Наталья Солнцева - Пассажирка с «Титаника»
– Темный свет, – слетело с ее губ.
– Что, простите?
– Темновато тут у вас, – выкрутилась она.
Администратор рассыпался в уверениях, что освещения у них достаточно, и в случае необходимости они включат дополнительные лампы.
– Обычно нас просят создать интимный полумрак, – заключил он. – Мы учитываем любое пожелание клиента…
Глория потеряла ощущение реальности и перестала его слышать. Она как будто перенеслась на ту вечеринку, где Дора еще была счастливой невестой, которой предстояло овдоветь, так и не став женой. В ушах звучала музыка… Дора на сцене выписывала кренделя, а темный свет уже зарождался, зрел в опасной близости от нее и Генриха. Где-то сзади…
Глория невольно оглянулась и отпрянула.
– Что с вами? – администратор уставился на заказчицу тревожным взглядом. – Вам плохо?
– Нет, я в порядке…
Она еще раз оглянулась. На том месте, где зарождалась смерть, ничего не было. Пустота. Глории показалось, что минуту назад она стояла на краю бездны и чудом удержалась на этом краю.
– Боже…
– Может, воды?
Администратор жестом подозвал официанта, и тот метнулся к холодильнику за минералкой.
– Выпейте.
Глория взяла в руку стакан, прикосновение к его холодной поверхности отрезвило ее. Туман рассеялся, и она увидела испуганного мужчину, который ослаблял пальцами тугой воротничок рубашки. Администратору самому стало дурно. Он схватил с подноса бутылку и, вопреки правилам этикета, глотнул прямо из горлышка.
– Ф-ффу-у…
Официант в изумлении уставился на него, приоткрыв рот.
– Пожалуй, зал великоват для девичника, – покачала головой Глория. – Я подумаю.
– Позвоните сегодня, – попросил администратор. – У нас много заказов. Мы должны быть уверены, что…
– Конечно.
Она вышла из клуба на улицу, которая показалась ей зыбкой и колеблющейся. Солнце светило слишком ярко, автомобили слишком быстро носились мимо, а по сторонам мелькали бледными тенями прохожие.
Глядя на покрытые зеленым пушком деревья, Глория подумала о Лаврове. Ради него она приходила в «Фишку», чтобы проверить, не преувеличивает ли она грозящую ему опасность. Пожалуй, нет. Если она не вмешается, он проиграет эту схватку. Погибнет бессмысленно и бездарно…
Глава 27
Поселок Рудное
Роман пошел на голоса и оказался у деревянной двери в тупичке, где заканчивался боковой коридор. Оттуда раздавались женские крики. Неужели это танцовщицы канкана?
– Эй, – крикнул он. – Кто вы?
– Откройте!.. Помогите!..
Сыщик постучал в дверь. Ему не ответили. Значит, девушки связаны или сильно избиты и не могут подойти.
– Хаса!.. Тахме!.. Это вы?..
Молчание.
Он подергал дверь. Выломать не получится, а ключа у него нет.
«Ну ты и болван, Рома! – возмутился внутренний оппонент. – Ключи у тебя в кармане. Целая связка!»
Он нащупал рукой ключи, которые машинально бросил в карман, и воодушевился. Надо попробовать. Один за другим он вставлял ключи в скважину, пока не подобрал нужный. Видимо, дверью пользовались редко, потому что замок поддался с трудом.
В нос ударил запах плесени и мочи. Луч фонаря осветил двух девушек, забившихся в угол каменного мешка и насмерть перепуганных. Это были Хаса и Тахме. Он плохо запомнил их лица, но кому еще тут быть?
Узницы жмурились от света и жались друг к дружке. Первой приоткрыла глаза брюнетка.
– Ты-ы?!
– Как видишь, я вернулся.
«Чертовки» выглядели потрепанными и жалкими. Они дрожали от холода и страха. Хозяин бросил их сюда полураздетыми. У блондинки заплыл один глаз, в уголке рта запеклась кровь. Брюнетка пострадала меньше: пара синяков и ссадин, разбитый локоть. В сущности, ерунда. Неизвестно, что собирался сделать с ними Плутон, будь он жив.
– Это из-за меня вам досталось? – спросил Лавров, помогая им выйти.
Хаса расплакалась. Тахме бросала на него быстрые испуганные взгляды.
– Ваш хозяин мертв. Вам нечего его бояться. Отныне вы свободны.
Блондинка зарыдала громче, а у брюнетки, по-видимому, от такой новости пропал дар речи.
– В-врешь… – через минуту выдавила она, и ее глаза подернулись влагой.
– В дом возвращаться нельзя. Там чужие, – сообщил он. – Вам придется не сладко, если они вас сцапают.
– Чу… чужие?..
Казалось, до девушек не доходит смысл его слов. Они думали лишь о своем мучителе. Странные существа! Мужик избил их и запер в каменном мешке подыхать, а они плачут.
