Наталья Солнцева - К чему снится кровь
– Постой, – она приподнялась и взяла в руку золотую пластинку с изображением квадрата с кругом и треугольником внутри, – мне кажется, я уже где-то видела такой знак. Откуда у тебя это украшение?
Сервий долго молчал. Он никогда никому не рассказывал историю своей жизни… Собственно, истории-то никакой не было. Родителей он не помнил. Из впечатлений детства осталось только высокое ночное небо, словно перевернутая над степью чаша… Под этим небом и нашел его старый воин, который вырастил и воспитал мальчика как умел, как позволяли условия походной жизни. Когда Сервий превратился в отважного и сильного юношу, старик показал ему золотую пластинку на шнурке.
«Это твое. Когда я нашел тебя, к твоей руке был привязан этот амулет. Я хранил его долгие годы. Думаю, он означает что-то важное, раз твои родители пожелали, чтобы он был с тобой. Теперь, когда ты вырос достойным мужчиной, способным постоять за себя, я могу быть спокоен. Никогда не расставайся с этой единственной вещью, которая связывает тебя с твоим прошлым… Иногда прошлое скрывает в себе тайну будущего. Береги амулет. Придет время, когда он скажет свое слово…»
Гладиатор сидел на корточках, рассматривая останки – кроме золотой цепочки и пары перстней ничего не было. Он спрятал украшения в складках одежды. Не жадность заставила его сделать это. Может быть, удастся узнать по вещам, кто их владелец?
Сервий поднял глаза: светящиеся взвешенные частички тумана начали клубиться, собираясь в глубине коридора. Он невольно взялся за свой амулет, который носил на цепочке, подаренной Терцией. Неужели кто-нибудь вот так же снимет украшение с его пыльных костей, если ему не удастся выйти отсюда? Надо выбираться! Гладиатор вспомнил, что его привела сюда серая тень. Но что ей нужно? И где она? Или он?
Сервий двинулся вперед. Снова чуть не наступил на череп, но на сей раз не стал останавливаться. Вдруг в глубине туннеля, там, где тускло клубился туман, показался неясный силуэт человека. Тело гладиатора сделало все гораздо раньше, чем он успел подумать о чем-либо. Рука молниеносно выхватила из-за пояса дротик и с силой метнула в движущуюся фигуру. То, что оружие поразило человека в плаще, сомневаться не приходилось. Сервий слишком часто делал это и отлично знал, что уйти из-под такого удара невозможно. В несколько прыжков преодолев расстояние до поверженного врага, он застыл в недоумении… Человек исчез. И только дротик торчал на том месте, где Сервий видел проклятую тень. Оружие вонзилось в пористый пол каменоломни с такой силой, что толстое лезвие полностью ушло в породу, и только красиво инкрустированная золотом рукоятка поблескивала в удушливых клубах тумана…
Что же это? Ему показалось, что он видит фигуру? Гладиатор вспомнил о душах умерших, которые якобы бродят по заброшенному подземелью, но не испугался. Он был не из робких. Оглянувшись вокруг и ничего, заслуживающего внимания, не обнаружив, Сервий решил вытащить дротик… Каково же было его изумление, когда он протянул руку, собираясь дернуть как следует за рукоятку, и… оружие исчезло. Только что оно было здесь. Он только на секунду отвел глаза, и за это время кто-то забрал дротик. Но этого быть не может! Никто не способен столь быстро вытащить его из каменной породы.
Гладиатор выпрямился и нерешительно замер. Он стоял, не двигаясь с места. Что-то удержало его от желания броситься вперед, выхватив меч и круша все вокруг. Какой-то гул непонятного происхождения… Твердь под его ногами покачнулась, как будто под землей прошла волна, с верхнего свода посыпались мелкие камешки. Клубы тумана рассеивались и таяли в сгущающейся тьме. Откуда-то из глубин земли доносился нарастающий гул, вызывая в теле мелкую дрожь. Очередная волна ударила снизу, и Сервий потерял равновесие. Сверху с грохотом обрушился свод, засыпая пространство подземелья камнями и землей…
* * *Сиур полдня пытался узнать хоть что-то о Леше, но ничего определенного выяснить не удалось. Человек он в городке был чужой, следовательно, рассчитывать на помощь местных жителей не приходилось. Надеяться на «показания очевидцев» тоже не стоило. Если даже кто-то что-то и видел, то не обратил внимания, а потому и не запомнил. Но Сиур надежду не терял. Любые действия, совершаемые людьми, всегда оставляют след, и при известном упорстве и тщательном подходе к делу этот след можно обнаружить. Тем более все происходило средь бела дня и при всем честном народе. Не может быть такого, чтобы уж совсем никто ничего не заметил.
