Диля Еникеева - Мы одной крови !
- Они уже и сами очень сожалеют.
- Жалеют они! Щас-то жалеют, а чё ж раньше её не жалели?! Ваще работать ей не дают, то звонют, то сами к ней бегут, то она к ним. Ей-то зачем опять хлопоты?! И так вся зеленая ходила. А щас так ваще не поймешь, выживет иль нет. Тут одна баба говорила - заражение крови у ней будет, раз кость так раздробили.
- Я все выясню у Олега Павловича, он мне об этом ничего не говорил. А ты езжай домой, отоспись. Как проснешься, отзвонись мне на трубку, я расскажу, как у Аллы дела.
- Не, я тут побуду, - мотнул головой верный оруженосец. - Может, к ней пустят.
- Да никуда тебя не пустят! Алла ещё в реанимации.
- Дак в эту же, операционную, пустили, хоть сперва и ругалися.
- Тогда было другое дело. А в реанимации свои порядки.
- Дак... - Толик выразительно потер сложенными в щепоть кончиками пальцев, обозначив жест, что можно подмазать.
- Не стоит, Анатолий, - покачал головой Мирон. - Я уже просил Олега Павловича пропустить меня к Алле, но он против посещений. Она ещё очень слаба, ей все время делают то уколы, то ещё какие-то процедуры, а мы помешаем. Врачи сами знают, как лучше для нее. Скоро он сюда спустится и расскажет новости. Потом езжай домой, а здесь останутся ребята.
- Дак это... Ключи-то от её хаты у меня. Я ж к ней домой часто ездил. А чужих к ней не пустят. Может, ей одёжа какая понадобится. Я б сгонял.
- Одежда ей ещё не скоро понадобится.
- Чё ж она там, в одной простыне, что ль? - возмутился верный оруженосец. - Холодно ж ей.
- На этот случай в больнице положены халаты, - усмехнулся Слава непонятливости Толика, ни разу не лежавшего в больнице.
- Дак она ни в жисть не наденет чужой халат! Видал я, какие тут халаты, бабы проходили в них. Чтоб Алка такую тряпку надела!..
- Ключи от её квартиры ребята взяли из её сумочки. Если понадобится, съездят, а с консьержем они договорятся. Да я и сам могу к ней съездить.
- Ну, ладно, раз так, - сник верный Санчо Панса, поняв, что и без него обойдутся. Он привык заботиться о своей начальнице, если та позволяла, привозил ей продукты, знал, что она любит из еды, какие предпочитает напитки. - Дак это, может, ей поесть привезти? - наконец нашел он повод проявить заботу.
- Есть ей ещё нельзя.
- Дак как же она без еды-то? Алка без еды не любит, сердится.
- После наркоза есть совсем не хочется. По себе знаю.
Толик маялся, не зная, что бы ещё придумать, чтобы быть полезным, и наконец вспомнил:
- Командир, позволь с твоей мобилы позвонить Алкиной экономке. У ней там котенок, Персом кличут. Алка страсть как его любит, велела за ним приглядывать. Я спрошу, как он, а после Алке записку черкану, пускай порадуется.
Мирон протянул ему свой сотовый телефон, и верный оруженосец набрал номер:
- Зося Пална, это я, Толян. Как там Перс?
Выслушав полный отчет о похождениях шустрого котенка, Толик наконец улыбнулся:
- Вы там приглядите за ним, Зося Пална, - попросил он, - а то Алка-то в больнице, раненная. Подстрелили ее... - послушав расспросы испуганной экономки, он ответил: - Я щас приеду, все расскажу.
Отдав мобильник командиру, верный оруженосец пояснил:
- Мне тут одна баба говорила, что котенок Алке заместо ребенка. Может, потому она и не померла. Не хотела его осиротить. Хороший кот, шустрый такой. Я его пока к себе заберу, чё ему одному там маяться. Щас я Алке черкану про Перса, а доктор ей передаст.
Слава достал ручку и записную книжку, вырвал листок и протянул Толику. Тот присел на стул и, сосредоточенно шевеля губами, стал старательно описывать все подвиги сэра Персиваля. Завершив послание, он встал и вернул ручку командиру.
Прошло минут пятнадцать тягостного ожидания. Наконец из-за угла коридора вышел Олег Павлович и направился к ним.
- Ну, как она? - издалека спросил Мирон, не утерпев, пока врач приблизится.
Тот улыбнулся, и по его лицу было видно, что дела у пациентки уже лучше.
- Ругается, - с улыбкой произнес он, приблизившись.
- А чё ругается-то? - влез встревоженный Санчо Панса.
- Требует зеркало, косметичку и щетку для волос.
- А-а, - почти в унисон облегченно произнесли Толик и его командир, расплывшись улыбками.
Верный оруженосец уже совсем осмелел, хотя раньше никогда не позволял себе влезать в разговор в присутствии командира:
- Алка у нас крутая. Всем задаст!
- Уже задала, - рассмеялся Олег Павлович. - Ворчит, что синяки на правой руке, что иглы тупые, что медсестры плохо делают инъекции.
- А чё у вас иглы-то тупые? - сердито спросил Толик. - Мы щас мигом сгоняем, да привезем вам острые. Чё её ковырять тупыми-то? И так уж четыре часа её резали да ковыряли.
