Андрей Анисимов - Тариф на друга
– Не стоит, конкуренция на этом рынке большая. – Возразил сыщик устраиваясь за стол.
– Не скажи Петро. Дамочки свою личность снимать могут часто и много. В одном платьице, в другом, а то и вовсе без платьица. Ты будешь им на уши лапшу вешать. Я принесу из дома свое чучело в генеральской форме, что кукольник Кеша вылепил и поставлю у стены. Какая красотка откажется с генералом в обнимку сняться?
– Что-то ты Иван Григорьевич сегодня слишком разговорчив. – Ерожин рассортировал снимки и выложил их на стол в том порядке, как они были сделаны.
– А эту девчонку я знаю. Ее мамаша приходила. Ты, Петро, ей слезу утирал. Помнишь, третьего дня? – Обрадовался генерал, заметив знакомое лицо.
– Вот и ошибся Григорич. Это вовсе не дочка переводчицы Табаровской, а любовница Сазонова, заместителя погибшего клиента. – Злорадно сообщил подполковник.
– Надо же. Такое сходство. – Расстроился генерал.
– Да, Сазонов нашел себе куколку, которая ему первую любовь напоминает. А его первая любовь та дамочка, что ты у меня видел – Пояснил сыщик и, вынув фотографию Елизаветы Груздь, отдал ее генералу: – Задание тебе Григорич. Эта девица летит на Кипр. Она очень долго конючила у кассы, требуя рейс семнадцать двадцать один на десятое июля. Выясни пожалуйста не собрался ли с ней наш приятель Сазонов? Думается мне, что они намылились вместе.
– Сделаем, Петро. – Пробасил генерал и записал цифры на бумажке: – Память стала иногда паскудничать. Числа забываю. – пожаловался он.
Ерожин не ответил. Он крутил в руках снимок лысоватого мужчины:
– Помнишь Глеб, где ты его щелкнул?
– Конечно помню. На Старой площади. Они вместе с Сазоновым один квартал прошагали. – Ответил помощник.
– Покарауль его у работы. Он, наверняка, раньше шести не кончает. Просеки на чем поедет домой, запиши номерок и если сможешь, доведи его до подъезда. Только не навязчего. Он человек государственный. – Наказал сыщик.
– Смотри, Петро, засекут ФСБэшники что ты за государевыми людьми слежку затеял, оторвут нам яйца. – Предостерег Иван Григорьевич.
– Жуть какая! – «Испугался» Ерожин, но приказа не отменил.
– Будет сделано. – Заверил Михеев: – Сейчас ехать?
– Сейчас рано. Сейчас мы к мадам Сазоновой поедем. Пора соломенную вдовушку навестить. – Ухмыльнулся Ерожин и потребовал чая.
– Буфетчик заказ принял. – Проворчал генерал и удалился на кухню.
– Мужики, я в магазин слетаю. Жрать охота. – Предложил Михеев и выразительно посмотрел на шефа.
– Время одиннадцать! Ты же дома завтракал? – Удивился сыщик.
– Ну, это когда было. Я с восьми утра уже об этом забыл.
– Знаешь, Глеб, я тут такое место на Тверской надыбал. Вот бы тебе с Любой сходить. «Елки Палки» называется. Сам себе в миску кладешь сколько хочешь и при тебе жарят. – Поддразнил помощника Ерожин: – И всего за двести рубчиков.
– За двести рубчиков Люба меня два дня кормит. Это для нас дорого. А потом, ребенка куда? – Ответ помощника напомнил подполковнику о Наде.
Он отправил Глеба за продуктами и позвонил в Самару.
– Ты меня еще не забыл? – Голос жены звучал обиженно.
– Не забыл, моя девочка. Как ты? Как Ленка? Как Ванечка?
– С нас пылинки сдувают. Мы тут как сыр в масле и папа Леша все свободное время с внуками возится, но мужа то нет… – Пожаловалась супруга.
– Как это нет? – Возмутился Ерожин: – Очень даже есть. Вот закончу «халтурку» и прибегу. Я тоже хочу, чтобы с меня пылинки посдували. Дома тоска. В квартире как ты уехала, все так и лежит. Меня даже спросили, не детский ли сад раньше у нас жилплощадь снимал. – Поплакался жене подполковник.
– Кто же это у тебя спросил? – Насторожилась Надя.
– Да, пацан один. По работе зашел. – Не сморгнув, соврал супруг: – Тут тебе Иван Григорьевич приветы передает и трубку у меня тянет.
– Знаю я твоих пацанов. Приеду разберусь. – Пригрозила жена: – А дядю Ваню, я часто вспоминаю. Скажи ему, что я соскучилась.
– Я сам приеду. – Пообещал Ерожин и, передал трубку генералу.
Иван Григорьевич поговорил с женой директора и, наказав беречь Ванечку, распрощался.
– Небось сыграло очко, что я о твоих похождениях доложу? – Прищурился генерал и с ехидным поклоном, пригласил Ерожина к столу:
– Чай скипел, начальник. Можете откушать.
