Илья Стогоff - Проигравший
Воистину, виновна была Фатима, дочь эмира Сейфа ад-Даулы, и виновен был ее прекрасный возлюбленный ас-Скалиба, но не понесли они наказания и не поразила их молния у священного камня аль-Мааса, что означает «Нелживый».
Можно спросить, достопочтеннейшие, какова же тут мораль, и как вообще можно предлагать людям историю, в которой победила неправда? На это я вам отвечу и скажу так: тот, кто любит, всегда прав. Даже если неправ, то и в этом случае он прав, потому что, воистину, милосердие лучше жертвоприношений! На этом мы и завершим эту главу: да будет же слава Живому, Неумирающему!
Эпизод шестой и последний
«Бомба из антивещества»
1Жить ему оставалось три часа. И то, если повезет. А если не очень повезет, то два часа сорок минут. Или два пятьдесят. В общем, не очень много.
Пол в лифте был грязный. В потолочной панели едва светила единственная лампочка. Кислород заканчивался. Может быть, от этого казалось, что в лифте ужасно жарко. Сзади по спине стекал, щекоча кожу, пот. Ох, не думал он, что жизнь его закончится столь нелепо. Еще даже и нынешним утром не думал.
Курить хотелось ужасно, но курить в нынешней ситуации, разумеется, не стоило. От нечего делать он просто сидел на полу и рассматривал собственные руки. Больше рассматривать все равно было нечего. Запястье, ладошка, пальцы. На пальце он когда-то носил обручальное кольцо. Но вот уже несколько лет как не носит. На запястье, по идее, можно было бы носить часы, да только часов у него не было ни разу в жизни. Ни разу в оказавшейся столь недлинной жизни.
Каждый из людей, думал он, – это лишь колечко в длиннющей цепи. Неизвестно когда начавшейся и черт его знает, куда ведущей. От совершенно незнакомых людей, которых называют «предки», нам достаются такие штуки, как цвет глаз и волос. Или вот, например, форма запястий. Мы не знаем их, никогда о них не думаем. Живем себе в уверенности, будто жизнь наша принадлежит лишь нам, никому, кроме нас, и вообще, каждый из людей – единственный в своем роде. Хотя даже цвет глаз, которыми мы смотрим на мир, и тот достался нам от других людей. А потом приходит момент, когда эта наша уникальная жизнь вот так вот глупо и неожиданно заканчивается. В бесконечной цепи образуется еще одно колечко. Хочется тебе этого или нет, но и ты стал лишь прошлым этого мира. Тоже превратился в «предка», о котором дальше никто не станет думать. А единственную в своем роде жизнь дальше будет жить уже кто-то другой.
Он закрыл глаза и умер. Вся предыдущая жизнь показалась ему неправдоподобным сном. И все, что было дальше, – тоже.
2Свернув с проспекта, он вышел, наконец, к большому православному собору. Дождь радостно швырнул ему в лицо пригоршню грязных капель, но Стогов был крепким парнем и обращать внимания на такие мелочи не стал. Перед входом в собор было припарковано несколько раскрашенных в милицейские цвета авто. Обогнув их, он выкинул сигарету и поднялся по гранитным ступеням. Прежде чем войти в церковь, рукой убрал капюшон и задрал голову вверх. С потолка на него глядели пухлые, улыбающиеся ангелы. Из людей, стоявших в соборе, не улыбался никто.
Первым человеком, которого внутри увидел Стогов, был суровый генерал из их Управления. Тот стоял посреди помещения, а вокруг, как планеты вокруг светила, располагались подчиненные. Ближайшая орбита – начальство самого высокого уровня, потом – анонимные офицеры с не очень большими звездочками на погонах, а там, где на схемах, изображающих Солнечную систему, находилась планетка Плутон, понуро переминались с ноги на ногу Осипов и майор.
Стогов удивился. Такое количество мундиров со звездочками на месте происшествия можно было встретить не часто. Осипов помахал ему рукой. Выглядеть он старался так, будто похмелье совсем его и не мучает.
Перед генералом стоял бородатый настоятель в черной рясе. Генерал слушал его и иногда кивал головой. Батюшка тыкал пальцем в невысокого худощавого мужчину и повторял:
– А я говорю, он пытался выкрасть документы. Через вот эту дверь пролез и пытался. Вот этот самый и есть.
У мужчины, в которого упирался батюшкин перст, был дорогой костюм, дорогие часы, дорогой галстук и папочка из дорогой кожи под мышкой. На обвинения он ничего не отвечал, а только улыбался.
– Вот через эту дверь. Пытался влезть и украсть.
– И вы можете объяснить, зачем?
