Перо бумажной птицы - Елена Ивановна Михалкова
Когда-то все деньги вкладывались в фабрику. Теперь Егор начал высасывать из нее деньги.
Больше всего Нику ошеломляла бессмысленность его поступков. Никому не сказав ни слова, Егор продал почти все станки, приобретенные всего за год до этого: отличное дорогое оборудование, которое они сами же долго и придирчиво выбирали вместе с Харитоном.
Когда Ника узнала об этом, ее затрясло. Она бегала по их просторной квартире, где можно было устраивать кроссы, и ждала возвращения Егора.
Ключ провернулся в замочной скважине. Ника налетела на мужа.
– Зачем ты это сделал? Зачем? Объясни мне! – Она кричала и трясла его за грудки. – У тебя что, денег мало? Чего тебе еще надо, сволочь? Может, ты и меня продашь?
Ее отбросило назад, и одновременно Ника ощутила вспыхнувшую боль в нижней челюсти. Она не сразу сопоставила свое перемещение в пространстве и металлический привкус во рту. Голова наполнилась гудением взлетевшего роя.
Егор встал над ней, потирая костяшки пальцев.
– Никогда. Не смей. На меня. Орать, – отчеканил он. – Ты поняла?
Ника смотрела на него, не шевелясь.
– Поняла или нет?
Она молчала в каком-то оцепенении, словно зверек, попавший в свет фар. Егор поморщился и ушел.
Ника неделю провела в квартире. Отпустила помощницу. Из своей комнаты выходила только дождавшись, когда щелкнет входная дверь и внутри установится тишина. Садилась перед телевизором и тупо смотрела все подряд, как когда-то ее родители. Лучше всего действовал «Магазин на диване». «Перед нами прелестная золотая цепочка! – ворковала красавица на экране. – Поверьте, она изменит вашу жизнь к лучшему!»
Ника глубокомысленно кивала. Цепочка может, верно. Плетение «Бисмарк» – это о многом говорит понимающим людям.
На пятый день ее заточения в дверь начали ожесточенно трезвонить. Ника съежилась на диване. В телевизоре показывали удивительную овощерезку, революционное слово в кухонной промышленности. Ей нельзя отвлекаться.
Звон стоял такой, что дребезжала люстра. Ника отключила бы звонок, но не могла сообразить, как это сделать.
В конце концов ей пришло в голову, что они кого-то залили. Это было странно, ведь она не чистила зубы и не принимала ванну в последние пять дней… Но, если подумать, кроме нее в квартире есть люди.
Она приоткрыла дверь и увидела Харитона.
А Харитон увидел ее.
Лицо его изменилось так сильно, что Ника отшатнулась.
– Тихо-тихо-тихо, – быстро сказал он и шагнул в квартиру, почти не хромая. – Ну-ка покажь.
Она не успела даже моргнуть, а он уже придерживал ее подбородок заскорузлой ладонью, ощупывая лицо со всех сторон.
– Мажешь чем?
Ника качнула головой. Она ни разу не смотрела на себя в зеркало. Когда не видишь свое отражение, то и мазать нечего.
– Зубы целы? – глухо спросил Харитон.
Ника кивнула. По правде говоря, нижний зуб первые три дня качался. Она языком ощущала, как свободно он теперь сидит в лунке. Но она ничего не ела эти дни, и постепенно он как будто передумал выпадать.
Харитон прошел в квартиру. Закурил, не спросив разрешения. Долго молчал.
– Дуреет твой мужик. Разделяться вам пора.
Ника недоуменно взглянула на него.
– Ну, вы ж партнеры? – развил свою мысль Харитон. – Забирай свою долю и вали от него. Или у тебя такая любовь, что прикипела к нему?
Ника осторожно потрогала челюсть.
– Какую долю, Харитон? – спросила она, с трудом шевеля языком. Будто не пять дней провела дома, а год на необитаемом острове, с одной только овощерезкой в руках. – Все на его маму записано.
Харитон охнул и сел.
– Господи, девочка моя! Да ты что!
– Он сразу так сделал, – объяснила Ника. – Боялся, что налоговая начнет потрошить. Ты же помнишь, как все было… Поэтому зарегистрировал предприятие на маму.
– Деньги твои были вложены! Ты тоже участвовала!
– Ничего теперь не докажешь, Харитон, – устало сказала она. – Даже пытаться бесполезно. Да и денег-то тех…
– Ты хоть зарплату-то у него получаешь? – после долгого молчания спросил Харитон.
– В штате числюсь. Бухгалтером.
– Засмеялся бы, если б твоя павлинья рожа не отбивала всю охоту лыбиться.
– От павлина слышу, – буркнула Ника.
Посидела еще, поднялась и нехотя подошла к зеркалу.
М-да.
Красотища.
И ведь не спросишь теперь у Харитона, что ей делать. Не задают старым друзьям таких вопросов.
– Не вздумай с ним разговаривать, – сказала она из комнаты, не повышая голоса. – Слышишь, Харитон?
Молчание.
– Я тебе запрещаю. – Ника шепелявила. – Не дай ему заподозрить, что ты в курсе случившегося.
Она подняла глаза на свое отражение. Харитон стоял у нее за спиной в дверном проеме, и его коренастая фигура закрывала свет.
У нее внезапно сжалось сердце. Она обернулась, подошла к нему и с силой обняла. Харитон дернулся, хотел что-то сказать, но обмяк и только молча гладил ее по спине.
Год катился под откос, как телега. Нику подкидывало, швыряло в стороны, било о борт. С какого-то времени она перестала задумываться о том, что их ждет. Крах неминуем. Вот и все, что нужно знать. Даже эта мысль больше не вызывала у нее ни страха, ни отчаяния, – только обреченное понимание, что ничего не поделать.
Ника выкупила и вернула на фабрику станки. Наняла новых мастеров. Вела всю бухгалтерию. Выезжала на важные встречи вместе с Егором, подстраховывая его. Просыпаясь наутро после возвращения в четыре, он теперь часто не помнил, о чем предстоит договариваться, и тогда в дело вступала его «секретарь-референт».
По субботам приходящая домработница выгребала с кухни бутылки. До Ники доносился их нежный перезвон. Он становился все громче с каждым месяцем.
Они давно не спали вместе. Однажды Егор попытался втолкнуть Нику в свою комнату, но она расцарапала ему лицо, вырвалась и схватила пустую бутылку, угрожая разбить ему голову. «Тьфу, дура!» Он сплюнул и хлопнул дверью.
«Рано или поздно мы друг друга поубиваем», – отстраненно думала Ника. Она не сомневалась, что ударила бы Егора, если б он продолжал настаивать на своем. После его походов в бани, после череды его любовниц, сменявших одна другую, мысль о том, чтобы лечь с ним в постель, вызывала у нее брезгливость.
Егор менял машины. Егор купил загородный дом с подземным гаражом и бассейном. Зачем? Для кого? Несколько раз устраивал там вечеринки для своих приятелей. Этих людей, точно пену, прибило к его берегу, но кто они были такие и откуда взялись, Ника не знала. Веселые молодые люди в дорогих костюмах. Хорошо одетые девушки с хриплыми голосами и вялыми движениями.
