Рокот - Анна Кондакова
– Стасик, к нам приходил какой-то парень со странной японской фамилией. Ой… как же она звучала… Судзуки… нет. Судзумуки. Заканчивается на «маки» или «муки»… не запомнила… но он сказал, что будет ждать тебя сегодня в десять утра у какого-то колеса. Что за колесо, я тоже не поняла.
У Стаса разом вспотели ладони.
– Удзумаки? – спросил он, ощущая радостный и тревожный трепет по всему телу. – Мам, вспомни. Он назвал себя Удзумаки?
– Да, кажется, так он и сказал. Поди ж эти японские фамилии различи. Одна на другую похожа. А разговаривал он на чистейшем русском, между прочим.
– Понял. Спасибо. – Стас положил трубку, уставился на Марьяну и произнес, еле сдерживая дрожь в голосе: – Нашелся третий человек, который слышит Гул смерти.
Глава 13
Самурай из детства
Стас гнал как сумасшедший.
Марьяна даже пару раз просила его сбавить скорость и не проскакивать перекрестки, игнорируя светофоры. Потом не выдержала.
– Если ты еще раз проедешь на красный, я выйду из машины на ходу, – сказала она. – Куда мы едем?
– В «Колесо».
– Колесо обозрения? В центральный парк? Куда?
Стас мотнул головой, включил поворотник, сбавил скорость и свернул налево, выезжая на Ботанический бульвар.
– Мы почти приехали. Уже десять минут одиннадцатого. Надеюсь, он дождется.
– Кто дождется? И что за колесо? – Марьяна повысила голос, и Стасу пришлось ответить.
– «Колесо» – это станция техобслуживания. А ждет нас один мой… знакомый.
Девушка нахмурилась: либо ей не пришлась по душе идея ехать в подобное место, либо она не горела желанием знакомиться с новым участником их маленькой группы. За вчерашний вечер и сегодняшнее утро Стас и Марьяна как-никак сблизились, а теперь в их тесный мирок вот-вот ворвется незнакомец, которого Марьяна никогда не видела и, что логично, совсем ему не доверяла.
Ее доверие вообще вещь сложная.
Станция техобслуживания «Колесо» занимала отдельное двухэтажное здание и выглядела не слишком-то презентабельно. Большие, некогда белые буквы на крыше теперь стояли грязно-желтыми, краска выгорела на солнце, а акриловые короба забились пылью, серая штукатурка на стенах потрескалась и давно не обновлялась. Да и автомобили не толпились в очереди к слесарям и на шиномонтажные станки, как раньше.
Казалось, «Колесо» вообще не работает.
На пустынном тротуаре рядом с воротами автомастерской стоял крупный темноволосый парень в очках и деловом костюме. Высокий, широкоплечий, сдержанный в движениях, в недорогой, но тщательно выглаженной одежде.
Когда Стас его увидел, то испытал настолько контрастные эмоции, что они бы взорвались при соединении, как опасные химические реагенты, – радость и испуг.
– Кажется, это он, Мари… черт. Сейчас я вас познакомлю. Я… я не видел его… сколько же я его не видел? Девять лет, выходит.
Марьяна пожала плечом.
– Ясно, – сухо отозвалась она.
Стас припарковался и заглушил двигатель. Молодой человек на тротуаре, увидев автомобиль, прищурился, пытаясь разглядеть водителя. Стас вылез из машины и направился к парню.
– Удзумаки?
– Стас… Платов? – На Стаса смотрел Роберт Ульянов, друг детства, и, судя по замешательству, застывшему на его лице, он тоже испытывал смешанные чувства, от смущения до радости, и не мог поверить глазам. Ну, а когда поверил, кинулся к Стасу, стискивая его в медвежьих объятиях. – Платов, да ты вырос! Где твоя большая башка? А кудри? Куда ты все это дел, старик?
Он хохотал и хлопал Стаса по спине огромной ручищей, потом приподнял, оторвав друга от асфальта.
Стас кое-как высвободился из объятий Роберта, по силе напоминающих болевой захват, и оглядел его. Последний раз они виделись, когда им было по одиннадцать.
Роберт изменился внешне, повзрослел, окреп, но так и остался тем самым парнем с прозвищем Удзумаки. Его улыбка, широченная, открытая, оголяющая не слишком ровные крупные зубы, никуда не делась. Как и ужимки, и скованные движения, и привычка тереть правую ладонь о ткань брюк на бедре.
Перед внутренним взором Стаса пронеслось детство и то легендарное событие, принесшее хилому очкарику Ульянову его боевое прозвище.
Когда Роберту было восемь, он свалился с крыши дядиного гаража прямо на спину. Как установили потом врачи, парень заработал трещину на правой лопатке и приличную гематому на затылке, но в тот момент Роберт с невозмутимым видом поднялся и пошел играть дальше.
«Ни фига себе. Да ты Удзумаки!» – восхитился тогда один из ребят.
Кто такой Удзумаки, поняли, конечно, не все, но это не помешало прозвищу прилипнуть.
Роберту и самому льстило слышать в свой адрес «Эй, Удзумаки, ты с нами?» или «Удзумаки сегодня не в духе». Было что-то в этом имени грандиозное, масштабное и неуязвимое. Оно придавало мальчику сил.
Стас порой думал, что именно прозвище помогло Роберту перенести все тяготы воспитательного процесса, что устроил ему дядя, заменив ему отца. Но сыном Роберт себя так и не почувствовал.
Его дядя, грубоватый, неулыбчивый и требовательный, воспитывал племянника в спартанских условиях и признавал только силу. Стас частенько замечал на предплечьях друга лиловые синяки, и тогда прозвище казалось насмешкой над слабостью его хозяина.
Но сегодня Роберт, как никто, походил на Удзумаки.
Из тощего застенчивого мальчика он превратился в широкоплечего атлета. Да, очки он все еще носил, но не те, грузные и круглые, как телескопы, а аккуратные, почти незаметные, в тонкой оправе.
Наверняка он все так же взъерошивал затылок пятерней, все так же любил широкие джинсы и все так же носил кожаную сумку-планшет через плечо… если полностью не изменился, конечно. Как-никак девять лет прошло, а за такое время жизнь любого человека может перевернуться с ног на голову.
Чувство щемящей радости не собиралось покидать Стаса, но тут он вспомнил про Гул смерти.
Марьяна все еще стояла у машины.
– Пойдем, я тебя кое с кем познакомлю.
Роберт поиграл бровями.
– Девушка твоя?
– Нет. Знакомая.
Пока шли до машины, друг, понизив голос, сказал:
– Стас, со мной вчера такое случилось, не поверишь…
– Поверю, – кивнул Стас. – Со мной «такое» случилось уже два раза. И третьего раза очень не хочется.
Когда они подошли к Марьяне, он представил ей Роберта.
– Роберт, но можно просто Роб. – Друг широко улыбнулся и легонько пожал девушке руку.
В детстве он не пользовался успехом у противоположного пола, поэтому и не пытался засматриваться на девчонок, да и возрастом был еще слишком мал. Но сейчас, с такой внешностью, он легко мог обратить на себя внимание.
– А «Колесо» работает? Как поживает дядя Сережа? – Стас и сам удивился, насколько доброжелательным тоном он это произнес.
– Не знаю, мне все равно, – бросил Роб. – Я туда
