Александр Багой - Война без особых причин
Тот жадно схватил их. Выдернул из середины одной пачки несколько купюр. Посмотрел их на свет.
– Всю ночь рисовал, – усмехнулся я. Наум Борисович довольно засмеялся моей шутке.
– Если еще нарисуешь, неси. Все возьму!
Я широко улыбнулся. Я испытывал какое-то извращенное удовольствие от разговора. Вспомнил Осину и подумал, что я кажется тоже вхожу во вкус. Похоже безумие это заразно…
– Вы пересчитайте. А то вдруг потом окажется, что нехватает, – заботливо предложил я.
– Ну что ты, Вадик, – возмутился старик. – Я тебе верю. Ведь ты, старика, не обманешь?
– Ну что вы, Наум Борисович? – в тон ему ответил я. – Как можно! Вы ведь мой спаситель.
– И то правда, – согласился он, и внимательно посмотрев на меня добавил. – А ты хорошо держишься, Вадик. Я думал ты просить будешь, торговаться. А ты нет… Хорошо держишься. Как мужчина. Я пренебрежительно махнул рукой.
– Из-за чего торговаться-то, Наум Борисович? Из-за денег что ли? Деньги, они ведь как навоз – сегодня нет, а завтра– воз.
– Речь не мальчика, но мужа, – заметил Наум Борисович и кряхтя встал. – Сейчас я тебе документы принесу. Минутку подожди. Я развел руками.
– Сколько угодно, Наум Борисович. Сколько угодно.
Старик шаркая вышел в соседнюю комнату. Плотно прикрыл за собой дверь. Я услышал звук отодвигаемой мебели.
«Пора» – сказал я себе и вскочил со стула. Вытащил пистолет. На носочках подошел к двери. Осторожно надавил. Закрыто. За дверью стукнуло, словно старик открыл какой-то ящик. Я отшагнул от двери. Примерился. Одним ударом ноги выбил ее, и стремительно ворвался в комнату.
Старик стоял на коленях в углу. Темное пятно на полу обозначало место, где был отодвинутый сейчас комод. Наум Борисович обернулся на шум. В руках он держал кусок половицы. Я издевательски улыбаясь сказал.
– Что же вы Наум Борисович, мебеля-то сами двигаете? Еще надорветесь…
Взгляд старика был прикован к пистолету в моей руке. Лицо его побурело. Грудь тяжело вздымалась.
– Что старый пидор, язык проглотил?
Я отшвырнул стоящий на дороге стул. Подошел к старику. Ударил его стволом пистолета по лицу наотмашь. Рассек щеку. Потекла кровь. Наум Борисович охнул и схватился руками за рану. Я пнул его несколько раз в живот. Старик скорчился на полу. Я присел на корточки и заглянул в тайник.
– Ого-го! Тут не только на черный день, но и на всю черную жизнь хватит!
Я выгреб из тайника в полу все, что там было. Мешочек с ювелиркой. Доллары, которые принес я. Две толстые пачки еще советских рублей. Завернутые в полиэтилен доллары и марки. Сверток на вид был солидный. Еще я достал от туда жестяную коробку. В ней оказались паспорта и военные билеты. Было даже ментовское удостоверение. Все с разными фотографиями и на разные фамилии. Видимо старик скупал их. Запасал материалы для работы. В коробке еще лежали штампы и печати. Моих документов не было. Я поднял голову Наума Борисовича за волосы.
– Ты козел, где мои документы?
– Негодяй, убийца! – слабо застонал старик. Я пожал плечами.
– Не мы такие. Жизнь такая. Где документы?
– Негодяй! Ничего я тебе не отдам! – вдруг тонко закричал Наум Борисович. – Ничего! – и закашлялся. Струйка слюны потекла по подбородку. – Сдохнешь под забором! Я поднял его, и привалил спиной к комоду. Старик давился кашлем.
– Слушай, – убедительно сказал я. – Мне терять нечего. Я из тебя сейчас ремни резать буду. Отдай документы и я уйду. Заберу только свои деньги. Твои не трону. Слово даю.
– Воды! – прошипел Наум Борисович. – Воды! Я вздохнул.
– Где же я тебе сейчас воду возьму? Отдай документы и я тебе даже «скорую» вызову. Или искусственное дыхание сделаю «рот в рот», – засмеялся я. Мне самому понравилось, как я сказал. Старик хрипел, булькал. Вены на шее вздулись. Я испугался, что он умрет.
– Погоди, погоди, – заторопился я, – сейчас воды принесу. Погоди, слышишь? Я вскочил. Выбежал из комнаты. Набрал в кухне кружку воды.
Наум Борисович завалился на бок. Жадно хватил ртом воздух. Я присел возле него и поднес кружку к губам.
– Давай, пей.
Зубы его стучали о край кружки. Вода пролилась на подбородок, поросшую седыми волосами грудь. Сделав несколько глотков он отвалился. Задышал чуть ровнее. Кровь отхлынула от лица.
– Ну что, оклемался? – спросил я. Наум Борисович кивнул в ответ.
Вот видишь, – укоризненно сказал я. – Я тут с тобой вожусь. Спасаю, можно сказать. А ты меня так кидаешь. Разве это по-честному?
– Ладно, прошептал старик. – Твоя взяла. Документы в словаре. Там – и махнул рукой в сторону двери.
– Каком словаре?
