она играла на чувстве вины или говорила, что отец болен, а когда я приезжала навестить его, снова избивала меня. Получалось, что чем чаще я приезжала, тем лучше – тогда она не трогала меня довольно долго, пока я ее чем-нибудь не выводила из себя. Ситуацию ухудшало появление в моей жизни приятелей. Она дико ревновала меня к каждому и старалась убедить, что я на самом деле никому не нужна, что меня все бросят, что никто никогда на мне не женится. Я пыталась скрывать своих друзей от нее, но она всегда узнавала. То какая-нибудь соседка расскажет, что видела меня с кем-то в центре города, то она сама проследит за мной на машине и увидит меня с парнем. После этого она превращалась в монстра, орала, что я хочу ее бросить, что я полная бестолочь, что я разрушаю нашу семью и расстраиваю папу. На самом деле я приезжала домой главным образом для того, чтобы увидеться с ним. Я чувствовала, что мне нужно бывать с ним хотя бы иногда. Это же он оказался здесь с ней в ловушке.
– Погоди… Так это из-за нее он прикован к инвалидной коляске? – потрясенно спросила я.
Доун кивнула:
– Он собирался от нее уйти. После стольких лет жизни с ней в полном аду он был практически сломлен, но однажды нашел в себе силы пойти против нее. Она столкнула его с лестницы, он неудачно упал, повредил позвоночник и остался парализованным ниже пояса.
– И таким образом появились гарантии, что он никуда не денется и будет до конца жизни от нее зависеть. Точно так же, как и ты, – сказала я. – Если у тебя не будет мужчины, ты никогда ее не оставишь. Поэтому она разрушала все отношения, которые у тебя завязывались. Это был ее способ тебя контролировать.
– Я просто… Я не могу. Это полное безумие. Не могу поверить, что не замечала этого, – произнесла Мелисса, рыдая. – Я всегда считала… Прости, я всегда думала, что ты просто умудряешься находить себе плохих парней. Я даже и представить не могла, через что тебе на самом деле пришлось пройти, Доун. Это ужасно. Бедная моя.
– В этом нет твоей вины, – Доун попыталась улыбнуться сквозь слезы.
Я тоже больше не могла сдержать слез, и несколько секунд спустя мы втроем рыдали, обнявшись, пока наконец Доун не взвыла от боли и нам не пришлось ее отпустить.
– Больше никаких секретов между нами, – распорядилась я, вытирая слезы. – Слышите? Мы трое нужны друг другу, но мы не сможем друг другу помочь, если будем скрывать правду.
– Хорошо, – согласилась Мелисса, пытаясь перестать всхлипывать. – Договорились. Начни сама с рассказа о том, что там у вас с Мэттом. И расскажи всю-всю правду, – Мелиссе наконец удалось рассмеяться.
Я высморкалась и протянула ей пачку бумажных платочков.
– Пока что одну вещь я знаю наверняка, – сказала я. – Я задолжала Филиппу миллион извинений.
Доун глубоко вздохнула:
– И
