Сигнал из прошлого - Бачурова Мила

Настя в очередной раз попробовала пошевелиться. Руки ей стянули сзади – крепко-накрепко, примотав скотчем запястья к локтям. Кроме того, руки обхватывали, судя по ощущениям, одно из тех же бревен, что в изобилии громоздились кругом. Так, что она даже шевельнуться толком не могла. Ноги тоже были связаны. В рот затолкали мерзкую тряпку, и поверх нее налепили скотч. Очнулась Настя, сидя на полу, и изменить положения не сумела.

Холод от пола шел какой-то замогильный, как будто она на льду сидит…

Настя подняла голову. Свет проникал в помещение откуда-то сверху, и было его не много. Не поймешь даже, день на дворе или уже вечер.

От этой мысли захотелось плакать. То есть плакать хотелось уже давно, но сейчас, когда Настя представила, как хорошо на улице, стало совсем ужасно. Она опустила голову. И вдруг заметила предмет, который почему-то не замечала раньше.

Хотя его трудно было не заметить: среди обломков кирпича, битых стекол, жестяных банок, бутылок, окурков и прочего мусора островком чистоты возвышался перевернутый ящик. Он был аккуратно застелен газетой. А посреди ящика стояло какое-то устройство.

Присмотревшись, Настя разглядела экранчик – из тех, что любят показывать в кино, в фильмах про всяких террористов, но который совершенно негде увидеть вживую. Хотя… Она-то видела такой экранчик! Вот в точности такой же, как этот.

Часы. Те, что вытащила из отцовского стола, папа тогда еще жутко раскричался, Настя потом неделю дулась. Только у тех часов, что она вытащила из стола, дисплей был мертвым. Не включался, как Настя его ни ковыряла. А на этом дисплее цифры были живыми. Мигали, переключались, едва различимые в полумраке. И время эти цифры показывали какое-то странное. Время на экране почему-то не прирастало, а убывало.

Настя была умной девочкой и смотрела достаточно фильмов для того, чтобы догадаться о назначении устройства, на котором включен обратный отсчет.

И вот тут ей стало по-настоящему страшно.

Глава 25

– У девочки все хорошо.

– Где она? – повторил Тимофей.

– А тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы задавать вопросы? – изобразил улыбку Аркадий.

Именно изобразил. Веронике показалось, что Аркадий неуклюже пытается играть одному ему понятную роль.

– Мне кажется, что положение может и перемениться, – спокойно сказал Тимофей. – Сейчас его хозяин ты, не спорю. Ты держишь нож возле ее горла. И будешь оставаться хозяином положения до тех пор, пока она жива. Но как только ты ее зарежешь, мы с тобой поменяемся ролями. Двери заблокированы. Из машины ты не выйдешь, со мной не справишься: я готов к нападению, к тому же моложе и сильнее тебя. Я открою окно и буду орать на всю улицу, что здесь маньяк. Иллюзий по поводу людской сообразительности не строю, но рано или поздно кто-то вызовет полицию. Даже если ты сумеешь высадить окно и выбраться через него раньше, чем они приедут – а это непросто, я пробовал, – далеко тебе не убежать. Лечь на дно, как двадцать пять лет назад, уже не получится. И ты сам это прекрасно понимаешь.

Вероника и до сих пор сидела, застыв, а сейчас вовсе потеряла дар речи.

«…ты ее зарежешь» – как он это произнес! Спокойно, небрежно, будто речь не о Вероникиной жизни, а о том, чтобы попросить ее выйти и прогуляться пешком. Ее, конечно, и такое предложение взбесило бы, но сейчас злость на Тишу захлестнула так, что перекрыла даже страх.

«Да он…»

«Да я…»

«Да ты вообще соображаешь, что несешь, чертов ты гениальный ублюдок?!»

Вероника крепко-накрепко стиснула зубы. Не сразу заставила себя прислушаться к тому, о чем они говорили дальше.

– Я понимаю, что, если ты не будешь вести себя по-умному, твоя девка умрет, – это Аркадий.

– Она не моя девка. – Тиша. Все так же ровно и спокойно. – Мы – напарники. Да, мы давно работаем вместе. Да, мне будет ее не хватать. Но я хочу, чтобы ты осознал: положение может измениться. Ты сам, своей рукой можешь его изменить, причем не в свою пользу. Собственно, это все. Теперь я готов выслушать твои условия. Для чего ты нас остановил?

– Ты ищешь девочку, – помолчав, сказал Аркадий.

Это был не вопрос – утверждение. К тому же из тех, которые Тимофей относил к разряду «дурацких» и отвечать на которые не считал нужным. Он и сейчас промолчал. И Аркадий молчал, ожидая, – он-то не знал Тимофея.

Пауза затягивалась. Лица Аркадия Вероника не видела. Тишино лицо, как обычно в присутствии посторонних, не выражало ничего.

