Владимир Колычев - Королева шансона
— Какого уголовного дела?
— Ты прекрасно знаешь, какого… Не заявлял ты на меня… Зачем ты меня обманул?
— Начнем с того, что тебя обманул Завьялов.
Никак не думал Костя, что Геннадий Захарович мог позариться на Аллу, ни в чем таком его не подозревал. Но Марина сказала, что у него любовница, и с ним она уже девять лет. Те самые девять лет, которые отделяли Костю от больничной койки после ножевой раны. И еще Завьялов отбил эту женщину у бандита… Сначала Костя не придал этому значения, а потом до него начало доходить. И девять лет, и Миша был бандитом… В общем, он решил все выяснить, его люди взяли Завьялова под наблюдение, так он и вышел на Аллу.
Оказывается, Геннадий Захарович был подлецом. А кто еще мог застращать женщину тюрьмой, выставив сволочью невинного человека? Так хотелось поехать к Завьялову и набить ему морду… Но Костя смог остудить свои чувства после того, как понял, какую услугу его тесть оказал Алле. Он ведь вывел ее из-под влияния Кустаря. Она больше не бредила этим типом, совершенно остыла к нему. И убивать из-за него ей бы сейчас даже не пришло в голову… Перекодировал ее Завьялов. Не важно, каким образом ему это удалось, главное — результат. И жизнь у Аллы наладилась — дом у нее, бизнес, какая-никакая личная жизнь. Все это можно было разрушить, сломав установленный код, и Костя едва это не сделал. Алла не хотела верить, что Завьялов обманщик, а он едва ее в этом не убедил. А ведь разочаруйся она в Геннадии Захаровиче, ее нынешняя жизнь могла пойти наперекосяк. Нашла бы Кустаря, и все бы закрутилось по новой…
— Но ты же потом сказал, что не обманул.
— Я сказал то, во что ты хотела верить… Я решил, что тебе лучше верить в Завьялова, чем в Кустаря.
— Ты так решил?
— Да, я так решил.
— А кто ты такой, чтобы за меня решать?
— Никто. Поэтому я и уехал.
— Оставив меня с Завьяловым? Он козел, а ты меня с ним оставил! — возмущенно протянула она.
— Козел?.. И что теперь? — внимательно посмотрел на нее Костя.
Вроде бы не заметно в ней той внутренней злобы, с которой она бросалась на Костю, когда жила с Мишей. Не видно прежней, сатанинской одержимости… Но ведь он не замечал этого и тогда, когда она ложилась к нему в постель, чтобы убить. Вот когда она воткнула в него нож, тогда и полилось из нее дерьмо… Может, у нее и сейчас нож в рукаве, а может, и пистолет…
— А что теперь?
— Ну, если Завьялов козел, как ты с ним жить собираешься?
— Никак. Не нужен он мне больше.
— А кто нужен?
— Ну, не Миша же, — усмехнулась она.
— А вдруг? Где он сейчас?
— Я откуда знаю?
— А у меня спросить не хочешь?
— Нет, — не задумываясь, ответила она.
Если это игра, она могла бы выдать себя, спросив, что ему известно про Кустаря, но не спросила…
— А ведь Миша может быть где-то рядом.
— Может быть. Но я его не чувствую. Раньше чувствовала: а сейчас нет… Я тебя чувствую… — Алла заметно напряглась, чтобы казаться невозмутимой. — Не люблю, но чувствую.
— Не любишь. — И ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не выдать свою досаду.
— Не люблю, — кивнула она, немигающе глядя на него. — Но я тебя чувствую. Никого не чувствую, а тебя чувствую… И мне обидно, что ты отвернулся от меня.
— Не отвернулся.
— Ты правильно все делаешь. Я опасная стерва, от меня нужно держаться подальше… Но я уже не опасная.
— Охотно верю.
— Ну, вот и хорошо. Вот и договорились, — поднимаясь со своего места, расстроенно проговорила она.
— О чем?
— Не надо было мне приходить…
Да, она права, не надо ей было приходить. Да и он сам свалял дурака, съездив к ней в Краснодар. Не надо было ворошить прошлое, тем более что Алла не любит его и никогда не любила. К тому же она пыталась его убить… Да, им нельзя быть вместе.
— Но ты же пришла. — Костя поднялся, поймал ее за руку, удержал.
— Просто хотела спросить… Ты не должен был меня обманывать. — Она не пыталась вырваться, но и на него не смотрела.
— Я не обманывал, я сказал то, что ты хотела услышать…
— Ты меня обманул… — мотнула она головой. — И уехал. А ты не должен был уезжать.
— Почему?
— Не знаю… — Она, казалось, действительно не знала, зачем ей нужен был Костя. Ведь она его не любила, никогда за ним не бегала. И сейчас она в нем не нуждалась. У нее свой бизнес, и ей, в принципе, не нужна спонсорская помощь. — Не знаю, но ты не должен был уезжать. Ты уехал, а мне стало так обидно… Так обидно, что сама приехала… Не надо было мне приезжать…
— Но приехала же.
