Валентина Демьянова - Пиковый интерес
В машине было прохладно. Я поплотнее запахнула куртку, приткнулась в уголке, закрыла глаза и задремала. Несколько раз просыпалась, смотрела на серую пелену дождя за стеклом и снова засыпала. В очередной раз проснулась от того, что в щеку жарко припекало солнце. В салоне было душно и я завозилась в своем углу, стаскивая куртку.
-Ты проспала всю дорогу.-сухо сказал Сурен.
Головы при этом он не повернул и продолжал смотреть прямо перед собой.
-Устала.-равнодушно бросила я, ни мало не заботясь о вежливости. В конце концов, меня отправили в эту поездку не по моей воле, назвать этих ребят приятными попутчиками не мог бы даже самый невзыскательный человек, поэтому я посчитала, что поддерживать светский разговор не обязана.
Освободившись от куртки, я почувствовала себя значительно лучше и ко мне вернулось хорошее настроение. Устроившись поудобнее, стала смотреть, как за стеклом быстро проносились умытые обильным дождем луга, мелькали перелески с листвой неестественно зеленого цвета, появлялись и снова исчезали разноцветные крыши дачных домиков. В другое время я от всей души наслаждалась бы этим пасторальным пейзажем и получала бы от поездки огромное удовольствие. В данном же случае, ни сама поездка, ни спутники мне не нравились, но так как выбора не было, то ничего другого не оставалось, как относиться ко всему философски.
-Скоро Ольговка.-снова подал голос Сурен.
Я посчитала его слова информацией к размышлению и потому промолчала. Подождав немного и сообразив, что ответа не будет, Сурен счел нужным пояснить:
-Нужно узнать, где тут раньше была усадьба. Спрашивать будешь ты.
Эмоции в его голосе отсутствовали полностью, голос звучал ровно и индифферентно.
Он оказался прав. Скоро за окном замелькали первые домишки и мы въехали в Ольговку. Дома были старые, сложенные из толстых, потемневших от времени и непогоды бревен. Резные голубые наличники на окнах и ставни с прорезями в виде сердечек придавали им патриархальный вид. Около каждой калитки стояла лавочка, но людей видно не было. Наконец, на обочине мы приметили тощую черно-белую корову, рядом с ней мужичка в кирзовых сапогах, ватнике и, не смотря на жару, в пестрой вязанной шапочке.
" Нива" затормозила около него, я опустила стекло и сказала:
-Добрый день!
-Добрый!-охотно откликнулся мужичок, с интересом разглядывая нашу компанию.
-Здесь в округе когда -то была усадьба. Не подскажете, как нам ее найти?
-Графские развалины? Так это там!- он махнул рукой в сторону леса.Через луг здесь совсем рядом будет, только вы на машине не проедете.
-А другая дорога есть?
-Тогда по шоссейке, но это подальше будет.
-Очень далеко?
-Километров десять. Поезжайте прямо, там справа просека будет и два белых столба. Туда, значит, и сворачивайте. Да вы не заплутаете, их, эти столбы, сразу видать.
Покончив с объяснениями, он потерял интерес к разговору, повернулся к нам спиной и стал смотреть в другую сторону.
Я старательно вглядывалась в проносящиеся за окном деревья, стараясь не пропустить съезд и белые столбы, и все равно проглядела. Правда, моей вины здесь не было. Я ожидала увидеть что-то монументальное, а его там и в помине не было. Все давно развалилось и остались лишь основания, правда, довольно высокие и действительно сложенные из белого камня, тут мужик не соврал. Я не сразу сообразила, что это то самое место, которое нам нужно, поэтому мы и проскочили мимо. Пришлось давать задний ход и возвращаться назад.
Машина осторожно съехала с асфальта на мягкую грунтовую дорогу и запрыгала на ухабах. На самом деле то, что мужик из Ольговки назвал просекой, раньше было прямой и широкой подъездной аллеей, ныне заросшей травой и производящей впечатление совершенно заброшенной.
Вдоль нее когда-то давно были высажена липы, за многие годы они вымахали в могучие деревья и теперь двумя ровными рядами стояли по сторонам, смыкая ветви где-то высоко над головой и отбрасывая вниз прохладную зеленую тень.
"Лошадиная морда" вел машину очень осторожно, опасаясь скрытых травой ям и валунов. Но, как ни медленно мы продвигались, утомительная дорога осталась в конце концов позади и перед нами возник въезд в усадьбу. Вернее то,что осталось от некогда нарядного парадного въезда.
