Энн Грэнджер - Окликни мертвеца
Никто не спрашивал, как прошел день у Кейт, чему она только радовалась. Не пришлось рассказывать про посещение Маркби, которому так и не найдено объяснение. Отчасти из-за натянутых отношений, отчасти из опасения, вдруг кто-нибудь все-таки полюбопытствует, чем она занималась, Кейт рано пошла в спальню. Кажется, мать с сыном с облегчением посмотрели ей вслед.
Она вытащила книжку из стопки на тумбочке и принялась читать. Ее жизнь в Тюдор-Лодж приобретает устойчивый, далеко не вдохновляющий распорядок. Книжка оказалась романом некой старушки Джорджетт Хейер. Может быть, уведет от действительности в другой, фантастический мир. Однако ничего не вышло. Трудно переживать за судьбу куколки эпохи Регентства, которую со временем наверняка спасет ловкий герой, когда самой Кейт требуется рыцарь в латах на белом коне, чтобы вытащить ее из зыбучих песков.
Никто этого делать не собирается. Ее никто никогда не спасает. Наоборот, стараются утопить или оставляют тонуть, не протянув руку помощи. Сама выбирайся.
— Черт побери, вообще не должно было так получиться! — пробормотала она. С самого начала все пошло вразнос, поскольку плохо спланировано. Теперь придется разгребать кашу.
Кейт перебрала варианты. В практическом смысле можно целиком положиться на Фредди Грина. Хотя нет никаких иллюзий насчет его истинных целей. Фредди ничего не делает без выгоды для себя. Впрочем, упрекать его не в чем. Вполне понятно и, с ее точки зрения, даже простительно. Все каждый раз возвращается к одному: если сама о себе не позаботишься, никто другой о тебе не подумает.
Однако иногда людей можно подкупить, припугнуть или хитростью вынудить приносить пользу. Включая впечатлительного сержанта-детектива.
Она криво усмехнулась. Конечно, Стив Прескотт не козырная карта, но эта карта, можно сказать, у нее в рукаве. Если больше ничего не выпадет, есть возможность ее разыграть. Впрочем, должно выпасть. С первой попытки не всегда везет. На ошибках учишься, в другой раз не повторяешь. Дальнейших ошибок не будет. Концы один за другим свяжутся, останется сидеть и радоваться, получив свое.
— А все это мое! — шепнула она на случай, если у дома, который для нее уже имеет собственную индивидуальность, есть сомнения насчет ее права в нем находиться.
Кейт отложила книжку, выключила свет и заснула.
Люк проснулся в темноте, вспоминая прошедший день, прислушиваясь к знакомым скрипам и вздохам старого дерева. Странный день. Очень странный.
Он прокрутил в памяти разговоры и лица. Было неудобно и стыдно. Как-то не сходится с убийством. Убийство ассоциируется со многим, только не со стыдом. Тем не менее слово выскочило. Неловко выслушивать соболезнования и советы. Его старались избегать при малейшей возможности. Нелегко утешать родных и любимых жертвы убийства. Что тут скажешь?
В конце концов, кажется, не люди ему сочувствовали, а он им. Ему было их жалко, смущенных, растерянных. Они смотрели на него не столько с состраданием, сколько с нервозностью, даже с опаской, словно боясь заразиться ветрянкой. Некоторые проявляли любопытство, открытое и завуалированное. Не могли скрыть жадный интерес, пробивавшийся в речах и бегающем взгляде. Он приобрел статус редкой диковинки. Профессор, несмотря на поток сожалений и увещаний в стиле какого-нибудь прелата из романов Троллопа, был явно раздражен. Из-за его студента в академические рощи проникло дуновение грубой реальности, крови и размозженных костей, бессмысленного насилия и жестокости, насмехающихся над мировой цивилизацией.
Профессор торопился избавиться от неудобного посетителя. Люк не понял, когда надо убраться. Рано или поздно придется вернуться, взять в руки вожжи, начать все сначала. Жизнь должна идти своим чередом. Он не одобрил поездку матери в Лондон и до сих пор считает ее преждевременной, хотя понимает, что ее на это толкнуло. Мир тебе сочувствует, но ради тебя не остановится. Если из него вылететь, он будет вертеться дальше, а ты останешься вне его.
На этой печальной ноте он снова заснул.
Очнулся Люк в полной панике. Рывком сел, весь в поту, охваченный хаотичными ощущениями, с тяжело колотившимся сердцем. Комнату освещают не холодные пастельные лучи рассвета, а неестественно жесткое оранжево-кроваво-красное зарево. По стенам бешено мечутся тени, пляшут, прыгают, грозят дрожащими пальцами. Издали доносится гул какой-то гигантской топки. На миг взбрела в голову жуткая мысль, что он умер и попал в готический ад в наказание за неведомый смертный грех. Однако кошмарная сцена разворачивается в родной старой спальне среди знакомой мебели, книг, брошенной на стул одежды. Что происходит?
