Семь лет молчания - Марина Серова
От усталости и сонливости очень хотелось зарыться под одеяло и пролежать так минимум неделю. Но мне необходимо было быть в больнице. Я пообещала Инне, что приеду, как только освобожусь.
В коридоре терапевтического отделения тарасовской больницы было немноголюдно. Вдалеке на скамейке у окна я увидела два силуэта – мужчины и женщины. Она сидела, прислонившись к нему. А он гладил ее руку.
– Здравствуйте, – подошла я к ним.
– Танечка! Наконец-то хоть вы пришли. Нам никто ничего не говорит. Мы сидим тут в полном неведении.
– Отсутствие новостей – это тоже неплохо. Если бы было что-то плохое, врачи уже бы сообщили, – попыталась успокоить я их. – Попробую что-то узнать.
Молоденькая девушка с большими карими глазами сидела на посту медсестры и перебирала назначения.
– Здравствуйте, мне нужно узнать состояние поступивших к вам вчера Фроловой и Игнатьевой.
– А вы им кто?
– Я частный детектив, а вот там сидят родители одной из девушек.
– Мы же им сказали, что состояние стабильно тяжелое. За их жизнь борются.
– Тогда кто их врач? Хотелось бы поговорить с ним.
– Я их врач, – за спиной раздался знакомый мужской бас. – Что хотела узнать, Татьяна Иванова?
Я резко обернулась. Это был Витя Переверзев. Мой давний хороший знакомый. Года три назад он здорово помог мне в одном расследовании, связанном с махинациями в больнице. После этого мы даже с ним встречались пару месяцев, но решили, что не готовы для серьезных отношений. Мы оба были помешаны на работе.
С тех пор он совсем не изменился. Все та же улыбка и те же добрые глаза. Только, судя по бейджику на его халате, он хорошо взлетел по карьерной лестнице.
– Витя! – дернулась я от неожиданности. – Или к тебе обращаться Виктор Сергеевич? Судя по твоей должности, ты теперь заведующий отделением.
– Да, теперь я тут заведующий. Но для тебя, как и всегда, просто Витя, – он обнял меня и поцеловал в щеку.
Нельзя было не заметить презрительный взгляд той самой медсестры, которая пару минут назад вежливо отшила меня.
– Вить, я надеюсь, эта медсестра не твоя жена? – шепотом на ухо спросила я его. – Она меня сейчас испепелит своим взглядом.
– Нет, – засмеявшись, ответил он.
Тогда я отвела Витю в сторону, чтобы нас не подслушивали.
– Я догадался, что ты в больнице из-за этих девушек. Вряд ли ты решила навестить меня спустя столько лет, – начал он первым разговор.
– Да, ты прав. Это я нашла их. Ты знаешь их предысторию?
– Следователь мне рассказал. Семь лет заточения. Их организмы под действием сильных транквилизаторов.
– Какие-то следы физического насилия обнаружили?
– Нет, к счастью, никакого.
– Так они выкарабкаются?
– Мы делаем все возможное.
– Вить, скажи мне как старому другу. Сейчас мне и ее родителям меньше всего нужны такие дежурные фразы. Если есть хоть малейший шанс на то, что они придут в себя, дай его нам.
– Ты слишком многого просишь, Тань. Решающую роль в таком деле сыграет возраст. Девчонки молодые. Но после таких сильных лекарств могут быть проблемы с памятью и психикой.
– Серьезные?
– Сейчас трудно сказать. Они могут очнуться в любой момент. Просто ждем. Жизненные показатели у них в норме. Правда, у Игнатьевой чуть похуже.
Звонок на телефон Вити прервал наш разговор.
– Это хорошая новость. Продолжайте дальше назначенное лечение. – Он завершил разговор и посмотрел на меня: – Фролова пришла в сознание.
– С ней можно поговорить?
– Пока ничего не знаю. Я проведаю ее в реанимации. Потом подойду к вам. Иди к ее родителям. Но пока сильно не обнадеживай.
Я пошла к родителям Лизы и параллельно начала звонить Кирьянову.
– Володя, Лиза пришла в сознание. Доктор должен скоро подойти к нам и рассказать о ее состоянии.
– Отлично, держи меня в курсе. Я подъеду после того, как тут разберусь с делами. И, кстати, главврач пропал.
– Как пропал?
– А вот так. На работе говорят, что он взял отгулы. По тому адресу, где он живет, – никого нет. Соседи говорят, что видели, как он вчера вечером уезжал с чемоданом.
– А Филипп? У него же семья. Жена и дети.
– Жена с детьми за границей. Они отдыхают в Таиланде. На работе сказали, что сам Афонин в командировке. Но где именно, не знают. Своего заместителя он предупредил с утра, что его не будет пару дней. Дома его тоже след простыл.
– В бега пустились?
– Скорее всего. Послушаем, что скажут потерпевшие.
– Если, конечно, вспомнят.
– Считаешь, такое возможно забыть?
– Не в этом дело. Врач сказал, что после длительного приема транквилизаторов вполне вероятна потеря памяти и психические расстройства.
– Бедные девчонки. Вот им досталось-то.
Кто-то похлопал меня по плечу. Вернулся Витя. Он махнул рукой в сторону Инны и Игоря и пошел. Я последовала за ним.
– Ваша дочь пришла в сознание, – начал он рассказывать о состоянии Лизы, обращаясь к ее родителям. – Но она дезориентирована.
– Что это значит? – со слезами на глазах спросила Инна Николаевна.
– Она не понимает, где находится и что с ней происходит. Чуть позже вызовем к ней психиатра.
– Когда мы сможем навестить ее? – спросил отец Лизы.
– Хоть сейчас. Но только одна просьба – держите свои эмоции при себе. Ей сейчас нельзя расстраиваться. Она растерянна и напуганна.
– Мы поняли вас, – заверил доктора Игорь Викторович.
– Хорошо, тогда пройдем в реанимацию.
– А можно Танечка пойдет с нами? – попросила Витю Инна Николаевна. – Мне с ней спокойнее.
– Хорошо, пусть тоже пройдет, – посмотрел на меня Витя.
Чтобы дойти до реанимационного отделения, нужно было спуститься на один этаж вниз. Когда мы зашли туда, Инна Николаевна вцепилась в мою руку. Я не стала сопротивляться. Возможно, таким образом она пыталась сдержать эмоции.
