Владимир Колычев - Прощу, когда умрешь
– Да? Ну, тогда докажи. Если сам копать начнешь, то я тебе поверю...
– Тебе подсказать место, где лохов можно поискать?
– А здесь их нет? – с сожалением спросил Тимофей.
– Нет.
– Да, ну тогда пошли...
Тимофей первый зашел в избу. Сумрачно на дворе, небо затянуто тучами, поэтому и в доме темно, особенно в сенях. После уличного света кажется, что ночь здесь. Именно этим и воспользовался Тимофей, когда вслед за ним в избу вошел Антон. Тот и понять ничего не успел, как оказался на полу без пистолета в руке.
– Там все равно патронов нет, – подавленно буркнул он.
– Так я тебя голыми руками удушу...
– Но так же нечестно. Я же не собирался тебя убивать.
– Так нечем...
– Нашел бы чем, если бы захотел.
– Ну, это верно... Но ты убивать меня не собирался.
– Нет.
– Знаешь, а я тебе верю. Потому наш договор остается в силе. Половину мне, половину тебе. Только копаешь ты...
Антон выкопал еще не совсем истлевший, а потому смердящий труп, но денег в могиле не обнаружил.
– Дальше давай копай! – велел Тимофей.
Он ушел в землю еще на штык лопаты, но ничего. На два. Тоже никакого результата. И только в метре под трупом обнаружилась запечатанная в толстый полиэтилен сумка, в которой прощупывались пачки денег.
Сумку подняли в дом, распаковали на столе. Точно, деньги там. В стодолларовых купюрах. Двести пачек. Два миллиона ровно. Бешеная сумма. Но ведь это не все.
– А еще где? – спросил Антон.
– Дальше копай.
Они еще углубили яму, затем вернули покойника под землю, начали копать вокруг. И только тогда до Тимофея дошло, зачем Шаповалов предлагал ему зайти в магазин. К бабке пойдешь, в магазин можешь заглянуть... Ну да, он же двух своих подельников убил. Одного в доме закопал, а другого – в магазине, тоже вместе с деньгами...
– Нет здесь денег, – разочарованно махнул рукой Тимофей.
– Почему? – горящими от жадности глазами посмотрел на него Антон.
– Потому что нет.
– А где вторая половина?
– А мне и не говорили, что здесь все четыре лимона. Шаповалов к бабке меня сюда отправил. Вернее, к бабкам... Значит, он решил, что с меня хватит двух лимонов.
– А где другие два?
– Без понятия.
– Ты и про эти говорил, что без понятия.
– Ну, понятия были, только ума не хватило, чтобы их осознать. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда. И еще – лучше что-то, чем ничего. Или нет?
– Ну, в общем, да.
– Будем делить апельсин. Одна долька для меня, другая долька для тебя. А для волка позорного – кожура. Или ты занесешь свой лимон Берушину?
– А почему только свой?
– Потому что свой я тебе не отдам... Кстати, там в погребе еще есть место. Для тебя. А копать я умею...
– Намек понял.
– Тогда делим апельсин.
Про магазин Антон ничего не знает и не станет искать там деньги. Этим займется Тимофей, но не сейчас, а через время, когда этот соглядатай затеряется на необъятных просторах России. Один лимон из второй половины он возьмет себе, а другой пожертвует на благотворительность. Чтобы успокоить совесть... В принципе, ради такого дела можно отдать все, но ведь Шаповалов мог оказаться прав. Что, если жертвенные деньги действительно разворуют?..
* * *Летом в Карелии темнеет поздно, сумерки в деревне загустели только к полуночи. И Антон растворился в этой темноте вместе с деньгами. Не доверял он Тимофею, потому и пропал. Что ж, тем лучше...
Тимофей перебрался в другую избу, там переночевал, а утром отправился в соседнее село, откуда на автобусе можно было добраться до Медвежьегорска. Или на попутной машине, если повезет.
Впрочем, за три-четыре сотни долларов можно было доехать до самой Москвы. Возможно, Тимофей так и поступит. Главное, на засаду по пути не нарваться. Мало ли, вдруг Антон где-то в подлеске с топором затаился. Или с лопатой. А скрытно подобраться к Тимофею он сможет, если, конечно, тот останется таким же беспечным, каким был, когда шел сюда. Но нет, он будет внимательным, потому что очень хочется пожить миллионером.
Опасался он не зря. Антон действительно дожидался его. Только не подкрадывался, а сидел на замшелом бревне у дороги. И на Тимофея смотрел как ни в чем не бывало. Как будто не миллион долларов у него в сумке, а грибы да ягоды из придорожного леса.
– Что, денег мало? – весело, но с предостережением во взгляде спросил Тимофей.
– Да нет, много.
– Чего тогда на большую дорогу вышел?
– Тебя жду.
– Я это уже понял.
– Да не собираюсь я тебя грабить.
– Я тебя ограблю.
– Не ограбишь. Ты не из таких.
– Если ты не знаешь, я срок мотал...
