Татьяна Эльдарова - Свояченица
- Ой, - выпалила она первое, что пришло ей в голову, - а где Сергей Львович? Я должна ему сказать что-то очень важное и кон-фи-ден-ци-альное, (уф, как с горы спустилась!).
Охранник вежливо указал ей под лестницу, пропустил вперёд, лишь провёл своими граблями по особо выпуклым частям тела женщины. Она стерпела, молясь, чтобы не был обнаружен жучок. После разрешения двигаться дальше, нагнув голову, нырнула под мраморную эстакаду.
За спиной послышался шорох, звук удара, хрип, шум падающего тела. Анна мгновенно обернулась. Босая Марья Павловна отпустила бычью шею бугая и попыталась втиснуть ноги в босоножки на высоких каблуках, тихо ругаясь:
- Хоть какая-то от вас польза за целый день, мучение моё!
Голова лежащего охранника была странно вывернута набок. Женщины, не сговариваясь, втащили его под лестницу и обнаружили там раскрытый вход в подвал.
Они прислушались, нет ли где подозрительных звуков. Звуки шли снизу не очень подозрительные: журчала вода в кране, будто кто руки мыл. Анна и Луканенкова, действуя по-прежнему в унисон, обыскали мужские карманы, нащупали связку ключей и бесшумно спустились на мелодичный зов. Марья Павловна пристегнула друг к другу кожаные ремешки босоножек и повесила свое летнее оружие на плечо:
- Чем не нунчаки?..
В темном коридоре Анна ориентировалась хорошо: в карцере, куда она попадала два раза, бытовые условия были ещё более суровыми, поэтому ей вполне хватало скудости света, еле капающего из ночников в потолке. Женщины взялись за руки. Ведущей - Анна, ведомой - Марья Павловна.
Вдоль глухой стены добрались до перекрёстка, где минуту назад стоял Алексей. Зов воды становился сильнее. Да и света прибавилось: одна из дверей в перпендикулярном коридоре была открыта, оттуда и раздавалось пение воды и специфический больничный запах.
Очень тихо, но очень быстро они подошли к световому прямоугольнику, заглянули...
Пышка сидела на стерильном топчане, привалившись спиной к стенке и уныло свесив голову. Она не заваливалась, не падала набок, как будто боялась запачкать несвежей одеждой белизну покрывала. Правая рука её лежала на коленке, левая была протянута вдоль тела. Раскрытой, словно для милостыни, ладонью она указывала на тумбочку, где на общем белом фоне использованный одноразовый шприц казался непозволительно грязным. Рядом валялись резиновые перчатки.
Ящерица-Гриб оттирал свои руки под струёй, намыливал, снова надраивал их щеткой, опять запускал под воду, потом внимательно рассматривал и вновь мыл. До самозабвения.
- Что ты ей ввёл? - негромко поинтересовалась Марья Павловна.
Мокрое мыло плюхнулось в раковину, сделало по ней круг и, стукнув инфекциониста по карману, упало на пол.
- Вы не видите - я работаю! Женщине нужна срочная медицинская помощь, выйдите немедленно!
Тон у Сергея Львовича был таким раздражённо-начальственным, что даже капитан на секунду повернулась к выходу. Вовремя опомнилась, взяла Анну за руку, остановила и втянула в кабинет, закрыла дверь.
Анна, не глядя на осевшую Пышку, сняла у Луканенковой с плеча босоножки и перевесила их на паразитолога, потом сдернула с него шапочку, марлевую маску. Обнажились остатки сизой шевелюры, сквозь которую просвечивали споры перхоти, худые впалые щеки, длинный, свернутый набок нос, тонкие, красиво очерченные губы. Щербатый рот закрылся в негодовании и больше не открывался, во избежании заразы. Плечо нервно поднималось и опускалось, желая скинуть милицейские черевички.
"То, что никуда не годно... Человек дурной наружности и вдобавок с недобрым сердцем."
Марья Павловна повторила вопрос, который вновь остался без ответа.
- Девочки, не теряйте времени, я сам с ним поговорю. - Алексей заглянул в дверь. - Мне кажется, из охраны тут никого больше нет: спереть-то нечего, кроме мальчишей да стерильного воздуха. Кто наймита успокоил?
Аня кивнула на капитана, а та - на свои босоножки:
- Я же говорю, что можно обходиться подсобными средствами. А то невзначай засветишь табельное оружие - хлопот не оберешься доказывать потом, что ты не верблюд.
- Профессионально! - похвалил Алексей. - И жить будет, и вырублен надолго!
Анна поспешила в коридор, будучи уверена, что Алексей вытрясет из медика душу, но добьется ответа, где сейчас Маруся.
- А не то, если не скажешь, - угрожающе бросила она, проходя мимо сжавшегося человечка, - сам знаешь, что будет.