– Ты… убил его? – всхлипывала Тахме.
– К сожалению, нет. Я застал его и домоправительницу уже мертвыми.
– Она… тоже?..
– Да, – кивнул сыщик. – Вам повезло, что вы сидели тут. Выходит, вы обязаны мне жизнью.
Камера, в которой Плутон закрыл своих «чертовок», была тесной, темной и холодной. Он не бросил на пол даже драного тюфяка или какой-нибудь тряпки. Только в углу стояло ведро для отправления естественных нужд. Видимо, побег пленника не на шутку разозлил хозяина.
Лавров спросил у Хасы:
– Ты сможешь найти дорогу в овраг?
– Да, – неуверенно ответила та. – А это правда, что…
– Плутон мертв, – повторил он. – Его застрелили. Иначе как бы я спустился в подземелье и нашел вас?
Он не собирался признаваться, что заблудился. Быть спасителем куда приятнее, чем недотепой, который запутался в лабиринте коридоров.
– Надо идти, – поторопил он девушек. – Сюда могут спуститься чужие.
– Кто они?
– Не знаю. Полицейские или убийцы. Возможно, тот, кто прикончил вашего хозяина, был не один.
«Чертовки» промолчали. Сейчас они не были похожи на роковых красавиц и коварных соблазнительниц, и вызывали лишь сочувствие. Бледные, дрожащие, растерянные, босые, в одинаковых шелковых пижамах, разорванных и грязных.
– Как вы пойдете? – спохватился он, обратив внимание на их ноги.
– Рядом с пещерой есть гардеробная, – сообразила Тахме, которая раньше блондинки оправилась от потрясения. – Там наши костюмы. Надо взять что-нибудь.
Девушки хорошо ориентировались в этой части подземелья и быстро привели сыщика к гардеробной. Та была устроена в каменной нише, завешанной темной тканью под цвет стен.
– Я ее не заметил…
– Ты тут не проходил, – обронила Хаса, роясь в сундуке.
– Что это за монограмма на стенах, похожая на английскую букву?
– Указатель. Если у проема стоит такой знак, то поворачивать нельзя, – пояснила блондинка. – Надо идти туда, где знака нет.
– Это верно только для правой части подземелья, – вставила брюнетка. – В левой все наоборот.
– Хитро придумано. А что за погреб в кладовой? – допытывался Роман. – Через него можно спуститься сюда?
– Это не совсем погреб. Там лежат овощи, но на самом деле это ловушка. Едва ты становишься на предпоследнюю ступеньку лестницы, люк захлопывается.
– Я чуть было туда не сунулся.
– Тогда бы мы точно сдохли, – равнодушно констатировала Хаса. – Катакомбы поглощают все звуки. Кричи, не кричи, один черт. Наверху ни фига не слышно. И ты бы сдох, шпион.
– Я не шпион.
– Хозяин называл тебя шпионом. Ты следил за ним, а он этого не любит.
«Чертовки» выбрали себе большие шали, шаровары восточных одалисок и туфли.
– Идти на каблуках по лесу будет неудобно, – сказал Лавров. – Берите какие-нибудь тапочки.
– Мы пойдем пешком? – испугалась Тахме. – По лесу?
– Недалеко. Я оставил машину на проселке.
Он мысленно взмолился, чтобы Санта дождался его, как договаривались. Если великан отправился следом за ним, то…
– Надеюсь, водитель и машина на месте, – сказал он скорее себе, чем девушкам.
– Я пойду вперед, – предложила Хаса. – Дай мне фонарь.
Ему пришлось довериться ей, как он доверился в прошлый раз и не прогадал…
* * *Дневник Уну
Поездка в Турцию к термальным источникам оставила неизгладимый след в моем сердце. Менат носил меня на руках… но и только. Мы оба знали, что наша взаимная страсть ничем не закончится.
– Нельзя, – говорил он, едва чувствовал опасную черту, которую мы не должны были переступать.
Это длящееся возбуждение никогда не утолится. Какое восхищение и какая мука это нескончаемое влечение! Какая томительная боль…
Наши дни и ночи летели быстрее ветра. Я перестала ощущать время. Я сама превратилась в минуты и часы. Менат убедился в моей преданности и предоставил мне свободу, которой я пользовалась без энтузиазма.
Он больше не запирал дверь и не уносил с собой ключи. Он оставлял меня одну, абсолютно спокойный и уверенный, что, вернувшись, застанет меня дома.
Я постигала состояние безусловного счастья, купалась в нем, перебирала его по капле, по песчинке, по зернышку… упивалась им, не подозревая, что ко мне приближаются страдания. Мне стало не хватать того, чего Менат не мог мне дать, чего нам не дано было пережить. Моя любовь исподволь обрастала разочарованием и недовольством. Мне уже мало было того, о чем я раньше и мечтать не смела.