– Сейчас Михеев жратву притащит, вместе сядем. – Ответил Ерожин, предпочитая не развивать тему своей неверности. И чтобы уйти от неприятных воспоминаний принялся разглядывать фотографии: – Чую я, Григорич, близко мы подобрались к злодею.
– Кто-то из этих Натана Марковича шлепнул? – Произнес Грыжин, глядя на фото.
– Не знаю. Тут еще один мужичонка выплыл. Я с ним в подъезде дома тринадцать, нос к носу столкнулся, да принял за жильца. А потом в офисе на Коммунистической встретил… Поживем, увидим.
– Как вообще-то следствие движется, есть свет в конце туннеля? – Иван Григорьевич очень сопереживал расследованию и был слегка обижен, на скрытность подполковника. Тот давно не делился с ним информацией.
– Свет яркий, такой, что глазам больно. – Ответил Ерожин и рассказал генералу о встрече с карликом.
– Ну и дела. Выходит Натан Маркович сам придумал водевиль с тотальным исходом. – Изрек Грыжин, почесывая темечко: – Странная история.
– Еще какая странная. – Согласился Ерожин.
– Тобой Бобров очень недоволен. Не надо бы с Петровкой отношения портить. – Посетовал генерал.
– Знаю, Григорич. Он хочет чтобы я карты раскрыл, а я не могу. Стоит ему узнать о бирюзовом опеле и соеденить два трупа в одном деле, полезет напролом и все испортит. Я и так ему Мятишкина отдал. А до Сазонова мне надо первым добраться. Владимир Игнатович мужик не простой. С ним придется говорить фактами, а у меня их пока маловато. Хотя после встречи с Бесковым кое что появилось. Денька через два я Боброва навещу и ублажу. – Пообещал Петр Григорьевич: – А вот и помощничек.
Михеев себе не изменил. Провизия из внушительного пакета была разложена и заняла целый стол.
– Сколько деньжищ потратил? – Спросил Иван Григорьевич у молодого человека и полез в сейф: – На общие харчи из казенных денег возмещу.
– Двести пятьдесят шесть рублей семьдесят пять копеек. – Отчеканил Глеб.
– Откуда такая точность? – Изумился генерал: – Ты, умник, мог бы в Бауманский поступать.
– Увы, Иван Григорьевич, не в моем счетном таланте дело. Чек в гастрономе выдали, я его и запомнил. Со зрительной памятью у меня порядок. – Больше Михеев сказать ничего не смог, потому что принялся есть. А ел Михеев молча. К еде бывший вологодский парень относился очень серьезно.
– С таким пузом уснешь, а мне нужно, чтобы ты каждое слово мадам Сазоновой запомнил. – Ворчал Ерожин, усаживаясь с Глебом в машину.
– Не усну. – Пообещал помощник: – Я только перекусил, а не объелся. Сыщик покачал головой и отвернулся. В гастрономических возможностях молодого следопыта он уже имел возможность убедиться не раз. Так уж получилось, что оба его свояка отсутствием аппетита не страдали. Но в отличии от Севы Кроткина, Михееву полнота не грозила.
Предупреждать о своем визите по телефону Инну Николаевну Ерожин не стал. Он был уверен, что Сазонова дома нет. Тот жил с девицей Груздь возле метро Бауманская и шанс, что он появиться у своей жены был невелик. А готовить женщину к своему приходу Петр Григорьевич не хотел.
Сыщик оказался прав. Инна Николаевна тосковала дома одна и была очень рада, что есть кому высказаться.
– Володя круглый идиот, но так ему и надо. Он сволочь и скотина все продал, чтобы выручить своего дружка. А тот застрелился. – В голос запричитала мадам Сазонова, едва выслушав по какому поводу явились незванные гости.
– Что продал? – Проявил участие подполковник.
– Все! Любимые марки, квартиру, небось и машину. Теперь я останусь без жилья. Пес поганый, гад ползучий. – Не могла успокоиться Инна Николаевна.
– Он продал вашу квартиру? – Изумился Ерожин: – Глеб ты что-нибудь понимаешь.
Глеб на самом деле ничего не понимал, поэтому сыграть недоумение ему было не сложно. Михеев развел руками и что-то промычал.
– Квартира на него. Я прописана у мамы. Маме восемьдесят. Мне придется носить за ней горшки, если мы вынуждены будем жить под одной крышей. – Жаловалась Сазонова.
– Ваша мама больна? – Голос подполковника звучал проникновенно.
– Она просто старая, выжившая из ума идиотка. Мама и раньше была круглая дура, а к восьмидесяти годам вовсе выжила из ума. И мне придется с этой старой дебилкой коротать свой век. За что он так со мной поступил?!
– Это, действительно, бессердечно. – поддержал сыщик: – Ты согласен со мной Глеб?
Михеев опять промычал нечто невразумительное. Он никак не мог определить свою роль в спектакле шефа и чувствовал себя неловко.
– Если я вас правильно понял, Владимир Игнатович продал коллекцию марок и квартиру. Зачем? – Подполковник столь мастерски разыграл на лице недоумение, что Глеб с трудом удержал серьезную мину. Актерские способности при помощнике шеф проявлял впервые.