Алексей Макеев - Смертельный архив
– Завтра. И Шайтана позови, без него не получится: обоим расскажу, чтоб не повторяться, – капитан снова потер ладони друг о друга. – Завтра решим, чувствую!
– Чувствует… – Харон встал. – Попробую достать, но ничего не обещаю. Как устанешь восхищаться собой, придумай вариант попроще.
Когда Димка ушел, Звонарев взял новый листок и написал письмо матери – короткое, лаконичное и бодрое. Затем написал Насте – так и так, другого шанса разрубить Гордиев узел не нашлось. Если повезет – расскажет обо всем лично, если нет…
Закончил словом: «Целую!», передумал – зачеркнул и все равно вывел «Целую!». Наверное, так будет правильно…
Тем более процентов на девяносто этот чернильный поцелуй будет последним.
* * *Утро проснулось хмурое и сырое. От вчерашнего оживления капитана не осталось следа – он заварил кофе, бесцельно послонялся по квартире… задумка выглядела все безумнее. Долго стоял, разглядывая, как струйки дождя забавно искажают действительность, открыл раму и долго вдыхал чистый, наполненный крошечной моросью воздух; посмотрел на низко висящие жирные тучи, протянувшиеся до горизонта. Удачный день, чтобы сунуть голову в пасть ко льву… поэты непременно оценили бы иронию.
В глубине сознания ютилась предательская мыслишка, что Харон не достанет нужных предметов. Или не захочет доставать – без разницы, – просто капитан надеялся, что Димка не привезет: тогда план сам собой уйдет в небытие, и не придется идти на то, что делать вовсе не хочется. Более того, вся сущность Звонарева противилась задумке, но Хорошевский – или кто там работает под его флагом? – умудрился пробить танковую брешь в крепости капитана. Угрозы, смерть Светы, Ермолаева, Луганского, попытка убийства Насти и, конечно, самого Звонарева с другом Юрковым в придачу… даже сталь ломается под методичными ударами – куда душе устоять!
Кодовый звонок пропел в районе полудня. Харон стоял на пороге с тем самым узбеком, внимательным и молчаливым. Шайтан едва ли доставал макушкой до плеча капитана, но чувствовалась в нем энергичная, злая сила – в верных движениях, в оценивающем прищуре черных глаз… Звонарев видел, как профессионально пробежал взгляд бойца по углам комнаты и остановился на нем – без всякого, впрочем, уважения к габаритам – вчера показал, чего стоит.
– Шайтан, – не протянул руки.
– Александр.
– Ну что, Александр… – Харон, усевшись в кресло, потер ладонями лицо. Выглядел неважно – осунулся, под глазами тени… судя по всему, ночью не спал. – Достал я все по списку. Излагай.
– Все достал? – капитан выдохнул: шаг сделан – мост сгорел, осталась пропасть.
– Все, – Димка кивнул. – Повозился, но друзья помогли.
Звонарев, под внимательным взглядом Шайтана, походил по комнате, снова глянул в окно – тучи стали гуще, а капли жирнее, – резко повернулся к гостям:
– В общем, задумка такая…
Следующие двадцать минут объяснял; потом еще двадцать выдерживал натиск протеста – что один, что другой, бойцы не хотели ввязываться.
– Дима, Шайтан… – капитану надоело: не мог он заставлять идти на смертельный риск. – Я в любом случае буду работать… но вас не могу просить о такой услуге. Давайте прекратим спор, я заберу посылку – и «разбег!».
Оба бойца долго молчали: Харон изучал мокрый пейзаж за окном, Шайтан курил вонючую «Балканскую звезду».
– Я иду, – коротко бросил узбек, раздавив окурок в вазе с цветами.
– Завалят нас, – буркнул Димка, но по тону капитан понял, что согласен… без них шанс на спасение равнялся нулю.
– Тогда… до вечера?
Харон поднялся и молча пошел к двери, Шайтан за ним. Ушли, но через пару минут Димка вернулся и бросил у порога большую спортивную сумку:
– Часть. Остальное в багажнике – заберешь на месте. Буду в одиннадцать.
Звонарев отнес баул в комнату, расстегнул и начал по одному доставать предметы: черный камуфляж без единого светлого пятна; черную лыжную маску-шапочку; короткий автомат Калашникова с накрученным глушителем; пистолет «беретта», тоже с глушителем; две гранаты «РГД-5». Аккуратно все разложил на диване, посмотрел…
Декорации к лебединой песне готовы, реквизит приехал, и актеры загримированы – пора командовать «Мотор!».
