Алёна Белозерская - Смерть с пожеланием любви
– Полина! – прокричал Сергей из соседней комнаты. – Что ты будешь? Есть все для коктейлей. – Он снова появился в гостиной, держа в обеих руках по бутылке ликера.
– Виски – самый лучший вариант, чтобы напиться. К тому же я не люблю коктейли, от них голова становится туманной, а ноги ватными.
– Похоже, у нас одинаковая нелюбовь к сладкому пойлу и уважение к благородным напиткам.
Сергей поставил стаканы на столик перед диваном и разлил по ним виски.
– С тостом или без? – серьезным тоном спросил он.
– За любовь и дружбу! – рассмеялась Полина, подняв стакан вверх. – Кстати, где Вера?
– Наверное, ведет военный совет с шефом по безопасности «МерцКом» и его группой. Мы не виделись с того момента, как меня выпустили из участка.
– Долго держали?
– Часа три, не больше, – ответил Сергей. – Вера прислала на помощь команду юристов и сама приехала. Устроила моральный погром: ментов напугала, начальника измучила претензиями и угрозами. А после заперла меня здесь, как девицу, с криками, что, если я посмею выйти за порог, лично застрелит, и рука ее при этом не дрогнет. Кто бы сомневался? – хмыкнул он. – Ян, младший сын Веры, также под арестом. Не представляешь, насколько смешно от того, что мы, мужчины, сидим дома, в то время как наша женщина нас защищает.
– Знаешь, – усмехнулась Полина, выпив свой виски, – Вера в моих глазах, да и не только в моих, давно перестала быть женщиной. На твоем месте я не чувствовала бы себя оскорбленной. Если она решила превратиться в жесткого и непримиримого мужчину, пусть будет так! Это ее проблема. А ты научись расслабляться и радоваться тому, что другие делают за тебя черную работу. Еще! – Она указала пальцем на бутылку виски.
Сергей снова наполнил стакан, подлил и себе.
– Думаешь, приятно, когда старшая сестра играет роль брата?
– У вас большая разница в возрасте. Вера всегда несла ответственность за тебя. Для нее ты навсегда останешься младшим и беспомощным. Насколько мне известно, она тебя воспитывала?
– Мне было десять, когда отец умер. – Сергей залпом выпил свой виски. – Умер, – усмехнулся он. – Я пришел из школы и нашел его в ванной. Он висел на трубе и выглядел так жутко, что я до сих пор без омерзения не могу вспоминать его лицо с налитыми кровью глазами и вывалившимся наружу языком.
– А где в этот момент была твоя мама? – в оцепенении спросила Полина.
– Лежала в кровати и горланила на всю квартиру дикие песни.
– Что?!
– Как бы выразиться точнее, – замялся Сергей, налил себе еще алкоголя, словно с помощью его намеревался скорректировать мысли. – Начну с начала. Наш с Верой отец преподавал экономику в университете, а мама была секретарем на его кафедре. В общем, встретились, полюбили друг друга и поженились. Вера говорила, что с мамой все было в порядке до моего рождения, но после того, как появился я, она заболела. После врач объяснил, что у нее всегда было биполярное аффективное расстройство, просто вторые роды, тяжелые и затяжные, усугубили ситуацию.
– Получается, у твоей мамы был психоз? – спросила Полина, погладив Сергея по плечам, потом спустилась на пол с дивана и подлила им обоим виски, там и осталась сидеть, боясь посмотреть ему в лицо.
– Маниакально-депрессивный. Я боялся мамы больше страшилок, которыми Вера меня пугала перед сном, потому что никогда не видел ее в одинаковом состоянии. Она всегда была разная и непредсказуемая. Либо настолько заторможенная, что выглядела мертвецки пьяной и ужасно занудной. Находясь в таком состоянии, она лежала чаще всего на полу в кухне и что-то мычала себе под нос. Я пытался разобрать, что именно, но не мог. А иногда мама была взвинченной, обеспокоенной. В такие моменты она очень громко говорила и отчаянно жестикулировала, будто рисовала слова руками. Все время спрашивала, не обижают ли меня в школе, и рвалась защищать нас с Верой от воображаемых врагов. Порой она тосковала, могла несколько дней просидеть на подоконнике в кабинете отца. Я боялся смотреть на нее, безмолвную и пустую. Но, конечно же, наибольший страх вызывало ее воинственное настроение. Бывали дни, когда отец, оберегая нас, запирал маму в небольшой кладовке, специально оборудованной, чтобы она не поранила себя.