— Каждый имеет право на ошибку. — Она вырвала руку и, наклонив голову, направилась к двери.
Костя рассеянно смотрел ей вслед. Да, она права, каждый имеет право на ошибку. И почему бы ему самому не воспользоваться этим правом?..
Он догнал Аллу, когда она садилась в свою машину.
— Не подвезешь?
— Куда? — повеселела она.
— Да есть одно место…
Он должен был взять с собой пару телохранителей, но, в принципе, можно было обойтись и без них. На яхте у него два помощника, ребята крепкие — если вдруг что, они будут рядом. Да и оружие на яхте есть.
— И что это за место? — спросила Алла, когда он захлопнул за собой дверь.
— Яхт-клуб на Гайдара. Гулять пойду — по морям, по волнам… Твой отец все еще капитанствует?
— Последний рейс.
— С Викой у него как?
— Да нормально все… У них нормально… И у меня, в принципе, нормально.
В последней фразе катастрофически не хватало уверенности, и Костя не мог не заметить этого.
— У меня тоже все нормально. В принципе, — с ударением на последнее слово сказал он.
— Я рада за тебя. Чего хотел, того добился.
— Я морем бредил.
— А куда ты сейчас уходишь?
— В малый каботаж.
— Море в любом каботаже остается морем… А ведь я тебя когда-то из рейса собиралась ждать, — погружаясь в воспоминания, отстраненно улыбнулась она.
— Ты же меня не любила.
— Не любила… И Вика моего отца не любила, просто у нее выбора не было. Но так у них все хорошо… И у нас было бы хорошо… Если бы не Миша… Завьялов — козел, конечно, но он все правильно говорил. Да я и сама знаю, что впала в чрезмерную от Миши зависимость…
— Зазомбировал он тебя.
— Он мог. У них в аду все такие… Ты правда не знаешь, где он?
— Я за ним не слежу.
— А зря. Он такой, что в спину может ударить. Хотя вряд ли… У него за границей счета в банках. И денег там много… Скорее всего, он за бугор и подался… Что ему здесь делать?..
— А ты ему не нужна?
— Была бы нужна, давно бы уже объявился… Да и зачем я ему нужна? Я уже не молодая… Да и любви больше нет… Значит, в малый каботаж идешь? — спросила она, стряхнув с себя хандру.
— Хочешь со мной?
— А жена?
— Холодно для нее.
— А для меня?
— Ты же потомственная морячка…
— Ну, в общем, да… И надолго в рейс?
— В понедельник я должен быть уже в офисе.
— И я до понедельника, в общем-то, свободна… Только давай договоримся? — нахмурилась она.
Так обычно делают женщины, которые, соглашаясь на ухаживания мужчины, заранее ставят крест на интимной близости. Так хмурилась Алла, когда он пытался поцеловать ее на заднем ряду в кинотеатре. Хмурилась и не позволяла, потому что у них был уговор…
— О чем?
— Глупо… Все глупо. — Алла замолчала и задумалась.
— Что глупо?
— И договариваться глупо. И то, что я с тобой, глупо…
— Но ты же со мной.
— С тобой. Поэтому и договариваться не будем…
Она понимала, чем для них могла закончиться ночь на яхте, но не отказалась поехать с ним, хотя и не любила Костю…
Черт может выскочить из табакерки, но ведь случается и наоборот. Этот черт заскочил на яхту. И случилось это, когда она уже метра на два отошла от пирса. Разогнался и запрыгнул на палубу, едва не зацепившись за выступ фальшборта. Волна сильно качнула яхту, но «черт» удержался, не свалился за борт, а жаль…
Костя потрясенно смотрел на Кустаря. Сейчас он, как никогда раньше, готов был поверить в то, что это не человек, а дьявол во плоти.
Но ведь у него есть и дьяволица… Костя с досады заскрипел зубами. Все-таки обхитрила его Алла. Все-таки удался им с Мишей их коварный план… И зачем он только поддался ее обаянию?
— Ух ты, чуть не упал! — засмеялся Кустарь.
Он крепко держался за бакштаг, поэтому достаточно твердо стоял на ногах. Уж лучше бы он грохнулся за борт.
Костя был в защитном костюме, а он — в пальто. Волны бились о борт, разбиваясь в брызги, — пройдет какое-то время, и Кустарь промокнет до нитки, но это его ничуть не смущало.
— Да ты не боись, чувак! Я же без претензий! — с демонической ухмылкой смотрел на него Миша. Ему приходилось перекрикивать шум ветра, волны и мотора, но это давалось Мише без особого труда. Голос у него густой, зычный, с рычащей хрипотцой. — Или у тебя ко мне претензии?