– Не ограбишь, – мотнул головой Антон. – И я не такой...
– Ну, тогда пошли. Только за спину ко мне не заходи. Один зашел, чуть ласты потом не склеил. Его на инвалидность, а меня в тюрьму. А тут больниц нет, тут сразу в землю...
– Грозно говоришь, только не страшно.
– А ты и не бойся. Но и за спину не заходи...
– Я слышал, ты тайским боксом занимался.
– Берушин сказал?
– Сказал... Дурак этот Берушин.
– Почему?
– Цацкался с тобой. Меня вот следить послал... Я бы на его месте сыворотку правды тебе вколол...
– Чего?
– Сыворотку правды. Наркотик такой есть, вкалываешь его человеку, и он всю правду как на духу выкладывает.
– А где такую сыворотку достать можно?
– Без понятия.
– А чего говоришь тогда?
– Да вот, прочитал недавно.
– Ну, раздобыл бы эту сыворотку да сам бы мне и вколол. И не надо было за мной бегать.
– Да вот бегал. И набегал. А ведь я тебя упустил. Пропал ты куда-то, на два дня...
– Вторую половину искал.
– Нашел? – встрепенулся Антон.
– Да нет, не получилось... Думал, это любовь, а попробовал, ничего особенного. Да и не любит она меня...
– Кто не любит?
– Вторая половина.
– Это ты о чем?
– О ком. Марьяна ее зовут. Могла бы стать моей второй половиной...
Он уже закрыл глаза на ее грязное прошлое. Ведь не по своей же воле она вляпалась в дерьмо. И любил бы он Марьяну. С ума бы не сходил, как два года назад, но любил бы и носился с ней как с писаной торбой. Только не захотела она быть с ним, на Фокса повелась. Потому что как был Тимофей для нее чужим, так им и остался. Даже секс в сауне ничего не изменил... И еще Женьку она любит...
– Ты про женщину? – разочарованно глянул на Тимофея Антон. – Я думал, про деньги...
– Не в деньгах счастье. Счастье в том, для чего эти деньги нужны...
У Марьяны есть дом, у него – миллион долларов. И жить им вместе было бы где и на что. И было бы им счастье... Но ничего не будет. Потому что не нужен Марьяне Тимофей. А если вдруг станет нужным, то из-за денег, но такая взаимовыгода его не устраивает...
Глава 22
Солнце клонится к закату, жара спадает, и лучи уже не столь жгучие, как в полдень. Легкая рябь на озере, вода мягко плещется об опорные столбики деревянного помоста. В шезлонге Марьяна в белоснежном мини-бикини. Солнцезащитный зонт отставлен в сторону, тени он не дает, но пляжный антураж соблюден. Еще бы пару пальм на берегу, но их нет: не тот климат. Впрочем, высокие сосны неплохо их заменяют.
Все отлично – и вода, и солнце, и пляжные декорации. И даже коктейльный бокал в руке, с трубочкой и лимонной долькой. Только вот содержание не фонтан – самогон с апельсиновым соком... Да, такая вот жизнь пошла. Дом есть, долгов нет, с продуктами все в порядке, а с выпивкой дело дрянь. И все из-за Фокса. Он ничем не лучше Славы. Вроде бы и мафиози, но зануда. Заниматься с ним сексом она может, а выпивать – нет. Навезет продуктов на несколько дней, проведет с ней ночку и уедет, а она тоскуй здесь в полном одиночестве. Без выпивки. Но пьянь на выдумку хитра. Вот и Марьяна придумала, как выпаривать самогон из обычных кастрюль. И брагу научилась готовить. Первач крепкий получается. Правда, мутный, а очистить его возможности нет. Но ничего, главное, что забористая штука, с апельсиновым соком и кубиком льда в самый раз...
Не важно, что пьешь, главное, что на душе спокойно. И дом есть, и защитник, никто не погонит под камеру порнорежиссера, не заставит крутить фортеля в постели со всякими уродами... Кстати, порно, в котором снималась Марьяна, прошло через озабоченных эротоманов, но не осело в фильмотеках ее родных и знакомых. Во всяком случае, никто не тыкал ей этой мутью в глаза. А уж как она этого боялась...
Марьяна нащупала под шезлонгом бутылку, но не удержала ее и пролила на деревянный настил остатки самогона. Ничего, есть у нее про запас еще одна такая бутылочка. Надо только в дом сходить...
Поднимаясь с шезлонга, она упала на бок. Встала с трудом, пошатнулась. Что-то штормит ее. Голова вроде соображает, а хмель уже поднял волну. Пожалуй, к шезлонгу она больше не вернется, останется в доме. Фокс сегодня не приедет, так что можно напиться до поросячьего визга...
Тим сидит на ступеньках крыльца, смотрит на нее, нехорошо улыбается. Ну вот, уже мерещиться спьяну начало. Как бы до чертиков не набраться. Хотя нет, это не галлюцинация. Тимофей знал, как открыть ворота, он мог сделать это, пока она лежала в шезлонге.