Она смачно плюнула возле его ноги и покинула помещение в тот момент, когда он спешно накрывал это место перевернутой кверху дном какой-то стерильной посудой.
Взглядом поручив Марье Павловне Анну, афганец остался один на один с мертвой Пышкой и поеденным временем паразитологом - помощником Асклепия. Когда женщины послушно закрыли за собой дверь, в полутьме коридора воцарилась тишина небытия.
Анна уже вовсю шарила по коридорам, когда к ней присоединилась Луканенкова. Они обследовали стены, прислушиваясь к каждой запертой двери... Мать не выдержала, стала стучать, звать Пашу и Петю. Подвал безмолвствовал. Возле одного из молчаливых кабинетов остановилась, прилипла к двери, уверенно сказала:
- Здесь! Машка, давай ключи! Ах да, вот, - почувствовала она их в собственном кармане.
Трясущиеся руки никак не могли попасть в замочную скважину. Марья Павловна отобрала у неё связку, стала наощупь пробовать один за другим.
- Почему ты думаешь, что они здесь?.. - шепотом спросила она.
Замок не поддавался. Для простоты действий по-прежнему не хватало света.
- Господи, да найди ты здесь где-нибудь выключатель! - отчаянно воскликнула Анна.
- Что ж ты меня так вознесла? - съязвила Луканенкова, но побежала в комнату, где Пышка встретила свои последние минуты жизни.
Алексей как раз тащил к двери растопыренного, цепляющегося за все углы и выступы Гриба. Марья Павловна повертела у него перед носом ключами и приказала:
- Показывай злато, царь-Кощей!
Повинуясь, он безропотно открыл одну из дверей в этом крыле коридора. Это была сверкающая, вылизанная операционная. Из неё стеклянно-металлическая дверь вела в дезинфицирующую душевую. Дальше, через раздевалку, Гриб провёл непрошеных гостей в приёмное отделение. Марья Павловна только глянула на хранившиеся там аккуратно заполненные журналы и, не раздумывая, забрала их с собой.
Сергей Львович попытался возражать:
- Там же вся моя отчетность перед Грековым!
- Ты лучше думай, чем будешь отчитываться перед Господом Богом! оборвала его следователь.
- Это - ненаучный подход! - снова вступил в дебаты паразитолог, почти не разжимая губ.
- Ах ты, глиста! Лямбля недоделанная! Где они? Веди нас! Всё показывай! Где тут ваша лаборатория, или базовое хранилище? Где мальчики Арбузовой?
Алексей, державший его за тонкую, цыплячью шею, чуть сдавил пальцы и ящерица резво побежала в другой конец коридора, туда, где Анна прижала ухо к замочной скважине английского замка.
- Тихо, они там что-то говорят!
Алексей щелкнул зажигалкой, поднёс её к двери. Снова зазвенел металл, но ни один ключ так и не подошел.
Ящерица извернулась ужом, выскользнула из халата, как из старой кожи, помчалась к выходу наверх.
Амазонка Луканенкова бросилась в погоню за беглецом. Она чуть не споткнулась об охранника и остановилась. Тот лежал в прежней позе, но что-то её насторожило. Показалось, или в самом деле голова его повернута как-то иначе?..
Следя за ним во все глаза, она протянула руку к дубинке и в этот момент была схвачена за кисть. Борьба оказалась неизбежной.
Вскидывая ноги, применяя дозволенные и недозволенные приемы (вплоть до царапанья), капитан милиции боролась с профессиональным охранником не на жизнь, а на смерть: в опасной близости находились каменные ступеньки, спуск по которым не светил ничем хорошим...
Марье Павловне повезло больше... через несколько секунд мощный противник свернулся клубком у подножия лестницы. Запустив пальцы ему под воротник, она убедилась, что пульса нет и не будет...
Появились Алексей с Анной, задержались над пятнистым обмундированием:
- Что за шум, а драки нет? - удивился Алексей.
- Не дождётесь! - Марья Павловна пояснила: - Он очень вовремя оступился! Мне бы одной с ним не совладать...
- А где же Гриб? - Анна уже побежала наверх по парадной лестнице.
В коридорах второго этажа, распространяя едкий запах ацетона, подравнялись по ранжиру мешки со строительным мусором, доски, банки с красками, лаком, звуконепроницаемые панели и вся прочая обязательная для ремонтно-строительных работ атрибутика.
Прямо по курсу перед Анной находилась приоткрытая дверь хорошо знакомого ей парадного зала. Туда она и направилась. За ней еле поспевали опекун детей и капитан Луканенкова.
В зале не горело ни одной лампочки, но были открыты прежде задернутые портьеры. Света уличных фонарей оказалось достаточно, чтобы Анна увидела лёгкое колыхание одной из них.