Сиур выбрал одну из лавочек, на площади перед гостиницей, и расположился поудобнее. Возле лавочки росли туи. Их запах, яркое солнце, пыль и жара напомнили ему среднеазиатский пейзаж: кипарисы, выцветшее от зноя небо, белые приземистые дома и нескончаемые каменные заборы, тянущиеся вдоль узких улочек… Эта картина вызвала у него непонятную тревогу. Сердце отзывалось на нее смутной болью…
– Садись, Никифоровна. Отдохнем чуть-чуть, а то ноги дальше не несут.
Возле Сиура, тяжело отдуваясь, уселись две бабули, нагруженные тяжелыми сумками. Они покосились на незнакомого мужчину.
– Тяжело? – он кивнул на сумки, набитые продуктами.
– Разве ж нам это по возрасту, таскаться по такой жаре? Да еще с тяжестями! – бабка в панаме сердито моргнула. – Мало мы, что ли, за свою жизнь тяжестей перетаскали? То в колхозе работали, как ломовые лошади, потом война. А теперь вот… дожили до сладкой жизни. Нам бы лежать на печи да есть калачи, а мы все еще должны работать, чтобы хоть как-то прожить. Знаешь, мил человек, сколько сейчас лекарства стоят? Под силу ли пенсионеру их покупать? Вот и выбираешь – между хлебом и таблеткой. А что делать? Живой-то в могилу не ляжешь!
– Что дети, не помогают?
– Какой там! Им самим еще помогать надо. Никифоровна, вон, газеты продает. Тут недалеко ее место. Мы сейчас сумки отнесем и вернемся. Она будет продавать, а я с внуком гулять, да заодно и ей не так скучно.
Сиур понял, что ему необыкновенно повезло, – бабки оказались те самые, которые ему нужны, которые целый день находятся на наблюдательном пункте и от скуки не пропустят ни одного мало-мальски важного события.
– И как торговля идет? – поинтересовался он. – Здесь место бойкое, гостиница рядом, покупатели должны быть.
– Ну, есть, конечно. Только мало. Дети в основном после школы приходят – кроссворды покупают, журналы. А взрослые больше утром, когда на электричку идут. Вот и все. Гостиница у нас почти всегда пустует… Здесь, чай, не столица. Кому к нам ездить-то?
– Как это кому? – возмутилась Никифоровна. – А церковь наша? А источник? У нас ключ есть целебный в лесу, за церковью, – она обрадовалась, что можно рассказать о достопримечательностях городка новому человеку. – Если больной человек в полнолуние там искупается, то все его хвори как рукой снимет. Мы туда ходим кости свои лечить. Кабы не источник, я ходить совсем не смогла бы, артрит замучил. А у Зины – ревматизм, с войны еще.
Бабка в панаме согласно закивала головой.
– Да, правда, на источник люди приезжают. Ну и так, редко, конечно, но постояльцы в гостинице бывают. Вот недавно приезжали двое мужчин… и несколько женщин. Ревизорша и с ней еще какие-то проверяющие. У меня племянница в гостинице горничной работает, так что я все новости знаю.
– А мужчины на источник приезжали?
Чутье Сиура не подвело: именно такие бабульки могут пролить свет на происшедшее.
– Нет, те двое по коммерции, – баба Зина сразу догадалась, что его интересует. – Нас про них уже спрашивали какие-то ребята. Один из приезжих вроде как пропал куда-то. Вот они его и искали.
– Как пропал? – Сиуру не нужно было притворяться, изображая интерес.
– Вот и мы с Никифоровной удивлялись. Куда это можно пропасть? Может, молодицу себе какую-нибудь нашел? У нас девки-то красивые. А женихов нету… – засмеялась баба Зина.
– Вы думаете, он к здешней молодице пристал?
Сиур повернулся к Никифоровне, которая с нетерпением поглядывала на часы: пора было идти домой, отнести сумки с продуктами и взять газеты. Скоро пойдет электричка, и бабке не хотелось упустить покупателей.
– Чего тут думать-то? Может, и приглянулась ему какая девчонка. Только мы ничего не видели, не слышали. Так тем ребятам и сказали. Не люблю я их – вертлявые и невежливые. Если бы что и знала, им не сказала бы. Да и говорить нечего, если честно. Так… ерунда.
– Я тебе говорила, Никифоровна, что разговор тот мне старую историю напомнил…
– Какую историю? – Сиур хотел закурить, но передумал, чтобы не испортить впечатления, которое он произвел на пожилых дам.
– Ну, вроде с тем парнем, который жил в гостинице, человек один разговаривал, через окно… Я подробностей не слышала, глуховата к старости стала, а самого его видела – черный такой… и не знакомый. Не наш, не здешний. Он тому приезжему в окно что-то крикнул, несколько слов… Парень тот ему ответил и через несколько минут выбежал на улицу. Поздоровались они, как незнакомые люди, и пошли себе…
