Татьяна Коган - Амнезия души
Паспорт на прежнее имя восстановил быстро. Кирилл Смирнов канул в Лету, чтобы никогда не возвращаться. Прежде Глеб не испытывал столь острого удовольствия от созерцания собственного паспорта, где значилась его истинная фамилия.
Солнце клонилось к закату, опуская на город красноватую дымку. Впервые за последний месяц Глеб никуда не спешил, медленно шагая по суетливым вечерним улицам и разглядывая лица прохожих. Ему казалось, он впервые по-настоящему открыл глаза. Он долго смотрел внутрь себя, в серую бездонную пустоту, и почти свыкся с отсутствием цвета. И вдруг по счастливой случайности поднял остекленевшие от бездействия глаза и обнаружил яркую, многоцветную действительность. Глеб осознавал, что не является ее частью и вряд ли когда-то ею станет – слишком глубоко увяз, слишком привык к одиночеству – но, по крайней мере, он получил возможность отвлечься, отдохнуть от себя самого.
– Красивый закат? – Молоденькая девчушка со смешными косичками и в нелепом хипповом наряде остановилась рядом и улыбнулась. Глеб понял, что стоит прямо посреди тротуара и смотрит в алеющее небо.
– Красивый закат, – подтвердил он и двинулся дальше, избегая знакомства. Лет десять назад – когда не было ни Гали, ни убийств, ни иссушающего душу раскаяния – он не упустил бы возможности пофлиртовать с коммуникабельной студенткой. Сейчас же он ощущал себя стариком, утратившим интерес к плотскому и поверхностному.
Жутко захотелось позвонить Гале – просто услышать ее голос. Она наверняка не возьмет трубку, да и что бы он сказал? Что соскучился? Что тоскует по тем дням, когда они любили друг друга? Она и так знает – и это знание ничего не меняет. Галя счастлива с новым мужчиной, который, конечно же, лучше, честнее его и никогда не заставит ее страдать. В спутники жизни Галя выбрала полную противоположность Глебу.
Сумерки плавно растекались по улицам, он неторопливо брел мимо загоравшихся фонарей и сверкающих витрин. Город – такой родной и знакомый с детства – исподволь наблюдал за унылым путником, деликатно избегая вмешиваться в его тоскливое одиночество.
Глебу почудилось: еще до того как закончится угасающий день, случится что-то непредвиденное. Словно подтверждая его мысли, в кармане завибрировал мобильный.
Макс прислал sms, прося срочно подъехать по указанному адресу. Глеб перезвонил, но товарищ сбросил звонок и написал новое сообщение:
«Не могу говорить. Жду тебя через час, объясню на месте».
Такая загадочность была не в характере Макса, но Глеб научился ничему не удивляться. Как показывала практика, объяснение обычно гораздо прозаичнее предположений.
Когда Глеб подъехал к месту, где его ждал друг, уже стемнело. Старые офисные здания возвышались над переулком серой безмолвной громадой. Основная часть народа разошлась по домам, лишь в редких окнах горел свет. Прохладный осенний воздух пробирался под одежду, освежая и бодря. Глеб снова ощутил острое желание во что бы то ни стало поговорить с Галей. Огляделся по сторонам, ища глазами Макса. Вероятно, тот куда-то отошел. Глеб достал телефон и набрал номер бывшей жены. Длинные гудки равнодушно били по нервам. Он сжал пальцами переносицу, мысленно умоляя Галю поднять трубку.
Ответа не последовало. Глеб набирал снова и снова, добровольно обрекая себя на пытку. Молчание звучало громче любого крика, ибо рвало не уши, а сердце. Вложив в удар все свое раздражение, он впечатал кулак в бетонную стену дома и скривился от раздирающей боли. Неужели так сложно ответить на звонок? Неужели Галя не понимает, что, если бы ему было наплевать на ее чувства, он уже давно бы придумал способ отобрать у нее ребенка. Он отказался от жестких мер, не намереваясь причинять боль все еще любимой женщине. Он хотел чертова компромисса. Хотел все сделать правильно! Права была Лиза, когда говорила: «Если ты все делаешь правильно, это еще не значит, что у тебя все будет хорошо».
– Доброй ночи, – раздался за спиной мужской голос. – Максим Григорьевич просил проводить вас, он ждет в машине.
Глеб обернулся. Перед ним стоял один из охранников Лизы. Не проронив ни слова, а про себя ругая Макса за нелепую конспирацию, Глеб последовал за телохранителем.
Они свернули в проход между складскими и гаражными помещениями, тянувшимися вдоль переулка, и прошли вглубь несколько метров. Территорию освещал тусклый фонарь. Глеб шагал, сунув руки в карманы брюк и гадая, что за срочность возникла у Макса. Он не сразу сообразил, что охранник остановился.