– Понятия не имею, зачем. Но зашел вот тут и копошился в замке.
Владелец костюма пожал плечами и отвернулся:
– Бред какой-то!
Рядом с генералом Стогов разглядел его голубоглазого красавчика-адъютанта и, разумеется, Александру. Она была невозможно красивая. В сторону Стогова она не смотрела. Все молчали и ждали, что скажет генерал. Адъютант что-то помечал в блокноте.
– Иначе говоря, вы обвиняете этого гражданина в попытке ограбления?
– Точно! – кивнул священник. – В попытке. Обвиняю.
– И что именно он пытался украсть?
Батюшка открыл рот, чтобы по сотому разу все повторить, но адъютант решил взять инициативу в свои руки:
– Давайте попробую я. Вы не возражаете? Итак, настоятель собора, отец Федор, утверждает, что ночью имела место попытка взлома. Кто именно влез в храм, неизвестно, и что пытались украсть, тоже неизвестно. Но батюшка утверждает, что видел на месте происшествия вот этого гражданина. И что это именно он пытался взломать сейф. Ночью, мол, вскрыл дверь и уже копался в стенном сейфе, а батюшка его, типа, спугнул.
– А что говорят эксперты? – спросил генерал.
– Попытка взлома была, это однозначно. На дверце сейфа имеются царапины. Причем все свежие.
– То есть сейф вскрывали, и вскрывали недавно?
– Так точно, товарищ генерал.
Генерал всем корпусом повернулся к галстуконосцу.
– А вы… э-э…
– Я представитель строительного подрядчика. Наша фирма участвует в проекте по прокладке тоннеля под дном Невы. Вы, наверное, видели: работы ведутся прямо по соседству с храмом. Вот моя визитка.
Судя по тому, как уверенно парень себя вел, пост в строительной компании он занимал немаленький. Он протянул свою визитку генералу, но тот даже не пошевелился, чтобы взять протянутый бумажный квадратик.
– И вы отрицаете, что все эти события имели место?
Галстук только пожал плечами. Визитку он убрал обратно в карман. Священник попытался что-то сказать, возмущенно взмахнул руками и открыл уже было рот, но разразиться тирадой генерал ему не дал:
– Погодите! Так мы ни к чему не придем. Давайте по порядку. Как конкретно все это происходило? Начнем, батюшка, с вас. Изложите свою версию.
Священник расстроено вздохнул, но спорить не стал. Выглядел он так, как и положено выглядеть настоятелю некрупного собора в большом городе. Пузатый, бородатый, мудрый этакой житейской мудростью человек. Обстоятельный и неторопливый. Да, сейчас он немного горячился и говорил сбивчиво. Но это лишь оттого, что защищать приходилось действительно важное дело. А так – вполне себе милый батюшка.
– Можно и по порядку. Хотя вообще-то я рассказывал эту историю уже раз восемь. Вчера вечером я пораньше ушел домой и лег спать. Матушка… в смысле, супруга моя, уехала к сестре в Курск. И детей с собой забрала. Я вообще-то должен был с ними ехать, но в последний момент подумал: зачем? И остался. После всенощной дьяконы мои уехали, я погасил везде свет, запер собор и ушел домой.
– Вы живете тут же, при соборе?
– Где ж еще мне жить? Вон из окна видна квартира моя. Я лег в постель. И даже успел какое-то время подремать. А потом вижу: в окнах собора вроде как свет. Я оделся, вышел во двор, зашел внутрь. Тут, в соборе, конечно, темно было, но видел я его очень четко. Вот этого гражданина. Он отодвинул икону и пытался вскрыть сейф. Я спросил его: «Что вы делаете?! Это же храм!» Он обернулся и посмотрел мне в глаза. А потом убежал. Через окно я видел, как он добежал до вон того угла, а дальше его уже не видел.
Милицейская свита разом повернула головы к бизнесмену. Картина, похоже, начинала проясняться. Милиционеры нахмурили брови на суровых лицах.
– Можете ли вы прокомментировать это заявление?
– Могу. Данное заявление является полным бредом. Посмотрите на меня: я похож на человека, который по ночам тырит из церквей иконы?
Суровые складки на лицах милиционеров стали понемногу разглаживаться. Глядя на галстук и часы бизнесмена, они понимали: тырить из храмов иконы этот человек, скорее всего, не станет. Дела у него и без этого идут, похоже, неплохо. И вообще на фоне аж взвизгивающего от возмущения священника бизнесмен выглядел спокойным, рассудительным и вряд ли в чем-то виновным.
Адъютант уточнил:
– То есть вчера вечером вы в собор не влезали?
– Сам-то вы как думаете?
