Парс Фортуны - Оксана Есипова
Деньги – не презренный металл, как считали мои родители. Это энергия, свобода, чтобы жить так, как хочется. Я смогла купить себе одежду, о которой давно мечтала. Правда, её приходилось скрывать от родителей, потому что они по-прежнему не одобряли, когда я вырывалась за пределы классического стиля. Переодеваться приходилось у Майи Фёдоровны, или нужно было ждать, пока родители уйдут.
Деньги давали и чувство собственной значимости. Я наконец-то могла помогать родителям, мне хотелось вернуть им хотя бы малую толику того, что они вложили в меня. Не из-за упрёков, их никогда не было. Просто это приятно – радовать близких. Но вместо ожидаемой благодарности мне учинили форменный допрос.
– Где ты взяла такую сумму денег? – спросил потрясённый отец вместо того, чтобы сказать спасибо и обнять повзрослевшую дочь.
– Заработала, – улыбнулась я.
– Это чем же? Ты понимаешь, что тут моя зарплата за полгода? А я заведующий кафедрой в «вышке»! Профессор!
Это была сумма, которая в среднем доставалась мне за неделю. Я считала это поводом для гордости, но отцу зачем-то были нужны подробности. Ох это уязвлённое самолюбие!
– Какая разница, папа? Подрабатывала после учёбы. Хотела вас порадовать.
– Доченька, наверно, ты долго копила? – с надеждой спросила мама. Она смотрела на меня странным взглядом, словно подсказывая ответ.
– Да нет, – растерялась я, – ну то есть да, копила, но не очень долго.
– Так чем же молодая девушка с неоконченным высшим образованием может заработать такую прорву денег? – повысил голос отец.
– Папа, ты на что намекаешь? – срывающимся голосом спросила я.
Ну почему, почему в родном доме меня всегда бьют по рукам?
– Я не намекаю, я спрашиваю прямым текстом и настаиваю на ответе!
Всё закончилось криками, взаимными обвинениями, слезами мамы, а потом и моими. Папа хлопнул дверью и ушёл. Это был первый и последний громкий скандал в нашей семье, где считалось верхом неприличия слегка повысить голос.
На следующий день я попросила прощения. Объяснила, что это была глупая шутка. Мне хотелось порадовать родителей, и я взяла кредит в банке.
«Дорогие родители, просто я вам очень за всё благодарна и вижу, как тяжело приходится сейчас нашей семье».
Папа с мамой были растроганы до слёз, долго обнимали меня. Потом мы все ещё раз просили друг у друга прощения. Всё закончилось тем, что папа категорично всучил мне сумму денег на «погашение процентов» и настоял на обещании, что я в тот же день закрою кредит. Мир в семье был восстановлен.
А я пребывала в отчаянье. Зачем мне деньги, если я не могу порадовать близких? Часть средств тратила на себя, часть откладывала на будущую квартиру (покупку которой тоже придётся как-то объяснять). Но мне хотелось быть полезной. Конечно, существовала умная благотворительность, проверенные фонды. Приятно помочь больным детям и инвалидам. Вот только они никогда об этом не узнают. А мне, эгоистке, хотелось видеть восхищённые и благодарные глаза родных.
И я такие глаза нашла. Моя дорогая Майя Фёдоровна деньги с удовольствием взяла. Она позволила сделать новый ремонт в её квартире, полностью заменить обстановку. Со слезами благодарности на глазах она брала пухлые пакеты с наличными, которые я ей приносила. Мы договорились, что моим родителям она скажет, что внезапным благополучием обязана наследству от умершей двоюродной сестры.
* * *Неожиданная боль пронзила моё тело. Первой была мысль о возвращении воздействия злобной Ирины. Но нет, я просто вылетел подобно пробке из-под шампанского из странного прошлого Анечки.
Снова очутился в странном тумане, на этот раз окружённый тенями, которые тянули ко мне свои щупальца. Они уже не казались снулыми рыбками или слепыми котятами. Их действия были осмысленными. Изо всех сил рванулся из тумана туда, где, по моим ощущениям, всё же должен был располагаться какой-то верх.
И влетел в своё тело. Меня шатнуло. Чтобы не упасть, я вцепился в стоящего рядом Кирилла. И услышал крик Анечки:
– Мальчики, не надо!
Глава 39
Дивная парочка
Оказывается, первым делом Анечка, схватившись за щёку, метнулась к двери на кухню, поспешно закрыла её и для верности вцепилась в ручку. Ей было важно, чтобы наш скандал не услышали в гостиной. Побывав в прошлом девушки в качестве внутреннего наблюдателя, я стал куда лучше её понимать. Но вернуться в своё тело было приятно. Ещё раз убедился на практике, что приятно быть именно собой и никем другим.
Мы с Кириллом стояли в опасной близости, я держал его за грудки и с ненавистью смотрел в его глаза, в которых почему-то плескалось удовлетворение. Какие там у него корочки? Хочет воспользоваться служебным положением? Мне плевать. Он не при исполнении. Воспользуется своими связями? Что же, а я тогда – своими способностями.
Управлять ими я ещё не умел. Но это вопрос времени. Да и без всяких способностей я не могу отказать себе в удовольствии съездить по этой самодовольной роже.
– О, какие мы грозные. – «Птичка» не пыталась освободиться, а откровенно насмехалась. – Пойдём выйдем!
– Кирилл, – очень спокойно и ровно произнесла Анечка, – сейчас ты зайдёшь в гостиную, поблагодаришь хозяйку за прекрасный приём. После этого скажешь, что, к твоему глубочайшему прискорбию, у тебя неожиданно образовались срочные дела и ты вынужден нас покинуть. И я настаиваю – выбирай выражения. Затем уйдёшь. Между нами всё кончено. А если ты не сделаешь то, что я говорю, я прерву и наши деловые отношения. Николай, я очень прошу вас – просто вернитесь в гостиную.
На лице мужчины возникло совершенно искреннее изумление, он рывком оторвал мои руки, резко развернулся к девушке:
– Аня!
– Это не шутка, Кирилл.
– Прости, я думал, ты поняла… – он с досадой оглянулся на меня и прошептал: – Нам надо объясниться. Наедине.
– Нет, об этом не может быть и речи.
– Если ты хочешь, чтобы я выполнил твои условия, удели мне пять минут. Всего пять.
Девушка заколебалась. Было видно, что ей не хочется скандала в доме Майи Фёдоровны. Она вымученно посмотрела на меня.
– Мне выйти? – спросил я.
Кирилл благоразумно молчал. Если бы «птичка» посмела сейчас вякнуть, дипломатия его подружки пошла бы прахом. Лёгкий кивок. Что же. Это её жизнь. «Я могу набить морду Кириллу и вне квартиры», – успокоил я себя.
Я честно дошёл до гостиной и понял, что забыл свой чистый стакан, но возвращаться, разумеется, не стал. Гости увлечённо обсуждали, что больше развивает интеллект – гуманитарные или технические науки. Майя Фёдоровна слегка раскраснелась и разгорячилась, но ровно настолько, насколько могла себе позволить интеллигентная дама. Антон Леопольдович снисходительно-добродушно улыбался, что говорило о его отношении к гуманитариям лучше любых
