Д. Пален - Живой товар
— Так, господа…
— Господа… — Ира качнула головой.
— Пардон, дамы и господа… Еды у нас с собой вроде навалом, а вот за знакомство даже чокнуться нечем. Евгений, по дороге сельмаг будет, остановишь, я выйду.
— Через наши головы полезешь?
— Ну выпустишь, потрудишься.
— Да ладно, раз уж все равно мне вылезать, так вы решите, что надо — про хлеб не забыли? — а я схожу.
— Тогда я тебе хоть валюту подкину.
— Предпочитаю марки.
— Извини, есть только независимые…
Один клиент принес красивое слово: «пипибакс». Но это для интеллигентных и старых, кто помнит, что туалетная бумага когда-то называлась «пипифакс». Ирочка точно не помнит, да и Женька, думаю, тоже, хоть он совсем не мальчик — не моложе меня…
— А что, нужна валюта? — въехала Ира. — У меня немножко долларов есть.
Пришлось успокаивать:
— Не нужна валюта, это мы так шутим.
Женька покосился озадаченно, я ему незаметно бровью знак сделала. Понял, промолчал, пошел в сельмаг.
До дачи добрались уже после шести. Хорошо, что июнь, дни длинные, потому что до темноты нужно еще кучу дел переделать: вытащить и повесить на веранде лампочку на длинном шнуре, набрать все ведра, а по возможности и бочку, полить деревья — уже несколько дней дождя не было, распаковаться и хоть чуть-чуть просушить постели, домик закрытый стоял, наверняка еще не успел высохнуть, простыни будут сыроваты.
Женьку я отправила по воду, хотела и Иру туда определить — девочка крупная, как говорится, на такой воду возить, — но передумала: пусть лучше кухней займется, тем более варить ничего не надо, а с зеленью огородной разберется. Я только газ под чайником зажгла, вряд ли ей в Махдене приходилось баллонным пропаном пользоваться, и занялась устройством на ночь.
Домик у нас небольшой, строился еще в те времена, когда от сих до сих и ни миллиметром больше, зато двухэтажный, комнатка внизу, комнатка вверху и внутренняя деревянная лестница под старину. Лестница хоть съедает и без того скудную площадь, зато придает особый шарм. У рукодельщика Бобы и со вкусом было неплохо, дай ему Бог удачи в Штатах… А веранду мы уже сами пристроили, в либеральные времена.
Женька сразу взвился, как мальчишка, мол, буду на веранде спать. Пришлось ему объяснить, что здесь не город, асфальта и камня вокруг нет и ночью будет свежо, а кроме того, комары тут от свежего воздуха рослые, а от безлюдья — изголодавшиеся, не комары, а вампиры амазонские.
— В Махдене тоже комары есть, — заметила Ира, — там от них специальные сетки над кроватями вешают.
— Ты в Махдене была? — удивился Женька.
Хм, а они уже на «ты» перешли. И, смотрю, Ирочка не шибко секретничает. Ну, ей видней.
А она тем временем отвечает:
— Да, я довольно долго там была. Только пару дней как вернулась.
Ну, это разумно — а то всякие мелочи поведения в глаза бросаются. И в уши.
Ира уже банками и склянками греметь кончила, тихо стало. Пятница, сегодня только моторизованные садисты на свои участки явились, основная масса нахлынет завтра, с утренними электричками. Часов с десяти тут уже оживленно будет, и каждый с приемником явится, и половина будет слушать заграничную станцию «Маяк», и сигналы точного времени будут долетать с разных делянок многократно, с разрывами, вызванными разной удаленностью и ограниченной скоростью звука…
Пока мои батраки выполняли вечерний урок, я полила всю растительность и определила каждому работу на завтра. Мафия — мафией, враги — врагами, но сурепку и колорадского жука эти человеческие глупости не интересуют, так что пусть трудятся дорогие гости. Тем более лучшей маскировки и не придумаешь. Да и попробуй тут найти ту же Иру — все в четвертой позиции, «областью бикини» кверху, у всех морды косынками от солнца замотаны…
С распределением работ я бы наверняка напорола, но мама очень четкие инструкции в сумку сунула, в письменном виде. Она у меня натура творческая, поэтому читать ее письмена не каждый может, но я, естественно, давно научилась. И все же одну работу я своими силами нашла, без маминых указаний — обнаружилась новая дыра в заборе. Вот когда Батищев иссякнет от прополки колорадов, я ему для душевного отдохновения подкину настоящую мужскую работу.
