Михаил Учайкин - Синдром Минотавра
Тимофей вздрогнул – до сих пор голос, твердивший ему это, был подсознательным, мысль, хотя и назойливой, но едва осознанной. И вот сейчас впервые он позволил ей сформироваться в сознании. И, прозвучав явственно, она поразила его своей силой, но и добавила удовольствия.
– И тебе тоже будет нравиться, что я буду вытворять с тобой, – Тимофей с наслаждением вытянулся в кресле. Он накануне завершил составление новой программы обработки подсознания Ариадны, записал на флэшку и передал ей. Завтра в течение дня можно будет взглянуть на результат…
Энергия у Ариадны била через край – она готова была разразиться смехом или вдруг разрыдаться ни с того ни с сего. Она вечером опять отказала Тиму, сославшись на то, что к ней после работы должна заглянуть хозяйка квартиры, чтобы получить деньги за аренду и проверить, насколько ей, Ариадне, удается соблюдать чистоту и порядок. А у нее с последним как раз были проблемы – за все время она ни разу не отодвигала мебель, чтобы хотя бы пропылесосить под ней. Да и в шкафах следовало разложить вещи более аккуратно.
Тим гневно поджал губы, но ничего не сказал в ответ – раз надо, так надо. Он опять не понимал – почему она никак не прореагировала на запись. Ариадна просмотрела флэшку, которую он отдал ей вчера, в этом он более чем был уверен – та торчала в ноутбуке, когда он пришел на работу. Ариадны в кресле, правда, не было, она, скорее всего, пила кофе с Региной – это тоже вполне предсказуемо. На записи было две установки: одна – пить кофе, вторая… Может, что-то не так со второй установкой? Но проверить ее было не на ком. Оставалось только ждать, как Ариадна поведет себя в течение дня и вечером. Но она нашла пустяшную, на его взгляд, причину и ушла от него. Ее поведение совершенно не так было запланировано…
– Раз я знаю, что ты придешь, я могу ждать тебя сколько угодно, – проговорила Ариадна, поглядывая на телефон, который молчал весь вечер.
Чтобы занять себя хоть чем-то, она, как и сказала Тиму, наводила порядок в квартирке, где два раза махнула тряпкой – и чистота. А с порядком в шкафах все оказалось гораздо сложнее, но неистребимая оптимистка она и каждой вещи нашла свое место.
– У тебя настоящая страсть к жизни, – как-то сказал ей Филимон. Он поражался тому, что Ариадне достаточно было прогуляться, чтобы оставаться в добром расположении духа, испытывать простые радости и довольствоваться утехами, что преподносила ей жизнь.
– Это потому что я находилась в спячке долгое время, а теперь проснулась и пытаюсь наверстать упущенное, – рассмеялась она ему в ответ.
– Нет, – покачал он головой в ответ, – все совсем не так. Ты даришь свой огонь, энергию тем людям, которые находятся рядом с тобой. Кто-то зажигает огонь, чтобы согреться и согреть тех, кто рядом, кто-то освещает путь себе и тех, которые идут вслед за ним, как Данко. А кто-то разжигает огонь, чтобы спалить и себя, и тех, кто ему дорог. Чувствуешь, какие разные цели?
– И какая же цель у моего огня? – спросила она изумленно.
– Я еще точно не решил, – важно заметил Филимон, – но точно не последняя…
Ариадна вытерла руки о надетый на нее фартук и схватила зазвеневший телефон.
Звонила Чараева Татьяна.
– Ариадна, – произнесла она грустно, – не хочу вас расстраивать, но у меня для вас две новости и обе плохие. Первая – у Филимона на объекте что-то произошло, они с Валериком и прокуратурой пытаются разобраться с ЧП. Вторая…
Вторая новость была не такой интересной и уж тем более плохой, чем первая. Ариадне было абсолютно все равно, что еще такого плохого может сообщить ей Татьяна – она переживала за Филимона, и, конечно же, расстроилась, что он не придет.
– Вы с вашим нынешним работодателем давно знакомы? – неожиданно спросила Татьяна.
– Мне кажется, что я вам говорила об этом, – растерялась Ариадна, ее мысли совершенно было далеки от этого. К тому же последнее время про Тима ее непрерывно кто-то спрашивал, интересовался им. Она уже и не помнила дословно, кому и что про него рассказывала.
– Напомните еще раз, – попросила ее Татьяна.
– Со студенчества, – четко произнесла Ариадна. – Мы с ним учились в колледже на одном потоке, часто сидели за одной «партой», простите, столом. Он списывал у меня. После выпускного и получения дипломов я не встречалась с ним ни разу до последнего момента. После того, как меня уволили из нянь, я стала у него работать.
– А отношения? – не унималась Татьяна. – Простите, какие у вас с ним были отношения? Близкие?