Глеб поднял на парня недоумевающий взгляд, пытаясь рассмотреть в полумраке его лицо.
– Ты стрелял в Гончарова и его водителя, – обманчиво спокойно произнес тот, направляя на Глеба пистолет.
Не мелькнуло в душе ни сомнений, ни надежды на чудо. Глеб мгновенно понял, что умрет. Не будет больше сегодня и завтра. Не будет борьбы и побед. Ничего не будет. Он дышал, чувствовал, строил планы, а через минуту перестанет существовать. Это темное небо, сырой воздух, шершавый асфальт – останутся. А он исчезнет. И даже не успеет испытать сожаления. «Как бездарно все заканчивается», – подумал он за мгновение до того, как его грудь прошила горячая, острая боль. Перед тем как окончательно померкнуть, уплывающее сознание воспроизвело иллюзорную картину неосуществимого будущего: Глеб держит на коленях крепкого малыша, который заливается смехом и размахивает пухлыми ручками, а рядом стоит брат Юрка и улыбается.
Улыбка использовал глушитель, но эхо усилило звонкий хлопок выстрела. Какое-то время парень напряженно вслушивался в окружающую тишину, а затем поспешно обшарил карманы убитого и вытащил мобильный телефон.
Несмотря на плохое начало, минувший день обернулся удачей. Улыбке пришлось импровизировать на ходу, и, к счастью, импровизация удалась. Неразбериха с ложным похитителем, разыгравшаяся с утра в квартире Гончаровой, лишь ускорила процесс возмездия. Обстоятельства сложились наилучшим для него образом.
Допрашивая пацана, Максим Гладко положил свой телефон на кухонный стол. Во всеобщей суете забрать его незаметно не составило труда. Улыбка периодически наведывался на кухню, внимательно следя за допросом. Его беспокоило состояние жертвы, и он судорожно искал возможности остановить экзекуцию. Оставался лишь один вариант – позвонить Гончаровой и потребовать немедленно назвать имена. И хотя Улыбка уже давно догадался, кто именно стрелял в Тольку, жаждал последнего подтверждения.
Он знал, что Елизавета Гончарова скажет правду. Не в том состоянии она находилась, чтобы отважиться на ложь. Улыбку не волновало, по какой причине она решила избавиться от богатого супруга – а то, что именно Гончарова подговорила друзей на убийство, – не вызывало сомнений. Это были их личные дела, вникать в которые он не собирался. Улыбка не строил из себя справедливого судью и не испытывал желания расследовать истинные причины поступка Гончаровой. Наказывать плохую жену он тоже не собирался – этическая сторона ее поступка не будила в нем никаких эмоций, кроме отвращения. Его беспокоили только личности исполнителей. Не Гончарова приказала убить Тольку – стрелявшие в Андрея Гончарова сами сделали выбор и уничтожили неуместного свидетеля.
Когда Улыбка наконец услышал фамилии убийц, телефон Максима Гладко уже лежал в кармане его пиджака. Чтобы провернуть все дело, оставалось несколько часов.
Доставив избитого любовника Гончаровой домой, Улыбка вколол ему обезболивающее, прихваченное из автомобильной аптечки. Удостоверившись, что парень приходит в чувство, он вернулся к дому Гончаровой. Подходя к подъезду, едва не столкнулся с Максимом Гладко. Тот был взбешен и долго стоял на ступеньках, прежде чем двинуться прочь. Улыбка последовал за ним.
Объект проторчал в офисе до позднего вечера, что играло на руку Улыбке. Место было немноголюдное, при должном везении получилось бы осуществить задуманное прямо здесь. Прилегающей территорией остался доволен – отсутствие видеокамер, скудное освещение и удачное расположение гаражей дарили прекрасную перспективу остаться незамеченным.
Минуло несколько часов, и объект покинул здание. Выстрелить не получилось – в переулок завернуло такси. Максим Гладко нырнул в салон и скрылся из виду. Улыбка только усмехнулся: если судьба предпочитает иную последовательность, протестов с его стороны не будет. Он отыскал в телефоне контакты Глеба Калинина и послал ему сообщение.
Глядя на мертвое тело Толькиного убийцы, Улыбка не испытал ничего похожего на удовлетворение. Он не привык расслабляться на полпути. Сиюминутный успех в любой момент может перерасти в трагедию, как уже случалось прежде…
Отряд возвращался на базу после удачно выполненного задания. Несмотря на усталость, настроение у всех было приподнятое. Бойцы переговаривались и травили шутки, предвкушая скорую попойку по поводу успешной операции. Они напоролись на засаду в каком-то километре от базы, потеряв в перестрелке троих товарищей. После того случая Улыбка крепко усвоил не праздновать победу раньше срока.