Он вскочил и бросился к окну. Небо за гаражом Сойера ядовито-розовое, а в распахнутое окно вместе с ревом пламени ворвался звон бьющегося стекла и треск дерева.
Люк вылетел в коридор, заколотил в дверь материнской спальни:
— Мама! Вставай, одевайся! Накинь что-нибудь, быстро! Горит бунгало Сойера, гараж с заправкой может взлететь на воздух ко всем чертям! Надо уходить немедленно!
Он бросился дальше к комнате Кейт, стукнул кулаком, прокричал тоже самое. Испуганные вопросы матери, высунувшейся позади него в коридор в ночной рубашке, заглушил приближавшийся вой пожарной сирены.
Мередит Митчелл разбудил настойчивый вопль пожарной машины. Сначала она только перевернулась с боку на бок и снова попыталась заснуть. Когда к первой сирене присоединилась другая, стало ясно, что дело серьезное.
Она вылезла из постели, босиком прошлепала к окну. С первого взгляда приняла розовое зарево на востоке за разгоравшуюся зарю, однако на будильнике всего три с минутами. Это пожар, и, если ориентация не подводит, горит что-то в окрестностях Тюдор-Лодж.
Мередит мигом включила свет, натянула джинсы и свитер. Возникшие и подавленные с самого начала ужасных событий страхи разом взмыли волной паники. Так и знала, что переезд Кейт Драго в Тюдор-Лодж приведет к несчастью. Неужели так скоро?
Ведя машину по пустым улицам темного города, Мередит уверяла себя, что вряд ли из окна можно было точно определить место пожара. Почему вообще должен гореть Тюдор-Лодж? Доехав до цели, она с облегчением убедилась, что это не так. Горит где-то за коттеджами, должно быть, в гараже Сойера.
Облегчение длилось недолго. Среди взятого под контроль хаоса ведется организованная эвакуация. Кроме пожарных, на месте полиция и машины «скорой». Полицейский в форме преградил дорогу.
— Туда нельзя, мисс, извините. Поворачивайте, и поскорее.
— У меня друзья в Тюдор-Лодж, в большом доме! — крикнула Мередит в открытое окно. Голос практически потонул в реве огня, шипении воды, клубах пара и криках пожарных.
— Не беспокойтесь, мы всех выводим, размещаем в церковном зале. Там своих друзей найдете.
Полицейский проявлял нетерпение, и не напрасно. Нечего говорить, что означает пожар на заправке. Мередит выкрикнула последний вопрос:
— Сам гараж горит?
— Нет, бунгало позади него, только все вообще может грохнуть! Я требую, чтобы вы сейчас же уехали!
Она подала назад и повернула к церкви. Ее приветствовал викарий Джеймс Холланд, стоявший на пороге в вельветовых брюках и бесформенном свитере, возможно, из тех, которыми его постоянно снабжают благодарные прихожанки-вязальщицы.
— А, Мередит! — проговорил он, будто ее явление здесь в такой час было самым естественным на свете делом. — Прибыли подать руку помощи? Хорошо. Чай приготовьте. Многие захотят чашечку выпить, когда доберутся.
Она не успела опомниться, как уже возилась с гигантским чайником и разыскивала чашки в буфете.
Через пару минут нахлынули ошеломленные испуганные беженцы. Окидывая их торопливым тревожным взглядом, Мередит отыскала Карлу, Люка и Кейт — стало быть, все в порядке. Миссис Флак тоже здесь, на голове воронье гнездо, а в остальном выглядит вполне нормально, в обязательном комбинезоне и в предусмотрительно надетых высоких сапогах. При ней объемная старая сумка, видимо с документами, под мышкой зажата большая фотография в рамке.
Из всех прибывших Айрин держится наиболее хладнокровно. Направилась прямо на кухоньку, поставила на столешницу сумку и рамку с портретом покойного мистера Флака и принялась за дело, накладывая в чашки сахар, а на тарелки печенье.
— Точно не могу сказать, — ответила она на расспросы Мередит. — Знаю только, внезапно проснулась от странных звуков: шлеп… пшик… — Миссис Флак взглянула на собеседницу. — Понимаете?
— Взрыв?
Она нахмурилась.
— Не совсем. Я не так часто слышала взрывы. Какой-то хлопок, потом треск и шипение, как при фейерверке, когда поджигают бумажный запал. По правде сказать, на миг даже подумала, что глупые мальчишки балуются с петардами, хотя сейчас не время для фейерверков. Потом небо стало розовым и оранжевым, как мандарины-корольки, к которым мы привыкли и которых теперь не найти в магазинах. Одно окно моей спальни выходит на гараж, я подбежала и вижу — у Гарри горит.