– Что лично вы вкладываете в смысл слова «близкие»? – обиделась Ариадна. И почему все пытаются заглянуть к ней в постель? Она же не маленькая девочка, чтобы контролировать каждый ее шаг.
– Насколько вы были с ним близки? Меня мало интересует, спали вы с ним или нет. Мне интересно знать, был ли вхож Тимофей Кузнецов в ваш дом.
– Нет, – уверенно произнесла Ариадна и тут же задумалась.
Женщины гораздо лучше мужчин умеют произносить слово «нет». Но права ли она на этот раз? Ее тетради с лекциями часто оказывалась у нее дома, а не в общежитии? А она была уверена, что Тим ее не возвращал, во всяком случае, у бабушки она ее не забывала, когда навещала ту по выходным. Но потом та звонила и спрашивала, не потеряла ли она чего. Но тогда ее это не беспокоило.
Не может того быть, Ариадна даже головой потрясла. Неужели он приходил к ней домой и общался с бабушкой в ее отсутствие, а та по простоте душевной все о ней выкладвала. Похоже, Тим и тогда поступал, как сейчас, используя ее, – ему преподносили информацию на блюдечке с голубой каемочкой, а он без всякого зазрения совести делал вид, что видел человека насквозь. Какая же она дурочка. Тоже еще выискался ясновидящий.
– Так да или нет? – продолжала настаивать Татьяна.
– Я не уверена, мне кажется… – жалобно проговорила Ариадна. Лучше бы оказалось, чтобы Тим не был знаком с ее бабушкой, а тетрадку просто заносил, потому что так ему было удобнее, и ни разу не пил с ней чай, не говорил. Это ужасно, но похоже, что распивал чаи с плюшками, которын пекла ее бабушка. Женская догадка порой обладала большей точностью, чем мужская уверенность.
– Хорошо, – согласилась Татьяна. – Не стану вас больше мучить. Тимофей Кузнецов был прекрасно знаком с вашей бабушкой. Это достоверно известно. Та знала его еще с детства – он внук одной из ее подруг.
– Чей? – вырвалось у Ариадны. Такого она и предположить не могла. Ей казалось, что она знала всех, с кем общалась ее бабушка – и подруг, и просто знакомых. Ведь с самого раннего детства та таскала ее по всем своим подружкам, оставить то было не с кем, а услуги няни стоили слишком дорого. Но с Тимом она не пересекалась ни разу. – Это какая-то ошибка, – произнесла она твердо.
– Боюсь, что нет, – ответила Татьяна. – И это именно Тимофей поспособствовал тому, чтобы вас уволили из нянь, и это он сообщил вашей бабушке о беременности.
– Нет, – закричала истошно Ариадна и нажала «отбой» – ей стало совершенно не интересно, чей он внук.
Она с ужасом взирала на телефон, из недр которого прозвучали такие ужасные слова. Нет, она этому не верит и не поверит никогда. Не мог Тим с ней так поступить. Да и зачем это ему надо? И про беременность он не мог знать – она ни словом, ни полсловом даже случайно никому не обмолвилась. Это абсурд, глупость, причем полная. Кому понадобилось очернить Тимофея в ее глазах? Филимону? Она не верила в это. Филимон на такое не способен, да и с Тимом он не знаком, чтобы кому-то рассказать о таких интимных подробностях. Она в разговоре с ним ни разу не упоминала его имя. Но Татьяна откуда-то узнала… Откуда?
Ариадна заплакала. Она всегда знала, что самая сильная в мире вода – женские слезы, растопят любое, даже каменное сердце. Но сейчас ее слезы никто не видел, и никому, кроме нее, они не были нужны.
Она быстро их вытерла тыльной стороной ладони – не хватало раскисать по пустякам, хотя какие это пустяки, и сразу набрала Ирину Иосифовну, искренне надеясь, что разговор с немолодой женщиной ее успокоит.
– Я так рада тебя слышать, – отозвалась та почти сразу. – Уже сама собиралась позвонить тебе. Да все не решалась. Думала, ты еще не освободилась, чтобы поболтать со мной.
– Я тоже рада вас слышать, – всхлипнув последний раз, улыбнулась сквозь слезы Ариадна.
– Ты плачешь? – удивилась женщина. – Надеюсь, не из-за мужчины. Поверь, дорогая, ни один из них не достоин наших слез.
– Нет, я не плачу, – ответила Ариадна, но тут же снова всхлипнула.
– Брось заниматься этими глупостями, – сурово произнесла Ирина Иосифовна и собери всю свою волю в кулак.
– Зачем это еще? – испуганно проговорила Ариадна. Сегодня все, как сговорившись, хотят ее или обидеть, или запугать.
– Я тут разговорилась с Глашкой… – быстро начала Ирина Иосифовна рассказывать. – Хотела восстановить картину, кто тебя бабуле сдал с твоей беременностью, а в итоге…
