Страницы любви Мани Поливановой - Татьяна Витальевна Устинова
На этот раз никто ни к чему не готовился. Позвонили Денису, директору огромной книжной сети «Буквоед», сказали, что летит Поливанова, и все дела. Бедный Денис за полдня подготовил две встречи в книжных магазинах – на Невском и в каком-то спальном районе, вот тебе и командировка!
Маня нарядилась в белое пальто, которое никогда не носила в Москве – жалела и немного стеснялась, – и лакированные ботинки на каблуках. В блестящих носах отражался свет, и она время от времени любовалась на отражение.
Куда ж это Митрофанова запропала?..
Маня перелистала журнал, захваченный из самолета, пересчитала все плитки на полу – они были разного цвета, черного и белого, через одну, всего шестьдесят четыре, встала и отправилась рассматривать немудрящие сувениры в витрине. Представлены были мишки, матрешки и хохломские плошки.
Багаж так и не подавали, а лакированные ботинки на каблуках все сильнее давили на пальцы, как пыточные колодки времен испанской инквизиции.
Кто такую обувь делает, а?.. Вот заставить бы их хоть полдня проходить в этих чертовых ботинках! Зачем она их надела?! Впрочем, несмотря на гренадерский рост, она любила воздвигаться на каблуки. Митрофанова считала, что это исключительно «от комплексов».
Маня переступала ногами, как стреноженная лошадь, и оборачивалась на ленту транспортера – без толку!.. Порассматривав мишек и матрешек, она вернулась на железную лавку – не было никаких сил стоять – и открыла опостылевший журнал.
Какой-то человек прошел в отдалении и остановился, отдельно от толпы, и, кажется, поглядывал на нее.
Она решила, что ни за что не станет поворачиваться, но он все маячил. Она листала журнал быстрее и быстрее, всем своим видом демонстрируя независимость, но он так и не уходил и, похоже, продолжал смотреть.
В конце концов ей это надоело. Если поклонник, то пусть уж подойдет и попросит автограф, а если просто так пялится, то она, Маня, всегда готова дать отпор кому угодно!..
– Пять минут, – еле слышно пропела она себе под нос, – пять минут, ждать осталось так немного!
Потом скатала журнал в трубку, посмотрела в него на пол, как в подзорную трубу, сделала специальное лицо, предназначенное для навязчивых поклонников, и быстро обернулась.
В двух шагах от нее стоял Александр Шан-Гирей, и у него было странное, растерянное выражение лица.
– Здравствуйте, – сказал он, не приближаясь. – Вы меня не узнаете?..
– Как я могу вас не узнать?!
– Ну да, – пробормотал он, – конечно. Извините.
Он еще постоял секунду, потом пошел к ней и заговорил на ходу:
– Я сидел в самолете прямо за вами, но не решился…
Маня Поливанова смотрела на него во все глаза.
Он был странно одет, то ли очень бедно, то ли очень богато, сразу не разберешь. Длинное распахнутое пальто, мягкий шарф, свитер с высоким горлом, джинсы, заправленные почему-то в сапоги. Волосы почти до плеч, бледные щеки, светлые беспокойные глаза, смотревшие прямо и как-то очень… откровенно.
Непонятно почему, известная писательница Поливанова – Марина Покровская! – вдруг страшно смутилась.
Ну, просто до слез.
От смущения она заговорила сразу резко и громко:
– А вы что здесь делаете?..
– Где… здесь?
– В аэропорту, конечно!
– А… я прилетел. Вместе с вами. Мы летели на одном самолете.
– Это я уже поняла, вы сидели прямо за нами! Что вы делаете в Санкт-Петербурге?
Вопрос был глуп.
Он помолчал, и в этой привычке не отвечать на вопрос сразу она узнала в этом новом человеке того самого, с которым недавно столкнулась в издательстве и который пил чай у нее на кухне.
Здесь был какой-то совершенно другой человек. И он пояснил после паузы:
– В Санкт-Петербурге у меня дела.
Это означало: каков вопрос, таков ответ.
Где сядешь, там и слезешь.
В огороде бузина, а в Киеве дядька.
Подумав про дядьку, Маня как будто очнулась. Шан-Гирей по-прежнему пристально смотрел ей в лицо, словно хотел высмотреть что-то тайное, скрытое от всех остальных.
– А я на работу, – зачем-то объяснила она, хотя он-то ни о чем ее не спрашивал. – Здесь, в питерском «Буквоеде», презентация моей книги, только не новой, а старой, потому что новая пока не вышла, но меня все равно пригласил Денис, генеральный директор, несмотря на то что книга старая, а не новая.
Алекс как будто удивился немного:
– Презентация книги?..
Маня, почувствовав почву под ногами, усмехнулась с некоторым превосходством.
– Вы же в издательстве работаете! Так всегда делается! Книжники приглашают писателей. Писатели приезжают на встречи с читателями. Продажи возрастают. Книжный магазин радуется. Издательство ликует. Вам положено это знать.
Он кивнул совершенно равнодушно. Кажется, ей не удалось его уколоть.
Где же, черт возьми, Митрофанова?!
Тут вдруг зажужжало, зазвенело, замигало красным, дрогнул и поехал транспортер вдоль стены, и люди, истомленные ожиданием, освобожденно задвигались, заговорили и направились к ленте.
– Как выглядит ваша сумка?
– Простите?..
– Я принесу вашу сумку.
Маня Поливанова вдруг пришла в волнение. Она моментально засуетилась, подскочила, бросила журнал в урну – он шлепнулся так звонко, что какие-то иностранцы оглянулись на них, – и ринулась к транспортеру.
Алекс ничего не понял.
Она протолкалась в первые ряды, по-птичьи вытянула шею и уставилась завороженным взглядом в квадратную пасть, выплевывавшую сумки и чемоданы.
Он подошел.
Завидев свой коричневый саквояж в переплетенных вензелях и шашечках знаменитой европейской фирмы – предмет ее чрезвычайной гордости, ибо у каждой уверенной в себе женщины должны быть дорогие, уверенные в себе сумки! – она стала было тянуть его с ленты, но тот, что был в Москве совсем другим, не дал ей никаких шансов.
Он чуть-чуть подвинул ее плечом и легко стащил саквояж.
– Вас кто-нибудь встречает?..
Она посмотрела на свой багаж у него в руке.
– А?.. Нет, мы на такси.
– Подвезти вас?
Она просто глаз не могла оторвать от своей сумки. Следит, чтоб он не сбежал?..
– Спасибо, не нужно.
Он пошел вперед, как будто прокладывая ей дорогу в толпе. Она двинулась за ним, позабыв про Митрофанову, и попыталась вырвать у него из руки саквояж!..
– Спасибо вам большое, но я и сама могу.
Он очень удивился, но не отдал.
– Я донесу ваши вещи до стоянки.
– Мне неудобно, – пробормотала она, – спасибо, конечно…
Каждый раз, когда она бормотала «спасибо», он взглядывал на нее, как ей казалось, чуть насмешливо. Он вообще держался очень уверенно, от его московской нервозности не осталось