Веронике начало казаться, что с каждой секундой молчание становится все гуще, все недовольнее. И что в следующую секунду этот псих может полоснуть ее по горлу просто так – со злости, что ему не отвечают.

– Да! – не выдержав, крикнула Вероника. – Да, мы ищем девочку!

Кажется, Аркадий ждал именно этого.

– Вам ее не найти, – тихо сказал он.

И если до сих пор Вероника молилась, чтобы Тиша ему ответил, то теперь взмолилась о прямо противоположном: молчи, пожалуйста! Умоляю, молчи! Без этих вот твоих «мы здесь собрались для того, чтобы поговорить об очевидных вещах?». Не беси его!

– Да-да, – снова торопливо вмешалась она, – мы понимаем, что не найти. Но…

– Предлагаю перейти к делу, – оборвал ее Тимофей.

Он смотрел на Аркадия. Кажется, теперь уже они оба перестали замечать Веронику. И от этого, как ни странно, стало спокойнее.

– Отдай компьютер, – сказал Аркадий.

«Что?» – чуть не спросила Вероника. Потом сообразила. Аркадий говорил о ноутбуке, который Тимофей держал на коленях.

– Подумаю об этом, – светски кивнул тот. – Что-нибудь еще?

– Еще телефоны. Твой и девки.

– Допустим, – снова кивнул Тимофей. – И что произойдет после этого?

– После этого ты расскажешь мне все. Кто ты такой, для чего за мной шпионишь. Как меня вычислил и что известно ментам.

Тимофей прищурился – пожалуй, впервые за всю беседу проявив подобие эмоций.

– Вариант, что мы агенты под прикрытием, а вон в тех кустах затаилась опергруппа, не допускаешь?

Аркадий странно, сухо рассмеялся.

– Опергруппа уже орала бы в мегафон: сдавайтесь, сопротивление бесполезно. Я на дешевые разводки не ведусь.

Тимофей пожал плечами:

– Жаль. Но я должен был попробовать… Что ж, подведем итоги: информация в обмен на девочку. Мы рассказываем тебе все, а ты отдаешь нам Настю. Правильно я услышал?

– Нет, – отрезал Аркадий. – Вы мне информацию, я вам адрес, где находится девочка. Только сначала отвезете меня, куда скажу.

– Гарантии?

– Никаких, – ухмыльнулся Аркадий. – Прямо, до ближайшего перекрестка. Там направо.

«Вы отвезете меня, куда скажу, и расскажете мне все. А после этого я зарежу вас обоих»…

Неужели Тимофей не понимает?! Вероника дернулась – повернуться к нему. И тут же к шее прикоснулся холодный металл.

– Смотри на дорогу, – приказал Аркадий и надавил на нож.

Вероника сумела не вздрогнуть. Светофор горел зеленым, и она чуть придавила педаль газа, чтобы не пришлось резко тормозить с ножом у горла.

– Говори, – приказал Аркадий Тимофею. – Слушаю. Откуда ты взялся?

– Меня нанял Денис Белов.

– Но ты не мент. Частный сыщик?

– Кем бы ни был, я – тот, кто сумел тебя вычислить, – сказал Тимофей. – Впрочем, справедливости ради – если бы Белов обратился в полицию и показал анонимки, которые ты подкидывал в почтовый ящик, вряд ли расследование заняло бы у них больше времени, чем у меня. Сейчас все-таки не девяностые. Прогресс не стоит на месте, возможностей у официального следствия гораздо больше, чем раньше. Уверен, что в полиции нашелся бы человек, который сумел бы разговорить Белова и узнать от него, что часы он видел в твоей лавке. Что часы якобы кто-то принес, а ты их чуть ли не на следующий день продал. Целую партию, семь штук! Подозрительно, не находишь? Точь-в-точь такие же часы, что фигурировали в убийствах девяностых, появились в продаже – и убийца немедленно их купил! Удивительное совпадение. Как по мне, так слишком невероятное для того, чтобы быть правдой. Но Белов тебе поверил. Он паниковал, метался, а ты – близкий человек, друг семьи. Кому доверять-то, если не тебе?.. А вот гипотетический полицейский, не связанный с тобой никакими узами, скорее всего, предположил бы то же, что и я: все было гораздо проще. Часы ты никому не продавал. А уж проверить, на каком принтере распечатаны анонимки, для полиции вовсе детская забава. С принтером, кстати, серьезный косяк, Аркадий Михайлович, тут следовало быть осмотрительней. Неужели другого не нашлось?.. Впрочем, самой большой ошибкой было не это. Самая большая ошибка – часы. Они ведь находились у тебя всегда, с тех самых пор, верно? Все эти годы… Не удивлюсь, если при обыске твоего жилища найдут не один десяток таких часов. Еще бы! В девяностые у тебя были грандиозные планы. И ты не собирался останавливаться.