- Да они не тупые, просто толстые, - улыбнулся хирург, понимая его тревогу. - Через тонкую иглу кровь не перельешь, сразу закупорится.
- А синяки ей кто наставил? - продолжал допытываться верный оруженосец.
- В вену не могли попасть.
- Чё ж у вас медсестры такие безрукие... - укоризненно произнес Толик. - Алка вон в пистолет отморозку попала и даже лапу его поганую не задела, а ваши в вену попасть не могут...
- У неё очень тонкие вены, к тому же, они спались, когда упало давление.
- Какое давление? - не понял далекий от медицины Санчо Панса.
- Артериальное, - терпеливо пояснил хирург. - От большой кровопотери артериальное давление снизилось до критических значений, и нам пришлось осуществлять реанимационные мероприятия.
Таких мудреных слов верный оруженосец не знал и воздержался от дальнейших расспросов, поняв главное - врачи сделали все возможное, чтобы спасти Аллу.
Хирург перевел взгляд на Мирона. Видимо, ему надоело отвечать на дилетантские вопросы туповатого Толика. Слава не хотел унижать его выговором в присутствии хирурга и даже не стал одергивать, чтобы тот не лез с глупыми вопросами, понимая, что преданный Толик расспрашивает не из праздного любопытства.
- Что ей привезти? - спросил он.
- Привезите то, что она требует, - косметичку, зеркало, щетку для волос. Хотя в реанимации личные вещи не положены, но ради такой пациентки сделаем исключение.
- Я ж говорил, ей чё-то надо будет! - сразу приободрился верный оруженосец, поняв, что теперь и он при деле. - Командир, тогда я щас слетаю.
- Езжай, - согласился тот.
- А одёжу ей взять? - обратился Толик к хирургу, глядя на него глазами преданной собаки, и всем своим видом выражая извинение и сожаление за свои несправедливые упреки.
- Привезите халат и тапочки. Скоро переведем её в палату, и они ей понадобятся.
- Доктор, я тут записку ей черканул, - верный оруженосец передал записку Олегу Павловичу. - На словах скажите, что Перс носится, как угорелый, играет. И ел хорошо. Пускай Алка скорей выздоравливает. А когда к ней пустят, я Перса ей принесу, пускай порадуется.
- Разве у Аллы есть маленький ребенок? - удивился врач.
- Не, это котенок её. Она его любит. Заместо ребенка ей.
- В хирургическое отделение нельзя приносить животных, - покачал головой Олег Павлович.
- А я втихаря, никто не углядит. И с рук не спущу.
- Нежелательно.
Толик отвел глаза, и врач понял, что верный Санчо Панса все равно пронесет в отделение любимого котенка Аллы.
- А почему Алла все ещё в реанимации? - спросил Мирон. - Вы боитесь, что ей станет хуже?
- Там круглосуточное наблюдение, индивидуальный пост медсестры. И в целом условия гораздо лучше, чем в палате.
- Так оставьте её в реанимации, раз там лучше.
- Она сама не хочет. В палате реанимации нет туалета, а Алла отказывается от судна. Кровати там высокие, удобные для персонала и рассчитанные на лежачих и беспомощных больных, но для пациентов, которые уже могут вставать, они неудобны.
- А Алла уже может вставать? - обрадовался Мирон.
- Пыталась, но мы её уложили. Должен признаться, это было непросто, хирург улыбнулся. - Пришлось пригрозить, что привяжем к кровати, если попробует встать.
- Наверняка Алла рассердилась, - Слава сказал это с улыбкой.
- Да, ругалась она весьма забористо. Лежит, совсем беспомощная, слабая и тихим голосом, но весьма экспрессивно кроет всех почем зря.
- Это Алка может, - расплылся в улыбке верный оруженосец, уже совсем успокоившись. - Так обматерит, мало не покажется.
- Уже, - подтвердил Олег Павлович, но без осуждения, даже с некоторым уважением. - Всем попало - и медсестрам, и санитарке, и заведующему отделением. Медсестры у нас неопытные, плохо делают внутривенные вливания, к тому же, Алле можно делать только в здоровую руку, а там гематома на локтевой вене. Медсестра пришла ставить ей капельницу, но никак не могла попасть в вену. Алла рассердилась, та тоже резко ей ответила. В ответ выслушала соответствующую гневную тираду. Алла велела ей и на пушечный выстрел к ней не приближаться. Пришлось пригласить операционную сестру, та поставила капельницу. Другим медсестрам тоже досталось - инъекции ей делали в бедра, не хотелось им поворачивать пациентку на бок, она все же дама весьма крупная, а у нас работают субтильные девчонки после медучилища. А такие инъекции весьма болезненны, да и рассасываются плохо, потом может быть инфильтрат. Медсестры теперь боятся входить в её палату. А санитарка совсем девчонка, работает всего пятый день. Алла попросила принести воды и помочь ей умыться - в палате реанимации нет раковины. Та отказалась, мол, в реанимационной палате сойдет и так, это не её обязанность - умывать больных. Потом принесла судно, Алла отказалась, а санитарка в грубой форме ответила, что ей некогда дожидаться, пока больная захочет, и нечего изображать из себя королеву. Алла не осталась в долгу, а та замахнулась на неё судном. Да она, полагаю, сама вам все расскажет, пожалуется на наш персонал.
