Филлис Джеймс - Взгляд на убийство
Поиски не отняли много времени. Дом находился невдалеке от дороги и был отгорожен от нее буковой изгородью, отливавшей золотом в угасающем свете дня. Дальше проезда не оказалось, и Далглиш осторожно припарковал свой «купер-бристоль» на травянистой обочине, затем вошел в белую садовую калитку. Перед ним стоял низкий, неказисто построенный дом, крытый тростником. Он дышал уютом и простотой. Когда детектив обернулся, чтобы запереть за собой калитку, из-за угла дома вышла женщина и двинулась к нему навстречу. Она оказалась до того маленькой, что даже поразила Далглиша. Ведь мысленно он уже представлял дородную, туго затянутую в корсет жену полковника, снисходительно согласившуюся принять его, но только в удобное ей время и в удобном для нее месте. Действительность оказалась менее пугающей и более интересной. Было что-то величавое и слегка трагическое в том, как она шла ему навстречу по тропинке. Одета в толстую юбку и жакет из твида, без шляпки, ее густые светлые волосы развевал вечерний бриз. На ней были большие садовые перчатки, такие большие, что даже садовый совок, который она несла, выглядел детской игрушкой. Подойдя к детективу, она стянула правую перчатку и протянула ему руку, глядя встревоженными глазами, в которых почти незаметно просвечивало доверие. Но когда женщина заговорила, ее голос зазвучал неожиданно твердо.
— Добрый день, — сказала она. — Вы, должно быть, старший инспектор Далглиш? Меня зовут Луиза Фентон. Вы приехали на машине? Мне показалось, я слышала звук мотора.
Далглиш объяснил, где он оставил машину, и выразил надежду, что она никому не помешает.
— О нет! Не помешает. Но это не самый приятный способ доехать сюда. Вам было бы проще доехать на поезде до Мардена, а я бы послала за вами полицейского. У нас нет машины. Мы с мужем не слишком-то любим автомобили. Сожалею, что вам пришлось просидеть в машине всю дорогу от Лондона.
— Так было быстрее всего, — сказал Далглиш, удивленный тем, что ему приходится почти оправдываться в том, что он живет в двадцатом столетии. — Я хотел встретиться с вами поскорее. — Он старался не выдать голосом своей настойчивости, но внезапно увидел, как напряглись ее плечи.
— Да, да, конечно. Не хотите ли осмотреть сад, прежде чем мы войдем в дом? Уже смеркается, но время еще есть.
Она явно ожидала, что он проявит интерес к саду, и Далглиш без особой охоты согласился. Восточный ветер, поднявшийся на закате дня, пронизывал его насквозь, но он никогда не торопился начинать беседу. А эта беседа обещала быть для миссис Фентон трудной, и она имела право оттянуть ее насколько можно. Он сам поразился своему нетерпению. В последние два дня его очень раздражало предчувствие неудачи, которое все более смущало, так как появилось совершенно необъяснимо. Следствие было еще только в самом начале. Ум подсказывал ему, что оно продвигается нормально. В этот момент он был близок к пониманию мотива преступления, а мотив, как он знал, был в этом деле решающим. В своей карьере в Скотланд-Ярде он пока что не имел неудач, но это дело с ограниченным числом подозреваемых и их затейливыми увертками выглядело неприятным претендентом на первую. А пока он беспокоился, раздосадованный беспричинными опасениями, уходило время. Возможно, дело только в осени. Возможно, и в том, что он устал. Далглиш поднял воротник пальто и постарался выглядеть заинтересованным и понимающим.
Они прошли через калитку за углом дома и оказались в главном саду.
— Я очень люблю свой сад, но многое мне не удается, — говорила миссис Фентон. — У меня растет далеко не все. Хотя мы и стараемся. У мужа уже все пальцы зеленые. Сейчас он в Мейдстоне в больнице на операции по поводу грыжи. Я так рада, что она прошла успешно. Вы увлекаетесь садоводством, старший инспектор?
Далглиш объяснил, что живет в городской квартире в Сити высоко над Темзой, а недавно продал свой коттедж в Эссексе.
— Я мало понимаю в садоводстве, — сказал он.
— Но вы все равно порадуетесь, взглянув на наш сад, — заметила миссис Фентон с мягкой настойчивостью.