От ажурных ворот сохранилась только одна створка, да и та была смята и покорежена так, будто в нее на полном ходу врезался груженый самосвал. Однако, покосившиеся и покрытые многочисленными, как после интенсивного артобстрела, выщербинами фигурные каменные столбы, до сих пор венчали каменные львы с грозно поднятыми лапами и развевающимися гривами. Давным -давно их водрузили сюда, что б они охраняли усадьбу и приветствовали гостей, и они продолжали честно нести свою службу. Правда, вид теперь у них был довольно потрепанный и совсем не грозный : у одного льва отсутствовала голова, у другого не хватало лапы.
"Нива" медленно миновала ворота, въехала на заросший травой двор, который раньше считался парадным, и остановилась рядом с могучим дубом. Сурен первым выскочил из машины и тут же стал названивать по сотовому телефону. Говорил он на непонятном мне языке, но было ясно, что звонит он Армену и докладывает о благополучном прибытии на место. Я тоже вышла из машины, разминая затекшие от долгой дороги ноги, и с интересом оглядываясь вокруг. Все-таки это было мое родовое гнездо, хоть я и узнала о нем лишь несколько дней назад.
В центре двора, на высоком цоколе, возвышался двухэтажный главный дом, построенный из белого камня и, наверное, много лет назад выглядевший очень красиво. Даже сейчас, без крыши, с обвалившимися перекрытиями и выломанными оконными рамами, он радовал взгляд изяществом форм и выверенными пропорциями. К парадной двери, в настоящее время отсутствующей, с двух сторон изящными полукружьями поднималась широкая каменная лестница.
По бокам главного здания, соединяясь с ним декоративными арками, стояли одноэтажные флигили, а длинные корпуса, видимо служебного назначения, замыкали двор с двух сторон. Все строения пребывали в плачевном состоянии, и не исчезли с лица земли до сих пор только потому, что стены были сложены из массивных блоков.
Я медленно подошла к дому, на минуту замерла у основания лестницы и стала осторожно подниматься наверх. Пологие ступени услужливо стелились под ноги и вдруг показалось, что я уже бывала здесь раньше и много раз поднималась по ним. Остановившись у высокого дверного проема, осторожно заглянула внутрь, но ничего, кроме битого кирпича и штукатурки, присыпанных нанесенной сюда за многие годы землей, не увидела. Разочарованная, я перевела взгляд на побитые ненастьем стены и в глаза бросились чудом сохранившиеся куски лепнины и остатки каменных печных труб со следами сажи внутри. На фоне всеобщей разрухи они выглядели особенно трогательно, я смотрела на них и думала о людях, когда-то здесь живущих. Они ходили по этим залам, вечерами сидели возле каминов, горевали, радовались, мечтали, разочаровывались, в общем, жили. А потом им пришлось уехать! Покинуть все, что было привычно и дорого, и уехать! Я ничего не знала об этих людях, даже фотографий их никогда не видела, но на меня вдруг напала тоска. В памяти всплыли строки из стихотворения Анненского:
Дом-руины..Тины, тины,
что в прудах..
Что утрат-то!...Брат на
брата...Что обид!
Прах и гнилость...
Накренилось...А стоит...
Чье жилище? Пепелище?...
Угол чей?
Мертвой нищей логовище без
Печей...
Голос Сурена вырвал меня из печальных раздумий:
-Иди сюда! Еще многое нужно осмотреть!
Я неохотно повернулась спиной к дому и стала медленно спускаться. Сурен ждал меня внизу с непроницаемым выражением лица и лопатой на плече. Как только я ступила на землю, он, не говоря ни слова, решительно двинулся вдоль фасада в направлении арки и скоро скрылся из виду. Я покорно поплелась следом, костеря последними словами и его самого и его лопату, как вдруг замерла, заинтересованная тем, что увидела. Похоже, раньше эти проходы по верху были украшены деревянной балюстрадой, остатки которой сохранились до сих пор. Я наклонилась и принялась энергично шарить в траве. Земля здесь была неровная, сплошь какие-то ямы да груды мусора, поросшие травой. Я выбрала самую перспективную, с моей точки зрения, кучу и принялась вырывать сорняки. Это помогло мало, тогда я сбегала к дому, притащила обломок толстой доски и стала с упоением ковырять землю. В результате, удалось нарыть несколько довольно крупных мраморных обломков. Правда, чтобы их найти, пришлось порядком попыхтеть, но я не жалела о затраченных усилиях. Судя по форме, это были осколки вазонов, которые когда-то украшали балюстраду. Я уселась на землю и попыталась сложить вместе найденные фрагменты, но из них только два подходили друг к другу, остальные, наверное, принадлежали другим вазонам. Увлеченная своим занятием, я совсем забыла про Сурена, поэтому, когда рядом с мраморными осколками возникли кожанные мужские туфли, вздрогнула.