– Прости за этот вопрос, – нахмурилась Полина, – но почему он не определил ее в больницу?
– Дорогая, – улыбнулся Сергей, – мы жили в СССР. Отец мой был интеллигентным человеком, ему было неловко, что в его семье возникли подобные проблемы. К тому же он не хотел поставить на нас с Верой клеймо детей шизофренички. Зато после его смерти Вера не побоялась вынести нашу беду за порог, и, как видишь, ничего страшного не случилось. Всем было плевать, что наша мать больна. Люди занимались собой и не обращали на нас внимания.
– Но биполярное расстройство, насколько мне известно, это не шизофрения.
– Клинический диагноз не имел значения, потому что поведение матери не отличалось от того, как ведут себя сумасшедшие. Но, знаешь, иногда она брала себя в руки, в особенности после курса лечения, и становилась похожей на маму. Конечно, пироги не пекла, но иногда выводила меня во двор, катала на качелях и смеялась. Такой я ее и запомнил.
– А отец? Почему он повесился? – с недоумением спросила Полина.
– За почти десять лет пытки, в течение которых папа ухаживал за мамой, он и сам стал сумасшедшим. К тому же пристрастился к алкоголю. Я любил отца, он был мягким и добрым, никогда не кричал. Очень солнечно и открыто улыбался. И руки его были теплыми. – Сергей провел кончиками пальцев по левой ладони. – Думаю, он много выпил тогда и принял решение избавить себя от мучений. Ему и Вере было очень тяжело ухаживать за мной и мамой. Но в отличие от сестры мой отец оказался слабым, хотя и продержался довольно-таки долго. В тот день я вернулся из школы в плохом настроении. Уже утром мама начала гадко себя вести, облила отца чаем, бегала по квартире, злилась на кого-то, швыряла во все стороны вещи. Помню, Вера затянула ее в спальню и заперла. Я не хотел возвращаться домой, знал, что меня там ожидает. Но, увы, то, что я увидел, оказалось еще хуже. Обнаружив отца, я ничего не сделал и никому не сказал о случившемся, просто сидел у двери и ждал, когда Вера вернется из университета, и одновременно слушал дикие песни моей матери, доносящиеся из спальни. Вечером отца увезли в морг, а практически на следующий день Вера отправила маму в психиатрическую лечебницу. Там она и умерла, прожив еще тридцать лет, и за все это время только я навещал ее. Вера ни разу не пришла.
– Почему? – со слезами на глазах спросила Полина.
– Вера терпеть не может в людях слабость.
– Но ведь она ваша мать?!
– И что? – кончиками губ улыбнулся Сергей. – Она была больным человеком, испортившим жизнь многим. Не по своей прихоти, конечно, но тем не менее. В первую очередь отцу, а во вторую – Вере. Во всех бедах нашей семьи она винила мать, после и отца за то, что он вовремя не принял меры, а когда понял, что не в состоянии справиться с ситуацией, просто залез в петлю. Вера слишком рано повзрослела. Она стала мне матерью не в тот день, когда повесился отец или когда бригада санитаров увезла маму в больницу. Нет, она была ею уже задолго до этого. Когда забирала меня из детского сада, стирала всем нам одежду, готовила, убирала. Когда встречала пьяного отца у подъезда и помогала подняться в квартиру, ездила за лекарствами для матери, водила меня в школу и на разные кружки. Она была центром и главой нашей семьи, ею и осталась. Несмотря на противоречия, которые часто возникают между нами, я благодарен Вере за все хорошее, что произошло в моей жизни. Она помогла получить образование, купила первую машину, а потом и квартиру. Вера все делала для меня, заботилась с раннего детства и продолжает это делать до сих пор. Однако с ней связано и много плохих моментов. К тому же из-за мужского характера сестры я всегда чувствовал себя слабым и вырос неуверенным в себе.
– Неправда, – выразила свое несогласие Полина. – Всегда видела в тебе только силу, никаких сомнений или колебаний.
– Люди не всегда те, кем кажутся. Поверь, я очень не уверен в своих силах, потому что Вера так и не дала мне возможности повзрослеть. Я и сейчас остаюсь тем десятилетним мальчиком, который ожидал ее возле ванной, где повесился отец, со страхом вслушиваясь в угрожающие песни матери.
– Сережа, она тебя очень любит, – тоном, будто сделала открытие, произнесла Полина и с удивлением повторила, уже для себя самой: – Ты – самый важный человек в ее жизни. Потому что так оберегать можно лишь того, кого обожаешь, без которого мир кажется пустым и ненужным.