Здесь в самом деле было на что посмотреть, даже при угасающем свете осеннего дня. Полковник дал полную волю своему воображению, создав картинное и недисциплинированное изобилие. Возможно, в качестве компенсации за вынужденную регламентацию большей части своей жизни. Там был маленький газон, окружающий пруд, в котором имелась рыба, пруд, обрамленный брусчаткой различной формы, непрерывный рад шпалерных арок, ведущих с одной заботливо ухоженной делянки на другую, розарий с солнечными часами, где несколько последних роз все еще сияли белым цветом на своих безлистных стеблях, буковые заросли, тис и боярышник в качестве зеленого и золотого фона для запрудивших все хризантем. В низкой части сада пробегал маленький ручей, перекрытый через каждый десяток ярдов деревянными мостиками, которые свидетельствовали если не о вкусе, то об усердии полковника. Аппетит приходит во время еды. Полковник, однажды успешно перебросивший мостик через ручей, не смог противостоять новым желаниям. Как раз в эту минуту они стояли на одном из мостиков. Далглиш мог видеть вырезанные на перилах инициалы полковника. Под ногами маленький поток, уже наполовину запруженный первой опавшей листвой, играл свою печальную музыку. Неожиданно миссис Фентон сказала:
— Так, значит, кто-то убил ее. Я знаю, что должна чувствовать жалость к мисс, чем бы она ни занималась. Но не могу. Пока не могу. Мне следовало бы догадаться, что Мэтью не единственная жертва. Ведь шантажисты никогда не останавливаются на одной жертве, не так ли? Мне кажется, что кто-то не смог так жить больше и сделал свой выбор. Это ужасная вещь, но я понимаю того, кто это сделал. Я прочитала об убийстве в газетах, прежде чем позвонил главный врач. И знаете, старший инспектор, на минуту я стала счастлива. Ужасно говорить такие вещи, но это правда. Я была рада, что она мертва. Я подумала, что Мэтью теперь не надо ни о чем беспокоиться.
— Мы не думаем, что мисс Болам шантажировала вашего мужа, — мягко проговорил Далглиш. — Возможно, это была и она, но маловероятно. Мы думаем, ее убили как раз потому, что она обнаружила шантаж и решила его прекратить.
Суставы пальцев миссис Фентон побелели. Руки, схватившиеся за перила мостика, начали подергиваться.
— Боюсь, что я оказалась очень глупа, — сказала она. — Мне не следует больше занимать ваше время. Становится холодно, не так ли? Пойдемте в дом.
Молча они повернули к дому. Далглиш укоротил свой размашистый шаг, чтобы идти в ногу с тонкой прямой женщиной. Он с тревогой взглянул на нее. Та казалась очень бледной, и ее губы беззвучно шевелились. Но шагала она твердо, явно успокаиваясь. Он сказала себе, что не следует торопить события. Через полчаса, возможно даже через меньший промежуток времени, в его руках будет верный мотив преступления, мотив, подобный бомбе, которая сможет взрывом раскрыть сразу все дело. Но необходимо потерпеть. Далглиш снова ощутил смутное беспокойство, даже в эту минуту приблизившегося триумфа. Его преследовало предчувствие неудачи. В саду сгустились сумерки. Где-то тлел костер, и в ноздри проникал едкий дым. Газон под ногами превратился в мокрую губку.
Дом встретил их блаженным теплом и чуть различимым запахом хлеба домашней выпечки. Оставив его, миссис Фентон направилась в комнату в дальнем конце коридора. Он предположил, что было дано распоряжение приготовить чай там. Затем ввела его в гостиную, в уют горящих в камине поленьев, отбрасывающих слабую тень поверх обитых ситцем кресел, дивана и поблекшего ковра, включила большой светильник, стоявший сбоку от камина, и задернула шторы, будто отгородившись от несчастья. Появился чай на подносе, который поставила на низкий столик флегматичная служанка в переднике, почти столь же старая, как и ее хозяйка, по-прежнему избегавшая смотреть на Далглиша. Чай был хорош. С чувством, которое слишком походило на жалость, Далглиш заметил, что затруднения миссис Фентон явно в его интересах. К чаю подали свежевыпеченные лепешки, два вида сандвичей, домашние пирожные и охлажденные взбитые сливки. Всего было слишком много, будто для чая школьников. Казалось, две женщины, столкнувшись с неизвестным и, скорее всего, нежеланным посетителем, нашли облегчение от неопределенности в подготовке этого ошеломляюще обильного пира. Было похоже, что миссис Фентон сама поражена представшим перед ней разнообразием. Она передвигала чашки по подносу, как обеспокоенная, неопытная хозяйка. Только когда Далглиш был обеспечен чаем и сандвичем, она вновь заговорила об убийстве.
— Мой муж посещал клинику Стина около четырех месяцев. Это было десять лет назад, когда он оставил армию. В то время он жил в Лондоне, а я оставалась в Найроби с невесткой, ожидавшей первенца. Я и не знала никогда, что муж проходил курс лечения, пока неделю назад он сам не рассказал мне об этом.
