Сергей Михайлов - Наркодрянь
Мейсон еще полежал на гребне, понаблюдал - картина казалась мирной, потом одним броском перебежал к заправке.
- Воюешь, что ли? - спросил Том, окидывая взглядом пропыленную и измятую одежду Мейсона. А возможно, все дело было в выражении лица полковника.
- Разминаюсь, - кивнул Мейсон, - тебя тут никто не доставал?
- С той пятницы - никого Даже за деньгами не заехали.
- А ты "фрик" приготовил? - поинтересовался Мейсон, увлекая Тома в маленький, но хорошо расположенный (обзор на три стороны)
офис.
- Пушку я приготовил, - сообщил Бруксон и указал на магазинный "винчестер", - пусть сунутся. Кто, черт побери, хозяин на этой земле?
- Хорошая штука, - согласился отставной полковник, проведя пальцем по стволу и оглядывая офис и панораму из окон, - только... прибереги на самый крайний случай.
- Что будешь пить? - спросил Том, открывая холодильник.
- Содовую. Со льдом.
Бруксон еще раз внимательно глянул на Мейсона и вдруг спросил:
- Ты что, вместо меня подставился Фрэнки?
- Шлюхи подставляются, - неприятным голосом отозвался Мейсон, - и педики сраные.
Думай, что говоришь.
- Ладно, чего тут собачиться, - примирительно проворчал Бруксон и протянул мгновенно запотевший стакан, - но я же тебе так, по дружбе пожаловался, безо всякой задней мысли... На меня наехали - мне и разбираться.
- Сам не разберешься. Не твой уровень.
- Твой? - спросил Том, кивая на перепачканную одежду Мейсона. - Или будешь армейскую команду собирать?
- Много чести, - отрезал Мейсон и поставил пустой стакан. - Ты мне свой "Ниссан" одолжишь?
Бруксон кивнул - не вопрос, мол, - и предложил:
- Может, я с тобой?
Мейсон помедлил и отрицательно покачал головой.
4
Бруксоновский "Ниссан" был "чистым". Не требовалась даже специальная проверка, достаточно было Мейсону заглянуть под капот и под днище и пошарить под сиденьями.
Все-таки рэкетиры - ребята не слишком высокого класса. На уровне мирных обывателей они, конечно, угроза смертельная, но до настоящей современной техники недоросли. Можно надеяться.
Джеймс Мейсон сунул в обширный "бардачок" искореженный передний знак с покойного "Лендровера" и погнал в Кармел. Там поставил "Ниссан" перед домом Бруксона и пошел пешком.
"Пешком", впрочем, это гипербола, или в лучшем случае констатация способа передвижения на своих двоих.
Шел Мейсон только один квартал. Дальше, легко и бесшумно, как большой кот, перемахнул через изгородь и пробрался сквозь частные домовладения. Не самое подходящее время, все залито сиянием субтропического солнцау но и не самое худшее - сиеста.
На одном из участков играли в теннис, вяло и монотонно перестукиваясь желто-оранжевыми пушистыми мячиками.
На другом - столь же вяло и непрофессионально занимались любовью на краю бассейна, под вопли "Айрон Мейденс". Музыка соответствовала скорее ритмизированной ламентации дюжины жиголо в предвкушении брутальной кастрации, чем здешней земноводной реальности.
На третьем - замечательно растрепанные англо-американские детишки, числом до шести, возились с полудюжиной сеттеров и спаниелей с добавлением парочки гувернанток, Мейсону понадобились лишние пять минут, чтобы преодолеть эти двести ярдов незамеченным и неукушенным.
Затем Мейсон пробрался сквозь два частных владения, где не оказалось никого крупнее и опаснее махаонов, и вышел к своему дому.
Столетний платан рос как раз на границе участков, на пятьдесят футов взметая крону над изгородью.
Мейсон ловко, по-обезъяньи вскарабкался на уровень кровли своего дома, прильнул к развилке и замер.
На эту сторону выходило пять окон - три первого и два второго этажа, хорошо просматривалась подъездная дорожка.
Рамон работал на кухне, работал и напевал что-то свое, бесконечное, народное, на трех нотах.
Одной этой песни, наверное, было бы достаточно, чтобы заподозрить неладное, хотя ни в словах (Мейсон, естественно, владел испанским, по крайней мере, достаточно, чтобы понимать непритязательный текст о любви и одиночестве), ни в мелодии ничего предосудительного не было. Просто Мейсон знал репертуар своего слуги-повара и знал, по каким законам сменяются рамоновские "диски".
Но, кроме бормотаний и завываний, которыми чикано успокаивал смущенную душу, Мейсон уловил еще кое-что.
Тень тени.
Не силуэт и не движение, а чуточку измененное распределение освещения в спальне.