– Малом энциклопедическом.
Я быстро отыскал словарь. Потряс. Из него выпал конверт. Я посмотрел содержимое. Паспорт мой. Паспорт Юли. Свидетельство о рождении Темки. Фотографии наши, фамилия другая. Все правильно. Не обманул, старик.
«Может не стоит? – подумал я. – Пусть живет». Нет. После того, что было, оставлять его нельзя. Слишком опасно. Да и деньги пригодятся. И вообще: он сам виноват. Этот довод показался мне убедительным.
Я вернулся в комнату. Наум Борисович уже отошел. Сидел на полу прямо. Прижимал к ране платок, смоченный в воде.
– Все правильно? – спросил он. – Все, ответил я, подходя.
– А мерзавец ты все-таки. Мерзавец и негодяй. Зачем же сразу бить-то? – ворчливо сказал он. – Ну приди ко мне. Объясни. Денег нет, ситуация трудная. Разве ж я не пойму? Ты же мне как родной! Как сын! А ты сразу бить старика! И тебе не стыдно?
– Стыдно… папа, – сказал я и выстрелил ему в голову. Наум Борисович мешком повалился на бок.
24
Я птицей взлетел по лестнице. Ворвался в квартиру. Пакет с документами и деньгами полетел на кровать. Я упал на колени перед телефоном.
– Здравствуйте, это справочная Аэропорта? … Какой ближайший рейс до Адлера? … В восемь?… А как заказать билеты? … Три… Спасибо девушка! Спасибо!
Все складывалось одно к одному. Мне снова везло! Мир ложился у ног, покорный моей воле. Даже светофоры загорались зеленым, когда я подъезжал к ним!
Я заметался по комнате, собирая вещи. Одежда, бритва, несколько книг. Я сваливал все это на кровать. Главное ничего не забыть! «Черт, Юле-то я не позвонил!» – я шлепнул себя ладонью по лбу.
Схватил трубку. Набрал Юлин номер. Сердце защемило, когда я услышал ее такой родной голос.
– Алло.
– Юль, это я! У меня все получилось! Я выиграл! Юль, мы уезжаем! У нас все теперь будет, Юль! Море, дом, жизнь! Юль, мы яхту купим, слышишь? Юля потрясенно молчала. Потом спросила:
– Это правда? Вадик, ты не врешь?
– Какое вру! Билеты заказаны! Рейс в восемь! Через шесть часов мы уже в Адлере! Готовься! Я заеду за вами через час! – прокричал я и бросил трубку на рычаг.
На душе все пело. Мне хотелось плясать от счастья. И еще страшно хотелось курить. Ну я и закурил. Сигарета показалась мне очень вкусной. Это был вкус победы. Я жадно глотал дым.
В дверь тихонько поскребли. Для меня этот звук был как гром среди ясного неба. Я сжал рукоятку пистолета и застыл. В голове была пустота., ни мысли. Я весь собрался в слух. В дверь снова поскребли. Я почти перестал дышать.
– Вадик, открой! – прошептал знакомый голос. – Открой, это я! Осина! Огромная тяжесть свалилась с моих плеч. Я бодро вскочил, отбросил пистолет и пошел к двери. Ноги еще дрожали. Осина скользнул в квартиру. Я запер за ним дверь.
– Здорово, Вадик! – улыбаясь сказал он. – Здорово, брат! Как дела-то?
– Ничего, нормально, – ответил я и пошел в комнату. Осина за мной.
– Это здорово, что у тебя все нормально, – говорил он. – А то я уже волноваться начал. Скидываю тебе на пейджер сообщения, а ты не отвечаешь. Сломался что ли он у тебя?
– Я его выбросил, – ответил я, склоняясь над сумкой.
– Выбросил? Зачем? Я не ответил. Просто продолжал укладывать вещи.
– А ты что, переезжаешь? – спросил за спиной Осина.
– Нет, – не оборачиваясь ответил я. – Уезжаю.
– Куда?
– Далеко.
Я тщательно сложил рубашку и сунул ее в сумку. Осина растерянно молчал. Я взялся за свитер. Осина заговорил:
– Ты чего, Вадик? Ты чего? Куда ты едешь? Зачем? Ты что, из-за Козели что ли? Ты чего испугался? Да ты брось, это же ерунда все, Вадик… Ты с ума-то не сходи… Что ты сразу уезжать-то, а?
В голосе Осины я впервые за все годы, что я его знал, уловил жалкие, просящие нотки. Мне это понравилось.
– Вадик, ты уедешь, а я ? – продолжал Осина. – Я то как? Ты же мне как брат, Вадик! Я же тебе жизнь спас! Ты что, забыл? Брось это, Вадик, Брось! Останься! Я прошу тебя! Пожалуйста! Я все время стол спиной к нему. Ни на секунду не прерывал укладку сумки.
– Нет Андрей, покачал я головой. – Я уезжаю. Все кончено. Осина схватил меня за плечо и развернул.
– Ты это брось, Вадик! Что кончено-то? Что? Ты что, сдался? Из-за одного Козели сдался? Это же наш город, Вадик! Наш! Да мы с тобой вдвоем их всех раком поставим. Они у нас ботинки будут лизать! Ты что мне не веришь? – в глазах Осины была мольба. – Останься, Вадик, не бросай меня! Не делай этого! И эта мольба мне тоже понравилась.