Глава 43
К ночи погода сделалась хуже… или лучше, если смотреть с позиции безумного плана Звонарева. Тучи разлились по небу ровным темно-серым морем: ни одна звезда, ни даже луна не пробивались сквозь набухшую пелену. Косые струи дождя ровно, мощно били по черному корпусу «Мерседеса» – Харон недовольно косился на небо, бурча под нос проклятия. Капитан понимал – Димке придется идти через лес, потом лежать на сырой земле… Еще больше он сочувствовал Шайтану, занявшему позицию три часа назад.
Звонарев пытался пробудить в душе сочувствие… или совесть… или жалость… хоть что-нибудь, чтобы убедиться – он умеет чувствовать. Живой человек не может вот так, равнодушно, ехать навстречу смерти… или победе, одновременно бесценной и ненужной. А капитан ехал, невидяще глядя на два освещенных метра сырой дороги; на периодически мелькавших за окном пьяниц, собирающихся возле круглосуточных магазинов; на знак выезда из города с перечеркнутым жирной линией названием… «До свиданья, приходите к нам еще!»
«Вот уж вряд ли…»
Звонарев хмыкнул; Димка покосился с подозрением:
– Весело?
– Похоже, что я смеюсь? – капитан отвернулся. – Скорее прощальный смешок…
– С таким настроем точно прощальный, – Харон резко крутнул руль, объезжая яму. – Я прикинул: есть что-то в «мутке». Шансов мало – но с нами…
– На вас и надежда: одному не войти.
– Пятнадцать человек, – Димка смотрел в сторону, – три пса, «кавказцы». У бойцов «калаши», плюс две «сайги» видел – с ней осторожнее, дробь разворотит, мало не покажется. «ПМ» у всех на ремнях – полезут, сразу «вали» наглухо, иначе не скрыться. Пятеро на улице постоянно – они наши, двое на КПП – стекло бронированное, так что сам. Еще четверо патрулируют дом… Мы с Шайтаном, как улицу зачистим, начинаем работать по окнам, но в основном будешь один – обзор маленький, окна неудобные…
– Ясно.
– Не задумывайся, – Харон повернулся. В его глазах – впервые! – мелькнуло сочувствие. – Стоит на секунду встать, «стопорнуться» – хана. Потом, после, можешь хоть слезами их могилы размыть. Работай четко и наверняка.
– Легко сказать… – капитан уныло думал, что не сможет убить… там, на войне, – мог, но там конкретный враг, цель, идеалы…
– Легко, – Димка, кажется, улыбнулся, но Звонарев не смотрел. – Что бойцы, что хозяин паскудный, столько народу «положили»… Считай, обществу подарок делаешь.
– Есть суд, закон… Ни один человек не имеет права убить другого.
– Бред, – Харон кивнул, – пафос. Все так живут: бандиты, которые бизнесмены; бизнесмены, которые бандиты… Вспомни бывшую жену – убили, чтобы наказать. И мать бы убили, и детей, будь они у тебя.
Капитан хмурился. Вроде все правильно болтал внезапно разговорившийся боец – но почему тогда на душе неподъемный груз? Действительно, заслужила ли Света – маленькая блондинка, бухгалтер – быть взорванной, похороненной частями? Настя, толком не начавшая заниматься делом? Да все они – Князь, Ерема, раненый Юрков? Или те парни из леса, бегущие за преступником и навечно уткнувшиеся носом в ароматную землю? И все это – все! – по вине Хорошевского, решившего потешить грязную страстишку бывшей любовницы!
Не заслужил он суда, адвоката, снисхождения – «макинтош» метр на два, лживые слова, какой покойный был ангел, и милосердная земля, принимающая всех без исключения.
Но почему же на душе так погано? Почему стоит, будто живое, лицо Светы – она качает головой и грустно улыбается.
– Приехали, – Харон остановил «Мерседес», повернулся, – я отсюда пешком. Выжди минут сорок – и начинай.
– Где «входной билет»? – Звонарев через силу улыбнулся: не хотел, чтобы Димка видел его состояние.
– В багажнике, снаряженный. Это сигнал – мы сразу приступим.
– Хорошо…
Кажется, водитель хотел что-то добавить… не стал – выскочил из машины и растворился в черном ночном лесу. Капитан пересел за руль, проехал чуть вперед; заглушив двигатель, он отметил на часах время и принялся ждать.
* * *Дом Хорошевского освещался со всех сторон восемью мощными прожекторами. Гулко в ночной тишине летел тревожный лай собак; охранники – парами, как по инструкции – двигались вдоль забора, поигрывая короткими автоматами. Мощные ворота, усиленные КПП, выглядели неприступно…
Капитан – в черном камуфляже, в лыжной маске – слился с окружающей тьмой, что позволило ему подойти достаточно близко: он даже слышал шипение маленьких раций в нагрудных карманах бойцов. В четырехстах метрах лежал Харон, прижимая любимую ВСС к плечу; с другой стороны ждал Шайтан, вооружившись СВД… Пора!