И еще: чем дольше Мейсон всматривался в окна собственного дома, тем определеннее чувствовал не просто постороннее, но враждебное присутствие. Засаду.
Умел подобные вещи ощущать полковник Чаще всего куда быстрее, чем срабатывал рассудок.
Необходимое условие выживания. Или наоборот при всей тренированности, подготовке, снайперском мастерстве полковник просто не дожил бы до этих лет, а скорей всего не выбрался бы живым из первого своего настоящего боя, тогда, во Вьетнаме, а может быть, даже из лагеря.
Великий мастер Эдвардсон сумел развить у всей команды, у каждого это шестое чувство Но возможно, не только развить. Мейсон давно склонился к мысли, что в критериях отбора курсантов "Белой рыси" догадка о таких, не четко определенных наукой, но известных настоящим военным практикам, возможностях парней-кандидатов играла важнейшую роль.
Мейсон соскользнул с дерева на своем участке, мгновенно перекатился в "мертвую зону", не просматриваемую из закрытых окон, не касаясь стены лопатками, пробрался к окну нижней ванной. Окно было с секретом: его можно бесшумно распахнуть снаружи, нажав в определенной последовательности на головки четырех алюминиевых заклепок на алюминиевом же переплете. Последовательность, известная только полковнику.
Итак... вошел! Прикрыл бесшумно окно - "браунинг" на взводе - и к двери, непрошеных гостей, видимо, двое: один наверху, а второй - вот он! Уселся в кресло там, где холл переходит в короткий коридор к кухне, в точке, откуда хорошо видна и входная дверь, и Рамон, все под ту же "тревожную" песню готовящий телятину под соусом чиле.
Мейсон как тень подобрался еще на шаг. Свалить одним выстрелом киллера с его позиции - не проблема, но есть еще второй, наверху. Перестрелка в собственном доме никак не входила в интересы Мейсона. Он сделал еще шаг, сократив расстояние с костлявым киллером до шести футов. Затем, чуть заметно присев, прыгнул.
С шестым чувством у костлявого оказалось не все в порядке. Он только успел скосить глаза и чуть-чуть повернуться на шорох - а твердый каблук уже вонзился пониже уха, а долю секунды спустя жилистое тело Мейсона впечатало киллера в кресло, жесткий локоть врубился в солнечное сплетение, выбивая остатки дыхания, и рука полковника подхватила киллерскую "беретту" с длинным глушителем. Только негромкий стук и судорожный выдох.
Однако Рамон на мгновение прервал песню, тут же, повинуясь знаку полковника, запел снова, только побледнел, но для осторожного человека сигналов поступило больше чем достаточно. Сигнал тревоги уже принят тем, который наверху, и через несколько секунд наверняка раздастся выстрел. Оставалось только сыграть на опережение!
Мейсон, как в тысячный раз на своей особой ежеутренней тренировке, в два прыжка взлетел наверх. За мгновение до того, как опуститься на циновку у края ступеней, Мейсон выстрелил из трофейной "беретты". В ответ дважды слабо хлопнуло, две пули выбили облачка штукатурки из стены, а затем раздался болезненный стон и звук падения.
Мейсон спрыгнул, минуя лестницу, на первый этаж, молнией пронесся в ванную, быстро открыл окно и выкатился во двор.
Окна второго этажа закрыты, заученно, почти автоматически полковник пробежал девять шагов и, высоко подпрыгнув - "беретта" за поясом, уцепился за прутья пожарной лестницы.
Еще две секунды - и он на средине лестницы, в футе от окошка, подсвечивающего верхний коридор. Жаль, но придется стрелять через стекло.
"Беретта" тявкнула трижды, три гильзы со звоном ссыпались на отмостку, три аккуратные дырочки в венчике трещин проклюнулись в стекле, а темнокурчавая голова гангстера, хорошо видная на фоне светлого проема, ткнулась в пол.
И почти в тот же момент ушло ощущение опасности.
Мейсон засунул "беретту" за пояс и соскочил с пожарной лестницы. Еще один экзамен сдал. Последний? Очередной!
...Экзамен на "выживание" стал самым приятным испытанием.
Мейсона выбросили из вертолета в самом сердце Амазонии. Нож, "кольт" с шестью патронами и... масса свободного времени. Да, еще передатчик черная коробочка на поясе. Передатчик должен был автоматически включиться ровно через месяц, и по его сигналам поисковая группа и определит местонахождение Мейсона. Правда, в случае экстренной нужды он мог сам включить передатчик - нажать красную кнопочку, но тогда экзамен по "выживанию" не засчитывался.
Мейсон в передатчике не нуждался. Он чувствовал себя прекрасно, словно на отдыхе. Месяц в одиночестве, в дебрях тропического леса? Мейсон с удовольствием провел бы подобным образом и три месяца. Нож и "кольт" с шестью патронами?