Понемногу начало смеркаться, пришлось включить свет, чтобы расшифровывать мамину клинопись. Вокруг лампочки моментально закружились всякие перепончатокрылые или как их там звать — мелкая кусачая гнусь с блоху размером, здоровенные мохнатые бабочки-идиотки, с разгону долбающиеся головой прямо в железный абажур, аж гул идет, какие-то зеленые меланхоличные созданьица — безобидные, я их «эльфы-сильфы» зову — и, конечно, комары, «мессершмитты» проклятые, зудят-звенят.
Я кинулась к сумке за репеллентом, вымазалась вся, самой аж противно, дала Женьке намазаться.
— Ну что, Женечка, ты еще хочешь спать на веранде?
— Подумаю, — говорит.
Ну да, неловко ему так сразу сдаваться.
А Ирочка отказалась:
— Меня не кусают, я белобрысая.
Ну, положим, бровки у нее чуть темнее волос, во всяком случае, отлично на лице видны (оказывается, «брысь» — это я недавно узнала — так когда-то бровь называлась).
Только я к своим планам и диспозициям вернулась, как Ира эти свои «брыси» свела и мне тихонько так:
— Ася! В калитку кто-то стучится…
Я не задумываясь пошла открывать, но тут же меня догнал Женька с тяпкой в руках.
— Я с тобой, гляну, кого это на ночь глядя принесло…
Но тут из-за калитки донесся знакомый голос:
— Это я, Анна Георгиевна!
Димка приехал! Ну молодец! Я открыла калитку.
— Ну наконец-то впустила!
— Нет, это я должна сказать «наконец-то»! Ты где пропадал? Звоню целый день, звоню…
Колесников не успел рта открыть — Женька кинулся вперед.
— Димка! Колесников! Черт, как ты здесь оказался?
— Батищев!
Это еще что за поворот? Они — знакомы?! Ох, не люблю я, когда случайно в кустах оказывается рояль… Или это уже мания преследования? В конце концов, я ведь сама Женьку позвала, никто мне его подсунуть не мог. Да? Зато он мне мог подсунуть Колесникова! А зачем оно ему? Сосватать разве что… Ну тогда спасибо. Ладно, пока что вроде искренне удивлены встрече, посмотрим…
Мужики обнимались и обменивались первыми фразами, а я обдумывала положение: трое из присутствующих в курсе нашей тайны, четвертый — нет. И именно он приглашен в качестве главных мускулов… Что-то ему сказать все же надо, в конце концов, дело небезопасное и втягивать человека в такую историю втемную — просто непорядочно. Я, конечно, думаю, он мужик настоящий и так легко не струсит, но глаза у него должны быть открыты…
Мне надоело слушать, как они охают, ахают и хлопают друг друга по спине, я заперла калитку и погнала их к дому.
— Ира, знакомься — это мой хороший друг Дима Колесников.
— Здравствуйте, Ира. Ух какая вы красавица! Ася говорила, а я, дурак, не верил…
— Спасибо.
Я решила пока ничего не предпринимать — вечер впереди длинный, успеем еще с Димой поговорить.
— Так, господа мужики! Мойте руки и к столу! Ирина, садись, дальше я сама. Отдыхай…
— Да я вроде и не устала…
— Вот и славно.
Ира села возле стенки в плетеное кресло. Батищев немедленно устроился рядом на стуле. Дима тоже выбрал себе стул, только скрипучий венский, мне они оставили кресло-качалку. Но ничего, как будто разместились удобно.
Ужин получился неожиданно веселым — мужики вспоминали разные смешные случаи из общего училищного прошлого.
Сколько дружу с Женей, не знала, что он раньше военным был. А он, оказывается, лейтенантствовал, так же, как и Дима, только где-то далеко в Сибири. Он назвал какой-то объект секретный — Колесников кивнул, знает, значит… Там утечка ядовитая была, что ли, в общем, тоже комиссовали его. Но, насколько я поняла, досталось ему полегче, чем Диме. Дальше мощный папа помог, закончил Женечка институт физкультуры и теперь толстых коров, по возможности, превращает в стройных газелей. Или в тощих коров.
Сидим, болтаем. Ира кофе заварила — у мужиков от удовольствия глаза вот такие стали! А я смотрю на Батищева, смотрю на Иру — Господи, это же мой контингент, абсолютно мой! С первого взгляда и наповал!.. И вот что интересно — год назад, когда она к нему на занятия ходила, он что же, и не заметил ее? Или клиентки — это табу? Или ее этот год так изменил? Ладно, неважно — пусть хоть сейчас…
Как-то в прошлом году пошла я зубы лечить. Докторша спрашивает, где и кем работаю — для карточки. Я сказала, что в брачной конторе. А она и говорит:
— Как я вам завидую! Вы такое дело благородное делаете… Бог вас наградит за это…
Вот он и награждает… Но сейчас, глядя на этих двоих, я позавидовала сама себе. Не специально, случайно это вышло. Но все равно, как славно!
